♦ Большинство прочитанных книг он помнил по одному только предложению. Иногда ему казалось, что это не случайно, что авторы пишут книги лишь для того, чтобы написать одно-единственное предложение. Спрятать его где-то в дебрях тысяч строк, построить вокруг сюжет, разделить все на главы и абзацы, на самом деле написав лишь его, это единственное предложение. И усердно объяснять свою мысль все сотни страниц. Только благодаря этому предложению книги обретают право на существование.

*   *   *

♦  - Я не знаю, как долго мы будем вместе, но когда в следующий раз тебе что-нибудь покажется, просто представь себе, что ты ошибаешься. И спроси меня, что я об этом думаю. Некоторые мужчины, в виде исключения, тоже иногда думают.

*   *   *

♦ ... - Но для тебя, исключительный мужчина, я сделаю исключительное исключение.

*   *   *

♦ - Только славяне протягивают всю пачку сигарет, как вы сделали минуту назад. Американцы вытаскивают одну сигарету и подают ее, держа пальцами за фильтр. Голландцы обычно врут, что у них осталась последняя, а англичане прикидываются, что не расслышали вопрос. Французы вежливо признаются — и это почти всегда соответствует действительности, — что у них уже нет сигарет, но они бы тоже охотно покурили. Итальянцы и испанцы вытаскивают сигарету изо рта и разрешают затянуться. И только русские подают всю пачку, как и другие славяне. А если у них нет сигарет, обязательно пойдут просить для вас, но только у своих…

*    *    *

♦ В последнее время он довольно часто игнорировал задаваемые ему вопросы, надолго погружаясь в воспоминания. Это было наследственное – его дед Стэнли нередко только за ужином отвечал бабушке на вопрос, который она задала во время завтрака.

*   *   *

♦ И если в Германии, Австрии или Швейцарии люди очень дисциплинированы и мало кто выпьет всю бутылку, если в инструкции написано, что больше рюмки принимать нельзя, то в Америке это не работает. Американцы считают себя свободными – в первую очередь от инструкций. Они их как правило не читают.

*   *   *

♦ Я купил цветов и поехал к Мэрилин. Трахнул ее. Потом еще раз. Конечно, идея с цветами оказалась не самой удачной, а с траханьем на бис – еще хуже. Когда ты являешься без предупреждения к любовнице с букетом цветов – первый раз в ее жизни, – и потом трахаешь ее два раза подряд, ей в голову приходят всякие глупости. И это плохо, Стэнли. Но меня так торкнула эта немецкая микстура, что я не понимал, что творю. А моя маленькая глупенькая Мэрилин решила, что цветы, необузданный секс и все такое означают, что я собираюсь предложить ей руку и сердце. Будто, как только выскочу из ее теплой кроватки, я сломя голову побегу в муниципалитет разводиться с женой. А это не так. Один раз я там уже был. Больше не пойду.

*   *   *

♦ По рождению, по происхождению и убеждениям он был чистой воды расистом. Он считал, что порядок возможен только тогда, когда «негры знают свое место, а женщины готовят еду, рожают детей и ублажают мужчин». Но кое в чем он неграм завидовал, а именно – их легендарно длинным пенисам. Мэтью считал, что негры «портят белых женщин: после секса с ними тем подавай член длиной в двадцать дюймов. А азиаткам – так вообще в двадцать пять». Именно от Мэтью, во время одной из бурных дискуссий об американском расизме, Стэнли узнал, что у азиаток «неглубокие вагины, поскольку у азиатов очень короткие члены. Эта зависимость обусловлена эволюцией, и особенно заметна на примере кореянок и корейцев. Поэтому хватит и половины палки, чтобы удовлетворить азиатку. Но только если ее еще не поимел черный. Такой подавай полторы».

*   *   *

♦ - Чего хочет Эндрю? Точно не знаю. А чего хотел от тебя Стэнли, когда ты с ним познакомилась?

– Хотел меня трахнуть... 

– А ты?

[200x309]