В колонках играет - "Голландия" "Наверх"

- Здравствуйте! Здравствуйте, товарищ Маяковский (Да, в нашей стране теперь никого не называют товарищем, но я буду обращаться к Вам именно так. Не этого ли Вы хотели? Не за это ли боролись?) Мне бы хотелось с Вами поговорить… нет, не о политике, я в ней всё равно ничего не смыслю – оставим пустую трату времени, сейчас всё другое – Вы же видите! Вы стоите так высоко, посреди площади – такой большой, белый, парадный… товарищ Маяковский, сегодня мы будем говорить не о политике, а о любви… да, да, ни к чему удивляться – я считаю вас самым знающим в этом вопросе. Нет! не надо сердиться, я же со всем сердцем к Вам! Давайте поговорим о любви! Вы же любили ту женщину? Так? Что же она значила для Вас? Можете не отвечать – я знаю… удивлены? Ах, Вы, видно, не в курсе – знаете, об этом много писали, и после 30-го года Лилино имя было на слуху у всех. Огорчены? Ну да, Вы ведь просили никого не винить в своей смерти и не обсуждать что-либо, касающееся Вас – разве Вы не знали людей? Они не уважают даже последнюю просьбу. Я слышала, Вы ждали ее до последнего – в гробу, до погребения, ждали, что почувствуете своим холодным лбом теплое прикосновение ее губ, но… она не пришла – ее не было в городе в день Ваших похорон. Простите, что позволяю себе такие слова – Вы же любили эту женщину, знаю, любили, несмотря ни на что… теперь в этом никто не сомневается. Скажите, что Вы чувствовали, когда она бросалась в чужие объятья, когда она так откровенно смеялась над Вами и Вашими друзьями? Неужели Вы и об этом промолчите?! Вы же знали! Знали, кто она, знали и про КГБ, и про ее приятелей, вымаранных кровью великих людей, таких, как, например, Николай Гумилев – они ходили рядом с Вами. Почему Вы простили?! Вы же знали, знали, знали!!! Но Вы содержали ее семью – нет, всё-таки не Вашу, а ее! – она так настойчиво просила «фордик»… алчная женщина! Вы выбивались из сил, это было слишком, но выполнили ее просьбу… почему? Ах, да… простите – я, кажется, слишком много себе позволяю… вы же любили ее… простите. Разве всё это имеет какое-то значение перед Вашим безграничным чувством?!
Ну что же Вы не оправдаете ее? Что Вы молчите? Вы же умели метать такие молнии – ого-го!
Почему Вы молчите, товарищ?! Я интересуюсь Вами как представитель Нового поколения. Я хочу знать о такой всепрощающей и поглощающей любви, как Ваша. Простите за навязчивость, но, боюсь, больше не представится возможности когда-либо поговорить с Вами. Вы устали? Вы с удивлением смотрите на свою грудь? Что-то не так? Ну, точно! А я и не заметила! И, правда, с чего это у вас рубашка такая белоснежная на груди?! Где же кровь из порванного сердца?! Неужели и на самом деле всё было так чисто и бело в то апрельское утро?! Нет, конечно, нет, товарищ Маяковский…
Простите, я знаю, как сложно стоять у всех на виду уже столько лет… простите, что утомляю своими ничего не значащими вопросами… простите. Мне лучше уйти. Но Вы обязательно заходите, заходите к нам на чай – поговорим о прошлом, о Ваших мечтах и надеждах, о поэзии и политике. Заходите – я поставлю самовар, выпьем чаю или терпкого грузинского вина (да, с запахом Вашего грузинского детства!) и поговорим обо всём, кроме любви… заходите к нам в новый век – Вам всегда рады!