Ты спишь, и я вот-вот усну перед дальней дорогой - но я-то знаю, где мы - мы идем по прозрачной воде над утонувшим городом, и ты улыбаешься, и подглядываешь вниз, и я шепчу тебе - не смотри! - но ты продолжаешь тихо-тихо смотреть туда, где ничто не колышет воду. Я когда-нибудь напишу сказку о нас, и твой тонкий профиль будет на фоне искро-снежинко-звезд, и я расскажу ее тебе, и уткнусь носом тебе в затылок, в этот сладкий и терпкий запах твоей юности, и не решусь поцеловать, а ты обернешься и улыбнешься мне, не закладывая в это никаких особых смыслов - просто, потому, что тебе стал смешон мой непонятный порыв. Ты не задумываешься о многом, ты просто счастлива, и я хотел бы просить тебя - научи, но я же должен быть сильным, именно на меня должна полагаться ты, и я молчу, и вижу твое лучащееся счастье, то, как естественны твои жесты, то, как ты смотришь на меня - и знаешь, всегда знаешь, что встретишь ответ, то, как ты нежишься в лучах моей любви, и подставляешь то один бочок, то другой...
Спаси меня, любимая, спаси меня, давай убежим, убежим от всех, кто задает вопросы и ждет ответа, давай у нас все будет по-другому, будут дороги, будет замирание в зрительном зале, будет ночной, тихий, наш город, будут твои серьезные глаза, следящие за дорогой, твои опущенные загнутые ресницы, твои кривящиеся губы, твоя рука, скользящая по моему плечу, и страшное, болезненное, отчаянное, протестующее ощущение твоей монополии на меня.
Но завтра дорога снова оторвет нас друг от друга, и я знаю, что там, где я буду отдыхать, ни единой секунды покоя у меня не будет, потому, что прозрачными призраками вокруг меня закружатся твои жесты, сотни выражений твоих глаз, да сколько же можно, но я рад сойти с ума, ей-богу, рад, когда же еще!
И чем дальше - тем страшнее, что все это кончится.