Они жили под самой крышей полуразрушенного каменного дома… Со своей высоты им было видно всё, что происходило внизу: старушки с самого утра спешили занять посты у подъезда, они провожали и встречали всех обитателей дома, они с давних времен хранили дух другого времени и считали своим долгом рассказывать о прежней жизни всем, кто выглядел чуть моложе. Коты в подъездах занимали теплые батареи и лениво дремали, изредка проводя туманным взглядом по торопливо сбегавшим с лестниц жителям.

Обычно по утрам их будил дождь, отбивающий непонятные ритмы на железной крыше. Они нехотя кутались в колючий плед, прикрывали распахнутое ветром окно, через которое в комнату осень забрасывала разноцветные кленовые листья, затем кто-то из них вставал и ставил чайник, кто-то садился за стол и раскрывал толстую тетрадь с недописанным стихотворением или рассказом… чуть позднее они вместе пили горячий чай за большим столом, стоящим напротив окна – за окном застыла сырая грязноватая осень. Они ждали эту осень давно и долго, а сейчас с ее приходом внезапно поняли, что, даже приди она гораздо раньше, всё равно всё осталось бы прежним. Прежним был бы и пейзаж за окном, и чай по утрам, и газеты с тревожными новостями, и остановки для усатых троллейбусов, и дорожки, усыпанные отжившими свое недолгое лето листьями, и этот старый шерстяной плед, сейчас так небрежно брошенный на кровати, и, наконец, они сами тоже остались бы прежними.
А когда-то, давным-давно, была такая же осень – их первая осень: тогда они встретились: оба замерзшие и вымокшие под дождем, на одной из улочек этого небольшого городка, и кто-то пожалел кого-то, и кто-то из них пригласил другого к себе на кухню – обогреться. В другое время это показалось бы странно и неприлично – познакомиться так запросто в один из будничных, ничем не примечательных дней среди суетливых прохожих. Но в ту дождливую осень так хотелось тепла и добрых слов, что никто из них не задумался о приличиях. Так начинались утренние газеты, горячий чай, черно-белое кино, стопки исписанных тетрадей на столе, грустные песни про любовь, бесконечные прогулки по городу и, наконец, комната под самой крышей, в которой и посилились наши романтики. А потом и это утро, в которое они вспомнили, как давно ждали повторения той, первой, осени, которая когда-то ворвалась свежим ветром, чтобы перевернуть их одинокие мирки...
Но вот уже настало время нырять в бесконечный поток прохожих, чтобы успеть на работу. Зонты, плащи, длинные шарфы – и вот они уже прощаются у подъезда под пристальным наблюдением старушек-хранительниц устоев и – расходятся в разные стороны.

Должно быть, они знали, что никто никого не бросит, не оставит, не предаст. В сложившемся годами круговороте дней это уже казалось чем-то нереальным, выбивающимся из привычной размеренности. К тому же, они по-прежнему были вместе – даже когда расставались, ощущение присутствия другого не покидало ни на минуту. Возможно, это была привычка, но об этом никто из них не задумывался, сжимая руку другого в своей руке.
И кто-то из них вместо окон вставил разноцветные витражи, кто-то пожелал отделиться от внешнего мира, кто-то из них написал огромное количество строчек – не о себе, не о их жизни, а про других, чуждых им людей, которые остались непонятыми – там, за разноцветными стеклами.