Иногда сигара – это всего лишь сигара.
Фрейд

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Данная зарисовка не является отражением воззрений автора на жизнь, семейные отношения, любовь и прочее и представляет из себя только художественную ценность.

Она была прекрасна. Её глаза, как угли, светились ясно во тьме; губы ярко-красной лентой прошили бледное лицо, как капли крови обрызгали фарфор. Она была как сладкая конфетка; ей было только семь. Все любили её все за невинную красоту, за нежный возраст, любил её и отец, однако далеко не отцовской любовью. Ей было только семь… Он любил вкус её сладких губ, напоминавшие ему лепестки красных роз, любил в ней всё: шёлковую детскую кожу, румяные пухлые щёки с ямочками…Но сам раскрыл её, как бутон, но только очень грубо, как нельзя раскрывать волшебные цветы. И брызги крови испачкали белоснежную скатерть, и хлынула солёная вода… Ей было только семь.
Но пробегали мимо жестокие года, не зная устали, печали, горя и пощады, он любил её. И с каждым днём любил сильнее. Но нежный бутон превратился в шикарную розу с острыми, как бритва, шипами. Она давно уже не была верна ему, Отцу, И уходила из дома на недели, на месяца. Она топила разум в алкоголе, а зов тела – в других телах. Вскоре она опубликовала свою жизнь в известном романе, и не изменила в нём ни названий, и ни имён, И все всё узнали. А он любил её, себя ей подарил. Он простил ей эту милую шалость. Тем временем все в городе его возненавидели. Ему пришлось бросить работу, и он упал на дно жизни. Теперь целые дни он проводил в её комнате с её нижним бельём, пока она отсутствовала.
Но вот она пришла. Он был счастлив. Она медленно, не говоря ни слова, разделась и привязала его ремнями к кровати. На ней осталось только белоснежное бельё. Затем проткнула с силой его рот своим языком так, что он чуть не задохнулся. А потом засунула в рот кляп и заклеила его чёрной лентой. Так сильно он ещё никогда не хотел. И тогда она села на него верху, разорвала рубашку и расстегнула джинсы. Он протяжно простонал. Внутренней стороной бёдер она чувствовала бешеный ритм его пульса и сердцебиения. На её бледном лице застыла улыбка Мефистофеля. Она откинулась назад, достала кинжал и провела холодной сталью по его разгорячённому телу. А потом спустила его джинсы ниже… и, размахнувшись, воткнула туда кинжал по самую рукоять. Её отец закричал, но из-за кляпа звук получился сдавленный и неестественно ужасный. Она засмеялась. В его ошарашенных глазах лопнули капилляры от нестерпимой боли, отчего глазницы налились кровью. Приложив усилия, она вынула сталь из этого кровавого месива, превратившегося теперь в бордовое смердящее болото, и с криком вонзила его между глаз. Удар раздробил череп, и комната окрасилась в густой красный цвет. Пальцами она расковыряла глаз и раздавила его в руках. Затем несколько раз она пырнула кинжалом в его живот, из которого наружу вывалились кишки, как свёрнутые змеи…Он ещё дышал. Заметив это, она со всей силы и с нечеловеческой ненавистью воткнула сталь в его сердце, и только после этого встала с него.
Криво усмехаясь, красавица со спутанными волосами цвета ночи и в белье, окрасившемся из белоснежного в бордовый, вышла из дома, облила его из водопроводного шланга бензином и подожгла.
И теперь она идёт по ночной дороге совсем одна.
Одна, победившая всех.
Одна против всех.
И ей холодно.
Холодно.