Дожив до этапа своей жизни, когда тебя поздравляют и с 23им февраля и с 8ым марта, начинаешь чувствовать себя гражданином мира.

Знаешь, все эти девочки… всё это невозможно глупо, невозможно неправильно и очень болезненно.
Знаешь, все эти девочки… они делятся на курящих и не курящих, как в салоне самолета; на влюбляющихся и позволяющих в себя влюбиться, как в дешёвых фильмах; на рыжих, чёрных и тех, которых я никогда не видел, как бывает в этой безумной паутине проводочков; на стервозных и восторженных; на беспросветно глупых и на непростительно неопытных. Они делятся на тех, которые похожи на кошек и тех, которые напоминают весенний ветер. Ладно, неважно. Всё равно всё это… [здесь подставить нужных слов по вкусу].
Знаешь, все эти девочки… Это от какого-то моего глупого детского одиночества и моей же взрослой совершенно бабской жалости. Больше от одиночества. От того, что мне страшно хочется кого-нибудь ждать и к кому-нибудь приходить. Я омерзителен себе в этом желании. Но дальше желаний, слава моей силе воли, ничто не заходит. Я хороший, погладьте меня по головке и не смейте мной восхищаться.

– Ох, Блю, а я так надеялся, что ты найдешь себе мальчика.

Мальчика? Я тоже. Только где, милый мой, скажи мне, его достать.
Знаешь, все эти мальчики… Эпидемист Сирожа [о, как же, ты больше меня не любишь, любишь другую? Майн готт, а как же девять месяцев моей боязни открывать входную дверь?]. Программер Лёша [хотел в Будапеште проколоть себе левое ухо, не проколол, подумал, что мама заругает]. Флейтист Витя [да-да-да, всё что когда-либо придумал человек в своей голове существует на других планетах. И покемоны тоже. Особенно покемоны]. При каждом появлении кого-то из них на моем горизонте, меня скручивает в страшном гетерофобном припадке. Хотя, я, конечно, совсем не об этом хотел сказать…

Знаешь, черные волосы с проседью. Глазаулыбка. Мысли где-то не там, не о том. Знаешь, всё это невозможно нереально. Винстон, повадки осторожные, серебряный дракон на шее.
Знаешь…
Рядом с домом открылся цветочный ларёк, увидел - подумал: «судьба».
Пять жёлтых роз.
Завершая неначатое.
[464x600]

Я иду по карнизам, очень осторожно, очень высоко. Я гуляю по бесконечным карнизам, пугаю сонных голубей, оступаюсь  (оступаюсь пока не фатально, но всё приходит с опытом), наступаю на окурки. Окурки они везде, даже на карнизах, иногда кажется, что они не сигаретные трупо-воспоминания, а такой же самопроизрастающий элемент окружающей природы, как, например,  мох. Только сигаретные окурки заводятся не от влажности, а, например, от повышенного содержания СО в атмосфере или от того, что некоторые слишком много думают - это кому какая больше версия нравится.
Так вот, я иду по карнизам, смотрю вниз, наверх и направо. Налево я не смотрю, потому что там окна и немножко стена. Окна закрыты плотными жалюзи, а стена везде одинаковая, поэтому смотреть налево совершенно неинтересно. Зато очень интересно смотреть вниз (там люди, машины, самую капельку деревьев и очень много луж, всегда когда я смотрю вниз - там на асфальте лужи, в которых отражается небо и, вполне возможно, отражаюсь я, хотя я в этом совершенно не уверен. В лужах тоже Небо и  тоже без Рая, значит Небу это, понятное дело, не нужно),.
Если посмотреть наверх, то там Небо_которое_не_тоже_а_просто_Небо, только намного больше Неба, чем было внизу. Очень красиво, завораживающе. Только если долго смотреть наверх - обязательно закружится голова и оступишься. Пока будешь лететь - будешь ловить сочувственные взгляды потревоженных тобой до этого голубей. Они не обидчивые, поэтому пожалеют тебя бедненького-бескрылого. Недолго, правда, жалеть придется, но зато умрешь, как-никак, оплаканным.
Я иду по карнизам... Я знаю, чем всё это кончится, но не знаю, что впереди и, вполне возможно, не хочу знать. Мне, может быть, даже больше нравится возвращаться назад, чем идти вперед. Мне нравится ходить туда-сюда, останавливаться, задумываться, проходить по сотне раз по одним и тем же местам, считать выщерблинки. Из-за того, что мне так нравится возвращаться, я очень медленно продвигаюсь вперед, хотя меня это, честно говоря, слабо волнует.
Я просто иду по карнизу.
[показать]

Это цитата сообщения И_г_о_л_к_а Оригинальное сообщение

Warning: Данное произведение содержит в себе материалы стёбно-антисемитского характера, не рекомендуется к прочтению людям с хрупкой нервной системой, женщинам с воспалением предстательной железы старше 54ёх лет.
Рекомендуется почитателям товарища Задорнова и остальным терпеливым людям.
Authors: Николай №II
Beta: ЗелМышЪ

Prehistory: Давным-давно в некой далекой-далекой местности две девушки посмотрели новости впервые за месяц. Это произвело на них столь глубокое впечатление, что вот это:
Сага о Смитах

Здесь все часы спешат. Знаете зачем? Чтобы посмотрев на часы сначала заторопится, а потом вспомнить, что часы спешат и ощутить в себе несколько лишних счастливых минут.

Здесь на столах лежат обои и линолеум, занавески укрывают кровати, а скатерти висят вместо занавесок.

Здесь грязные обои в зелёный рубчик и размытые надписи на обклееных скотчем дверях.

Здесь живут Смог и Жаба. И если объяснять кто такой Смог не надо, то Жаба - это из Юрия Никитина. Только Жаба ни в коем случае не Хрюндя, потому что за Хрюндю можно схлопотать когтистой лапой по морде.

Здесь холодильник с дверью в никуда.

Здесь твари, живущие в дверцах платяного шкафа и в зеркале-из-прихожей.

Здесь позвони-домой-скажи-что-ты-у-нас-а-то-у-тебя-дома-наверное-волнуются.

Отсюда_книги. Нескончаемым потоком культурного обогащения окружающих

Здесь листочки. Повсюду. Листочки мыслей, нерешённых задач, объяснения смысла жизни и генетики в частности, листочки "как пройти" и "что купить", милые сердцу листочки, превращающие меня в бумажную осу.

Здесь "чай-кофе? ты слышал эту песню?"

Здесь в углу тяжело дышит великолепный черный Becker.

Здесь я.

[697x228]

я буду ждать.

Салаты-подносы, водка-хочется_напиться. Я не грустный. Это просто белые дни. Улыбнулся-повесил-улыбнулся-ушел-порезал-поставил-отнес.
Я чувствую себя официантом в деревенском кафе.
"Ты не обижайся..." - а я и не обижаюсь, официанты не умеют обижаться, зато умеют выговаривать слово "кон-тра-цеп-ция". Их долго ради этого дрессировали.
"Ты не обижайся, просто если бы Слава был с нами, он бы обязательно болтал и смеялся" - трижды ха-ха: если бы он был с Нами, Вас бы здесь не было. Что? Сесть с вами за стол? Простите, но официантам нельзя общаться с клиентами. Спасибодосвиданьяприятнобылоувидеться.
Снег.
Снег.
Снег.
Пешком.
Пешком.
Пешком.
Я отдал ветру 25 рублей 30 копеек. И это, конечно же, что-то значит. Это значит, что белые дни.
Не надо плакать - ты никому не поможешь. Вспоминай сама - тебе никто не поможет вспомнить. Все окружающие умеют только врать и пить, пить-врать и просить не обижаться.

У меня есть три часа и много-много километров.
Давай встретимся. Как можно раньше. Мне тебя не хватает.
"Мы запускаем в космос корабль".
Давай поговорим про тех людей, которые умеют не только пить и врать. Давай? За три часа и парочку проходов по проспекту. Давай про жизнь. Про дружбу, про любовь. Про вечное. Давай улыбаться.
За три часа можно наулыбаться на все оставшиеся несколько дней до весны.
Я вернулся - они уходили.
Спасибодовстречи[до_следующей_смерти_мои_милые_престарелые_птички]
жальчтонеуспелпопитьсвамичаю
[485x650]

В колонках играет - Rammstein Leichzeit

Прозрачные цифры, въевшиеся в глянцевую бумагу. Дни, которых не существует. Дни, в которые не существует тебя.
Белесые отрывки времени под уставшим горчичным небом. Под небом, где твои воспоминания более реальны, чем ты сам.
Белые дни календаря - это почти незаметно. Просто вслепую водишь пальцем по колонкам чисел и вдруг чувствуешь, как они болезненно сжимаются под твоими прикосновениями. Они слишком много знают - эти числа, чтобы оставаться равнодушными к происходящему.

Чернорыжие дельфины оставляют в белом море свои кровавые следы.
Чай пахнет зелёным виноградом, я не в состоянии придумать примету по этому поводу. Но, возможно, это связано с прошлой ночью - в семь утра мне снился хор мальчиков-зайчиков, поющих "Дорогу сна". Проснулся в холодном поту.

У чая появился запах петрушки.
Наверное это к счастью.