Нет, это не особенность моего мышления – это честолюбивое желание поднять голову над толпой. Скорее всего…

Есть вещи, которые мы не делаем, потому что делать их запрещает закон.
Есть вещи, которые мы не делаем, потому что их осуждают негласные общечеловеческие нормы поведения.
Есть вещи, которые мы не делаем, потому что делать их нам запрещает собственная совесть.
Что остается? Не знаю. Наверное, смотреть кино и читать, как это делают другие, и что происходит с ними потом. Конечно, возмездие.

Я постоянно боюсь не успеть. Я бегу со всех ног, ловя жизнь за хвост, но кто-то держит меня. Моему мозгу не дожить до зрелости. Их уже много рядом со мной – таких же неуспевших. Мы рвемся изо всех сил, но продолжаем стоять на месте.

Я приду к тебе ночью, я расскажу тебе о… мне просто хочется прийти к тебе ночью и что-то сказать. Слова кончились уже давно. Теперь нам легко. Ни в чем нет большего смысла, чем в молчании.

Я еще понимаю, что всё это бред. Но уже трудно остановиться. Я брежу добровольно.

На улице одиночество заметнее для окружающих, чем то же одиночество дома. Ты идешь по улице один – под прицелом чужих глаз. Ты сидишь дома – один или с кем-то? Никто не знает. Ты никому не скажешь, что, как и на улице, был одинок.

Она идет мимо – моя жизнь. Она жестокая и холодная. Она не подруга мне. Я вижу ее другой – какой она могла бы быть… совсем другой… она проходит мимо, а я смотрю ей в след и думаю, какой она могла бы быть…

Птица вьет гнездо… у нее никого нет, но она этого еще не знает – она подчиняется только своему природному инстинкту. Потом она сидит в гнезде и грустит о небывших птенцах. Мне жаль ее, но больше никого я завести не могу... Это вынужденная жестокость к ней… она обречена на свое пожизненное птичье одиночество. Мне плохо от того, что рядом страдает живое существо… и может быть, из-за меня… скорее всего. Иногда ее хочется убить, покончив разом с двумя страданиями. Но, конечно, я не сделаю этого…

Бутылки, бутылки… они пусты… зачем внутрь столько яда?.. Что-то подсказывает, что это не яд, а обезболивающее. Так просто – с вечера до утра ничего нет. Никакой боли. Демоны приходят с утра в удвоенном количестве.

За свою недолгую жизнь я написала столько ненужных слов, а нужные так и остались внутри.

Скоро осень – пора дождей и самоубийц. Я никуда не спешу. У жизни на часах «ноль». Зачем же спешить, если не зовут и не ждут? Я сама всех подожду… ведь кто-то должен придти сюда.

Ты пока никто, но ты уже есть в чужом городе. Ты станешь мне кем-то… Как страшно: а вдруг я однажды пойму, что ты для меня всё? Как страшно: а вдруг я однажды пойму, что ты для меня никто? Как же мне хочется совсем ничего не понимать.

Я не хочу никого рядом. Я не хочу никого к себе. Я не хочу никого в себе. Я никого не хочу… Не хочу… я отвыкла от всех вас.