Второй день хочу написать что-нибудь падонковское, типа сказки "Машенька и три медведа", но великая муза криатиффа и жжгусчих аффтароф никак не соизолит меня посетить. Прям хоть бейся галавой ап стену, упивай сибя ап поизд или давись салом, как любит Магистр. Говорит, что йад уже не катид. Так что извиняйте. Придёцца вам это читать...

Сегодня была замечательная погода. По улицам и мостовым щедрыми горячими потоками струился дневной свет, наполняя как полупустые скверы, так и не менее полупустые людские души сказочной теплотой и сладкой негой. Свет резвился и шалил, залезая в самые потаённые недоступные щели и в самые загадочные людские души, освещая их непроходимую темноту, разрушая злость, ненависть и все пороки и создавая прекраснейшие храмы добра. Над головой трепетала золотеющая листва, томно нежащаяся в последних тёплых лучах скупого осеннего светила. Потерявшийся, заблудившийся ветер сновал кругами над крышами, пытаясь отыскать что-то... или кого-то... Город затих, замер, остановился: всё внимало глухой, но таинственной, радостной и светлой песне засыпающего лета. Слушала и я.
Я шагала по парковой дорожке почти бесшумно, пытаясь не спугнуть голубей, клюющих семечки около нагретой солнцем деревянной скамейки. Я прикрыла глаза и вдохнула, заполняя лёгкие до самых рёбер лёгким воздухом, вобравшим в себя всю феерию осенних звуков, а потом подошла к скамейке и бесшумно упала на неё.
А когда я открыла глаза, увидела в трёх метрах от себя плачущую девушку. Кругом были деревья, отбрасывающие густую тень, и только она была окружена щедрым пучком увесистого света. Я замерла в оцепенении. Она была так прекрасна, что мне не хватит всех красок мира, чтобы описать её красоту. Черты её лица не были идеальными, однако в них было что-то бесконечно нежное, доброе, ласковое, делающее её подобной Мадонне. Крупные слёзы, как нереальных размеров алмазы, блестели на её лице, слепя окружающих. В каждой из них тонул весь окружающий мир, увязая и попадая в сюрреалистическую Вселенную её мира. Думаю, так же и сам предмет её оплакивания был ею искажён точно так же, как заплетались ветви оранжевых деревьев в её слезинках. Как же часто мы переворачиваем всё с ног на голову, будто только и ищем повод для осыпания собственного лица мокрыми бриллиантами, как делала эта девушка. А ведь достаточно только стереть их с лица и оглядеться: ты стоишь в океане света, ты прекрасна, ты твёрдо стоишь на земле, а всё остальное - только из-за того, что существующий мир глупо и неправдоподобно преломился в твоих слезах...