Дни юности Я вырос в деревне. Сначала рос на окраине, потом переехал в Сейнт-Энн. Это округ с множеством садов, так его и называли - "Садовый округ [Ямайки - прим.перев]"; затем жил в Кингстоне. Сначала на Барри-Стрит, потом на Оксфорд-Стрит, Риджент-Стрит, и, наконец, в Тренчтауне. Там я жил с 58-го по 61-й. Вот и все. В школе учитель сказал нам: "Кто умеет писать, пишите; кто умеет петь - пойте". Вот я и пою. Не помню точно, как я начал петь. Знаю, что моя мать сначала была певицей. Исполняла какую-то церковную музыку, наподобие госпела, писала песни. Однажды я услышал, как она поет, и вот тогда... Я очень люблю музыку, я вырос с ней. Я был тощим ребенком с писклявым голоском. Настолько тощим, что был похож на гороховый стручок! Я знал, что мать зарабатывает 50 шиллингов в неделю, и на эти деньги ей приходилось покупать мне обувь, еду и оплачивать мое обучение в школе. Я приметил одно местечко в здании театра Queens, и как-то вечером пришел туда и спел песню. Не помню, какую, но тогда я получил за нее один фунт. Какой-то человек сказал, что мне надо заняться пением, что я и сделал. В юности я был деятельным, никогда не ленился. Я учился работе сварщика, так что эта работа мне хорошо знакома. Мне очень нравилось работать с деталями и всякими штуками, и меня это не напрягало, потому что я работал столько, сколько хотел. Вобщем, мне всегда было чем заняться. В школе я пел, и мне это нравилось, но занялся пением серьезно тогда, когда начал учиться на сварщика. Дезмонт Деккер в то время пел и писал песни. Затем что-то случилось с его глазом - в него попал маленький кусочек железа, ему пришлось обратиться ко врачу, и он взял несколько выходных. В один из этих дней он посетил студию Beverly's и записал там песню Honour Your Mother And Father, которая стала большим хитом на Ямайке. После этого Дезмонт сказал мне, чтобы я зашел на студию. Там я встретил Джимми Клиффа, он провел со мной прослушивание, и я записал песню для Beverly's. Много шума она не наделала, но это была хорошая песня под названием Judge Not. Когда я только начинал петь, я не умел играть ни на одном музыкальном инструменте. Те музыканты, которые играли для нас, и теперь играют лучше, чем мы, а тогда они были еще подростками. Я помню, как слушал первые записи, которым только было суждено стать хитами. В те дни такие ямайские исполнители, как Уилфорд Эдвардз, Оуэн Грей, Джимии Клифф, Лорд Танамо, делали первые шаги на пути к популярности. Большинство из них были пацанами, как и я, и мы ходили от студии к студии, где искали любого, кто умел играть. А если спрашивали об этом нас, мы всегда отвечали, что умеем - мы все хватались за любую возможность, ведь работы тогда не было. Но даже если она и была, то кто же захочет работать за пять фунтов в неделю? Так что в те времена музыка была для нас работой. Я никогда не занимался игрой на гитаре всерьез. Чаще всего я просто бренчал на ней, но никогда не использовал в записи - до тех пор, пока студийные музыканты, которые действительно здорово играли, не отказались работать за такие деньги. Это означало, что хорошего инструментала больше не будет, и нам пришлось учиться играть самим. Так мы пели и репетировали на окраинах Тренчтауна, пока не появилась группа The Drifters. Мне очень понравилось их пение, и тогда я решил обязятельно сходить на их выступление. The Drifters произвели на меня огромное впечатление, особенно песни Magic Moment, Please Stay. И я подумал: "Надо сколотить собственную команду". Вскоре я нашел нескольких ребят, которые умели петь. Когда к нам присоединился Банни Ливингстон, получилась группа. Мы пошли посмотреть на Питера Тоша. Мы иногда встречали его на улице, но ни разу не разговаривали с ним. Мы послушали, как он играет на гитаре и поет, и подумали: "Да, звучит круто". И тогда мы создали группу, вместе с двумя девчонками и еще одним парнем - Джуниором Брэйтуейтом. На лейбле Coxsone мы записали песню Simmer Down. Так мы записывались, пока нам не пришлось расстаться с девушками - они хорошо работали в студии, но на сцене часто сбивались. Хотя, вообще-то, они здорово пели. Название Wailers ["Вопящие", "Стенающие"] пришло из библии. В ней часто встречаются плач и причитания. И дети всегда громко плачут, когда им кажется несправедливость. Вот мы и назвались "Вопящими", потому что стали вопить. Мы писали песни о жизни рудбоев. Ничего хорошего в делах рудбоев не было, но музыку, которую мы исполняли, не следует называть музыкой руди. Это была музыка раста. Тогда мы еще не знали, что такое раста; что-то происходило, мы это чувствовали, однако не понимали, хорошо это или плохо. Сейчас-то я понимаю, это очень, очень хорошо. Вы много играли в то время? Нет, немного - только на празднованиях Рождества и Пасхи в Карибском театре. Мы всегда были в андерграунде, были этакими бунтарями. Мы вышли из Тренчтауна. Вы, конечно, слышали про Байрона Ли и все эти социальные дела. Но мы пришли с окраин, вот и зовемся "Вопящие" из Тренчтауна. Как тебе Two-Tone? Некоторые темы звучат здорово. Когда слышу такую музыку, всегда вспоминаю те замечательные деньки. Скажу тебе, это были времена Skatalites - в их составе выступали Дон Драммонд и парень, который потрясающе играл на саксофоне - Рональд Альфонсо, прекрасный музыкант! Он все еще играет, хотя вроде бы что-то случилось с ним - паралич, что ли. Но как он играл! Мои друзья всегда ходили по барам: в каждом из них стоял музыкальный автомат, и постоянно играла музыка. Мы слушали очень много всяких мелодий. А однажды я даже увидел представление с Бруком Бентоном и Диной Вашингтон. Там много кто появлялся: Нат Кинг Коул, Билли Экстайн. Даже Фрэнк Синатра и Сэмми Дэвис, когда я жил на Оксфорд-Стрит. А когда жил на Барри-Стрит, мне нравились песни Jim Danny To The Rescue, Bony Maronie, What I Am Living For, Don't Brake My Promise To Me. Сильная музыка. Потом, на Реджент-Стрит, я слушал Брука Бентона и кое-что из Дэнни Рэя. Тогда появились Фэтс Домино, Рикки Нельсон, Элвис Пресли и еще куча других крутых артистов. Когда я переехал на Секонд-Стрит, стал слушать джаз, но никак не мог его понять. Я встретил Джо Хиггса и Сико Паттерсона, и они меня научили. Мы покурили ганджу, и я понял. Я попробовал прочувствовать соответствующую джазу грусть и понял, какие чувства выражает эта музыка. В 1966-м мы записали такие хиты как Put It On, Rude Boy, Rule Them Rudie, I'm Still Waiting. Мы рассчитывали получить за них деньги к Рождеству. Но Коксоун Додд дал нам за все эти записи всего 60 долларов. Поэтому я бросил все и уехал со своей матерью в Америку. Но там я понял, что музыка по-прежнему живет во мне. Я написал песню Bend Down Low, и, когда мы вернулись и записали ее в студии, она стала хитом. Но нас опять кинули, так же, как и с песней Nice Time. Да, кругом было надувательство. Грабили людей ни за что. Я думал, что теперь-то уж я точно не буду ни на кого работать. Мы разорвали контракт с Коксоуном Доддом и основали свой лейбл - Wail'n'Soul. Но мы ничего не смыслили в бизнесе и снова прокололись: песня Bend Down Low заняла первые строки ямайских чартов, но продавались в основном ее пиратские копии. Мы боролись изо всех сил за успех нашего лейбла. Но когда на Рождество мы пошли получить заработанные с продаж деньги, нам начали рассказывать, что производство пластинок накрылось и все такое прочее. В 1968-м политическая обстановка в городе стала накаляться, и я отправился в деревню выращивать кукурузу. Джонни Нэш и его менеджер приехали ко мне договориться о новых записях. Тогда им показалось, что я покончил с музыкой. Они не знали, что я просто решил немного отдохнуть. И тогда музыка стала поистине частью моей жизни, и за это я благодарен Джа.