[показать]
Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
Daß ich so traurig bin,
Ein Märchen aus uralten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
Die Luft ist kühl und es dunkelt,
Und ruhig fließt der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt,
Im Abendsonnenschein.
Dort oben wunderbar,
Ihr gold'nes Geschmeide blitzet,
Sie kämmt ihr goldenes Haar,
Sie kämmt es mit goldenem Kamme,
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewalt'ge Melodei.
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die Höh'.
Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn,
Und das hat mit ihrem Singen,
Die Lorelei getan.
Сгущаются сумерки, отсюда едва слышен шум водопада, пахнет землей и немного лесом. Ветер шуршит в золотисто-багровых кронах грабов. По рыхлой ароматной земле стелятся плети дикой ежевики, то тут, то там чернеют среди палой листвы черные перезрелые ягоды. С воды веет холодом. С берега, если не подниматься высоко, видно, как шныряют туда-сюда стайки рыб. Бурые камни отсвечивают золотом.
Здесь так спокойно, хочется закрыть глаза и слушать тихий плеск воды, слушать, как шуршит под ногами палая листва, вдыхать полной грудью густой ароматный воздух.
Вдохнуть и не выпускать, наполнить себя запахами прелой ежевики и мха. Окунуться с головой в безмятежность прозрачных вод, раствориться в бледнеющих красках угасающего дня. На горизонте алое солнце падает в водоворот лазоревых волн.
А на берегах Рейна поет Лорелея, печальная, как осенние воды. И тогда стройные корабли, влекомые дивным голосом, разлетаются в щепки, ударяясь о скалистые берега, ломаются, как старые деревянные игрушки.
И только нерушимые мрачные утесы вздымаются над бирюзовыми водами, где на самой вершине сидит бледная Лорелея и плетет рыбацкие сети из длинных русых волос.