Пахнет морем.  Я спускаюсь к нему.  Это всегда так неожиданно и удивительно увидеть как играет солнечным светом морем.  С самого детства я никак не могу привыкнуть к этому чуду, даже если буду видеть его каждый день.  Море очень символично для многих людей, особенно для тех, кто родился и вырос на его берегу.  Оно становится неотъемлимой частью не только его среды обитания, но и его духовного становления.  Такие люди, я хочу верить, всегда другие.  Они верят в чудо, они ищут тепло, они не отказываются от надежды и никогда не перестают любить.  Жернова жизни могут переломать их многие идеалы, но в их природе всегда можно отыскать крупицы благородного и великого, зацепившись за которые, можно наращивать всё лучшее, что можно воспитать или узреть в другом человеке.  Я спускаюсь к морю.  Странное ощущение того, что сейчас нет ничего вокруг, кроме него самого не покидает меня, когда в такие минуты я спешу к нему.  Я не бегу, не спотыкаюсь, не оглядываюсь, я только лишь бросаю взгляды по сторонам, чтобы не удариться в случайного прохожего или когда перехожу дорогу, а так, ничего кроме самого моря.  Оно манит меня, и я, как будто, хочу разгадать его вечную загадку.  Я выхожу к нему.  Оно ограждено от меня железной изгородью, как в зоопарке.  И оно спокойно.  Я знаю, что оно тоже дар Божий мне, людям, понимающим и абсолютно ничего не смыслящим и не чувствующим к нему.  Немного обидно за то, что мы люди стараемся его загадить, но также как и пирамиды и Тадж-Махал но всё равно остаётся безучастным ко всем этим попыткам.  Оно не станет жить по другому, хотя может и умереть в один день.

Я стою облокотившись на ограду и стараюсь выгнать свои мысли на поверхность моря, отгоняя их от себя и от людей, как табун лошадей.  Я пытаюсь пролиться на повехность моря своими мыслями, чтобы хоть как-то их очистить, и своими эмоциями, чтобы хоть как-то их успокоить.  Я не оставляю своих вечных попыток вернуться в своей памяти и сознании назад, к какому-то событию, к какому-то знакомству, мысли, начинанию, хотя где-то в глубине сознания понимаю, что эти попытки тщетны, да и и не даст это ничего.  И когда я смотрю на море, в такие редкие минуты, мне удаётся стереть пыль с тех немногих, дорогих мне образов, и что-то почувствовать.  Меня не покидает ощущение, что я исповедаюсь перед ним и прошу его хоть немного помочь мне определиться, что же делать дальше.  Но оно молчит и мне становится страшно оставаться с собой и своим оскореженным внутренним миром наедине.  Но я не обижаюсь, ведь море всё равно остаётся символом чуда, тепла и радости.

ПН