Из-за этого яркого солнца ничего толком не разглядишь, глаза слепит. Оно не может растопить снег, и от бессилия беспорядочно кидается охапками лучей то сюда, то туда, и не поймешь - светит оно, греет или просто хулиганит.
Ультрафиолет в чистом виде насквозь пробивает асфальт, и бетон, и металл, радиоакивно отражается от снега, бесшабашно стремится упасть бомбардировкой с высоты и коврово загорает всё, что подвернется под этот поток весеннего света.
В улочках всё замирает и за полчаса до таяния забивается в самый дальний угол, в глубокие тени московских двориков, щурится оттуда и подмигивает.
Рабочий с колхозницей в перекрестьях проводов, электрических и солнечных токов, со светлой ностальгией по соцреализму, всей своей стылой сталью, сверкающей на солнце - в непроснувшейся растерянности, и еще чуть-чуть - и у них закружится голова от весеннего ветра.
