Закончилась Неделя русской литературы, которой я исправно ждала целый год – самое русское, самое интеллектуальное и домом пропахнувшее событие русского Лондона! Первые три дня прошли на книжной ярмарке среди холодящего глянца рекламных листовок, едкого запаха свеже-напечатанных журналов и книг и строгих дамочек на скучно-черных каблуках. Слепящая одержимость делала безвкусными и второстепенными все прочие стенды, прямой дорогой подводя к Х505, где говорили по-русски, среди прочих книг лежал тот самый каталог с выставки «Советское наивное искусство», а где-то на столике издательства Русского музея внушительная монография по Шварцманну.

В расположившееся пососедству PEN Café заходил на 15 минут Умберто Эко, который говорил с изящным итальянским акцентом, шутил и был неопровержимо прав, утверждая, что главное отличие искусствоведческого эссе от художественного произведения, что мы имеем своей первоначальной целью доказать что-то заранее нами сформулированное. В затихших где-то на втором этаже семинарных комнатах я зачем-то слушала словоблудные, насковзь читаемые рекламы и саморекламы о развитии печатой промышленности в России.

Никогда я еще так упорно и нацеленно не ждала 6:30 каждого вечера, никогда еще так не читала столь невнимательно последние каталоги выставок, сидя в привычном низком кресле растрепанно-красного вида на пятом этаже Waterstones Piccadilly. Быков был могуч и обворожителен; Шишкин загорелый и пресно безынтересный; у Аканина самый красивый голос, замедляющий и все разъясняющий; Терехов впечатлил более всех своей неестественной скромностью и закомой мне одержимостью поиска исторической и человеческой правды; у Славниковой такие непоколебимые, убедительные нотки в медленной, чеканящей речи и образность и узорчатость увлеченного рассказа об Урале и о школьных коллециях полудрагоценных камней. Нежным и добрым, по-домашнему душевным оказалось знакомство с Майей Пешковой, которая, как добрая и трудолюбивая пчелка из детской книжки, трудится и собирает интересный и нужный материал о русской литературе.
Апогеем был субботний вечер поэзии, когда у Галиной было хорошо все, но особенно такой красивый, мудрый и устало-улыбающийся «Восток», Месяц читала довольно однообразные, но милые и добрые стихи,а потом спел казацкую песню так, что лица большинства русских приняли тот самый картинный, но искренний и в-даль-глядящий удивленно-умировторенный взгляд, а Аркадий Штыпель был энергетически футуристичен, честен и музыкален.

Все уехали. Сегодня большинство из них пойдет на работу в редакцию, кто-то сядет писать очередную книгу или дописывать начатое. У меня же осталось очень многое: воспоминания, услышанное, уже на полпути пройденный «Каменный мост» Терехова, вера в талантливую мощь моей страны, надежда на то, что и я чем-то пригожусь, а еще гарантированное право ждать теперь целый год новой встречи в последнем для меня учебной лондонском году. А там, дай бог, свидимся и на родной земле!
[576x360]