Если вы ещё не смотрели "Гудбай, Ленин", посмотрите.

Это я в раскадровке.

Ну что ж, тогда мне остаётся только одно: сделать то же самое.

Когда-нибудь.

Сегодня я поняла очень многое, просто по небу прочитала. Все свои необходимости, и первую из них – любить, хотя бы себя.

Что ж, мило.
Надо любить себя, но не заниматься самолюбованием. Филигранная потребуется работа, камень попался с выбоинкой…

Фoлк




Нашла рассказик

Моё «Небо»

Сегодняшнее

Если идти прямо, а потом чуть-чуть левее, при этом не особо задумываясь над тем, что идёшь в это самое чуть-чуть, и если при этом у тебя голые ноги, на которых только обувь, которую ни в коем случае нельзя мочить, а на тебе – лёгкая блузка и длинная, легкоподнимаемая ветром юбка, тогда, и только тогда ты сможешь попасть В Дождь.

Он встретит тебя тяжёлыми каплями, которые с хлопком ударятся о твою кожу. Он поднимет юбку, он уберёт от лица твои волосы, чтобы посмотреть в глаза, и через секунду смыть всю лишнюю, непонятно зачем оказавшуюся там краску.
В этот момент ты попадаешь в другой мир. Ты слышишь, как вдалеке поезда говорят друг другу «здрасьте»? Это тоже этот мир.

Ты стоишь в нём, забыв про обувь, юбку, ветер, краску, ты живёшь и дышишь дождём, как маленький ребёнок, осознавший впервые, что он дышит, пытаясь понять, как это получается, а дождь смеётся, кружится вокруг, влетает в тебя, распахивая окна.

Родиться заново. И неважно, что те, кто попал Под Дождь будут считать тебя рассеянным считающим ворон, ругаться или толкаться. В Дожде всё это неважно.

А главное, потом тебе не придётся тратить денег на лекарства, и приветственные тяжёлые капли, с характерным хлопком падающие на лицо, руки, грудь, ты узнаешь везде.

Холод стучит по клавишам,
Вбивает под кожу пыль,
Шепчет, что ты поправишься,
Меняет слова и стиль.

Впитается с влажным запахом,
Дотянет ладонь до дна
И вырвет зубами-лапами
Обои пустого дня.

Пропустит по нервам радостный,
Безумный, смертельный яд.
Мне правда светло и яростно,
И я безвозвратно рад.

Монтевидео


Am Dm7
Ты отравишься небом
Hm E
После душных подвалов,
Задохнешься от бита
Грибных дождей.
Нервный северный ветер -
Это все, что осталось
От убитых тобою
Оранжерей.

Am H7 Dm7 Fdim

В твоем маленьком сердце
Мачты Монтевидео
Тишина на радарах
И мокрый снег
Отогреешь ли руки
На остывших мольбертах
Никогда не увижу
Теперь во сне.

Припев:
Am H7 Dm7
Ловишь наготу не отрывая очарованных глаз
Fdim
Снова.
Подожди немного, все таблоиды напишут о нас,
Дай им повод.
Am H7
Горы рассекреченных досье о нашем прошлом
Dm F
Поздно сжигать.
Моя любовь - река.
Она не может никуда не впадать.

В твоем маленьком сердце
Мягкий след мониторов.
Нервный северный ветер
И мокрый снег.

Припев:

Ловишь на лету не отрывая очарованных глаз
Снова.
Подожди немного, все таблоиды напишут о нас,
Дай им повод.
Горы рассекреченных досье о нашем прошлом
Поздно сжигать.
Моя любовь - река.
Она не может никуда не впадать.

Обломки слов, обломки фраз,
Суставы выбиты из фаз.
Я на ладони. Я – для вас
Убила лучшего на свете.

И вы смеётесь, словно дети,
И вы так рады, что пьяны.
Я не боюсь своей вины,
Но в ней видны кусочки сажи.

Умирает. Оно умирает!

Снова, опять, по-новой в это безумие, снова. я не хочу!
Нельзя, надо ждать, надо держаться, это просто другой климат.

Ты не умрёшь, слышишь, я не дам тебе сделать это снова.


Это напоминает отчаянную попытку сохранить очередного ребёнка после раннего аборта по-глупости.

Я не отпущу тебя, слышишь? Не отпущу.

Давно стыд не жёг меня с такой страстью. Сегодня я чувствовала себя так, словно городу рассказали обо мне что-то противное. Моё одиночество, понимаете, моё. И я ни с кем не обязана делиться им.

Простите меня, те, о ком я вечно забываю: случайно или намеренно. Я приношу боль, как драгоценный подарок, забывая, что для некоторых она подобна смерти. Да и что я знаю?
Я знаю лишь ту иллюзию, которая помогла мне выжить: что боль выжигает из души страх. Ведь когда перестаёшь бояться боли, перестаёшь бояться вообще. Шоковая терапия для Польши. Боль, приправленная жизнью. А когда я замечаю в себе брешь, я накладываю заплатку из холода и алкоголя и спасаюсь, набирая обороты и лёд в глаза.

Я хочу, чтобы это поняли все: от таких болезней лишь одно лекарство, и имя ему – ласка. Прикосновение. Обнять и поцеловать в щёчку.
А если сделать это правильно, выдержать поток слёз. Слёзы – это вода, в которую тает глазной лёд.

А если этого не сделать, лёд превращается в камни. Скульптуры – это красиво.

Два. Одно – очень старое, второе – сегодняшнее насилие над собой.

Припыленная. Подбитая градом.
Не ненависть. Я очень рада.
Чуть легче – как кисть винограда
С оторванным кончиком ветки.

Не знаю о чём говорить. Но надо.
Душа, исповеданная шоколадом,
Я тоже любила, ты прав! Но по скату,
Вкатившись в открытую клетку.

Мне больно. Банально? Конечно.
И я не могу быть такой бесконечно:
Красиво-больной, самобытно беспечной,
Мы тоже знакомы с бедой.

И не успевала признать себя грешной
За миг до потери – не внутренней, внешней –
Себя. Но не надо вставлять нас в подсвечник
И делать влюблённость водой.


***

Молчит мой город.
Мой город молчит.
Кто-то снова рассказал ему сплетни.
Уши не заткнёшь, когда весь воздух звенит.
Щели не заткнёшь, пока сам не ослепнешь.

Любовь как река, безразличие – озеро,
В нём чаще тонут, но реже пороги,
И если весной не разморозило –
На дне смерть забирается в логово.

Любовь хлещет на плиты из камня,
С чем-то красным, соленым и мокрым…
Томатный сок? Я прошу, оставь меня,
Меня можно вылечить только током.

Нет, я не помню, куда возвращаются
Мёртвые души разбитых камней.
Считая те, что во мне помещаются,
Можно сказать, что ко мне.

P.S.: сегодня совершила переезд. Теперь компьютер у меня в комнате.

Я уже начала перепечатывать Харьковский дневник.

ЗЫ: я дома.

Дане.

С Днём тебя. Сейчас в спешке всё равно всего не скажу, так что с Днём.

Йасеню.

То есть ты предлагаешь писать в Беларусь?!

Всем.

Я скоро.

Не знаю, чего тут писать, все мысли в блокноте, их слишком много.
Они неотёсанные, неполированые, так что нет.

Вчера были мгновения тихого счастья, и Слава Богу, я не думала уже, что что-нибудь хорошее случится.

Нямочки.

Я в Харькове, по странной случайности оказалась в Инете, так что блокнот с записями и стихами где-то далеко.

Я ужасно скучаю по минску и по Жизни. И по поцелуям.

Когда получится, всё напишу.
А пока - просьба к тем, кто знает, как мне тут страшно и чуждо, в этом городе из брусчатки, грязи и украинского языка: пишите, раз не можете напоить собой, иначе мне тут не светит ничего кроме безысходности.

Я уеду в город из брусчатки,
Где на небе жгут календари,
Где пустуют детские площадки
И шумит Испания внутри.
Из неё, ворвавшись в плотный воздух,
Выдохнув словами пьяный май,
Буквы упадут в усталых позах,
Сложат на асфальте "вспоминай".

Я уеду в небо с мармеладом,
Напиваться горечью себя,
Прорастать из горсти шоколада,
Возвращаться новой
и любя.

Уехала в Харьков

Ты будешь крепок, как ром ямайский,
Из белого камня, как стены рая.
Однажды ночью январо-майской
Я приползу к тебе умирая.

Ты разметаешь свои ставни
И сто арбалетчиков меня напоят,
Те, что со мной на дороге давней
Поняли, кто и чего стоит.

Ты вынешь душу мою осторожно,
Спрячешь в гулкое подземелье,
Трава прорастёт сквозь тело и сложный
Узор ляжет под твоей кельей.

А когда я умру на полу из ягод,
Ты споёшь мне песню, радостно звеня,
Каждый слог прорастёт отдельной сагой.

Хуан Диего, построй его для меня.

Так, это деловое, не моё просто по-другому не передать.