Честная сделка
Тусклые огоньки дежурного освещения нехотя отражались в мраморных плитах коридора. Их отблески, казавшиеся янтарными дорожками, бежали навстречу друг другу, пересекались, сталкивались и теряли силу, так и не сумев разогнать окружающий сумрак. Массивные бронзовые люстры, заснувшие поздно ночью, пока берегли свой холодный, ртутный свет, чтобы через несколько часов утопить в нём гулкое эхо спешащих шагов. Вскоре людские волны ворвутся в узкий фарватер, заполнят собой всё пространство и, забурлив, разобьют о гранитные берега хрупкую тишину. Монотонный гул голосов сольётся с рекламной какофонией громкоговорителей, и Земля постареет ещё на один день.
Сергей подбросил монетку, поймал и, зажмурившись, загадал желание. Решка была внизу: сегодня обязательно повезёт. Уже смелее он вошёл в метро, миновал турникет со скучающе-бдительными контролёрами и растворился в суете бегущих лестниц. Вот и переход. Монетка не обманула - его место свободно. Сергей расстелил на холодном полу картонку, осторожно положил футляр и достал из него закутанную, словно ребёнок, скрипку. Никто не обращал внимания на ещё одного жителя подземелья. У всех были свои дела и заботы: старушка продавала газеты, грязная женщина с маленьким ребёнком тихо и жалобно рассказывала о голоде и операциях, деловито суетились карманники. И только старенькая картонка с нетерпением ждала волшебного мига, когда она превратится в сцену.
Первые ноты, рождённые неумелой рукой, растворились в шуме толпы. Удивлённая новым звуком, она ответила звоном мелких монет. Моцарта сменила "Мурка", и футляр стал наполняться быстрее. Вскоре подошли крепкие парни, но, услышав "Владимирский централ", зашагали дальше, бросив в скрипача смятой сторублёвкой. Монетка была права. Сергея охватил азарт, смычок веселее забегал по струнам и, казалось, ноги прохожих вот-вот пустятся в пляс, увлекаемые весёлыми тактами еврейского танца. В суете нот Сергей не услышал стука кованых набоек. Он продолжал играть и ещё улыбался, когда увидел глаза подошедшего человека. Ещё миг - и холод от их льда сковал все мышцы, куда-то пропал необходимый лёгким воздух и Сергей опустился на картонку, поджав под себя ватные ноги. Сквозь гулкий стук крови в ушах, он услышал тишину. Нереальную, невозможную в этом месте и от этого ещё более ужасную. Всё замерло, как на стоп кадре и даже время остановилось на половинке секунды. Откуда-то из далека, в этот миг, вдруг ставший вечностью, долетали хлопки ладоней. Набат аплодисментов, проникая в грудь, сжимал сердце и вливал в кровь липкие капельки страха:
-Ввввы кто???
-Прохожий. Вы же видите: серая шляпа, костюм и туфли такого же цвета Я один из тех, кто всегда рядом с вами.
-Прохожий?
-Да. Я вижу, Вам нужна помощь.
-Помощь, мне?
-Конечно Вам. Разве Вы не замечали, как стонет скрипка в Ваших руках? Готовая подарить чудо, она плачет от боли.
Незнакомец забрал инструмент из непослушных рук скрипача. Тонкие пальцы нежно пробежали по грифу, и он закрыл глаза.
-Германия, 18-й век, - металл в голосе куда-то исчез, - я помню этого мастера. В свои лучшие скрипки он без жалости вкладывал душу. Он не думал о деньгах, и его скрипки рождали такую музыку, перед которой меркли бриллианты королей.
Прохожий повернулся к Сергею:
-Да, Вам нужна помощь. Я предлагаю сделку. Вы убедитесь, она честная. Я дам Вам талант
-Талант?
-Не перебивайте, - прохожий щёлкнул пальцами и следующий вопрос, превратившись в комочек, застрял в горле Сергея, - взамен я не требую ничего. Мы вскоре встретимся. Может через месяц, а может через десятилетия. Вы сами почувствуете, когда настанет момент выбора. Для таланта и вечности время не имеет значения. Тогда Вы решите, нужен ли Вам этот дар. И тогда Вы сами назовёте цену.
Скрипач сидел на полу, а мимо спешили люди. В тесный мир перехода опять вернулись гул голосов, скрип эскалатора и надоедливая реклама. Пытаясь успокоиться, Сергей убеждал себя, что духота и усталость могли вызвать странную галлюцинацию. Через несколько минут ему почти удалось поверить в это, но к лежащей рядом скрипке он всё ещё боялся прикоснуться. В голове родилась спасительная мысль: "Руки трясутся, сегодня играть уже не буду!" Накрыв инструмент тряпочкой, он уже хотел положить его в футляр, но вдруг увидел незамеченную им раньше подпись мастера. Латинские буквы сплетались замысловатой вязью. Скрипач зачем-то погладил её и, не успев удивиться, почувствовал, как тепло, возникшее где-то на кончиках пальцев, проникает в него всё глубже и глубже, заполняя неведомым ранее чувством свободы и власти. Скрипка сама легла на плечо, смычок коснулся струн, и на шумный хаос перехода обрушилась лавина гармонии. Раздавленные совершенством, люди испуганно жались к стенам туннеля, но музыка и там настигала их. Послушные воле струн, они страдали и плакали. Слёзы были горькими, НО их горечь смывала копоть с души. А скрипач всё играл и играл. Его руки, не зная усталости, вспоминали сотни никому прежде не известных мелодий, написанных уже забытыми или ещё не рождёнными
Читать далее...