Я обратился крысой и зарылся поглубже в нору к Эриниям. Подглядываю за ними, извлекаю из них самое сокровищное, чудное и прелестное. Старухи расчесывают змей, хлещут сыновей Эдипа кнутами и широко улыбаются мне, потому что я раскаился. Больше они не Эринии, а благостные, крылатые старушки Эвмениды. Они не допускают меня в свои прекрасные рощи, я не достаточно смел еще для одного единственного шага. Вечером я выберусь из норы и вновь глубоко вдохну, просчитывая свой шаг. Свою брезгливую смелость. Себя. И число на ценнике.