В итоге прорвалась в магазин на роликах с воплем "мне по острой необходимости" и купила себя. Прожигатель примчался, как был, в тапках, и долго укорял, что я чмыреныш, каких мало. Потому что он мне стих подарил, а я ему книжку не посвятила (а в книжке букв больше).
Оказывается, он тоже не чужд амбиций и захотел какой-никакой славы (это когда тебя знают люди, которых ты ваще не узнаешь никогда)
Мы так разнервничались, что чуть не поругались навсегда. И чтобы хоть как-то отвлечься, вышли на балкон. А там, внизу, на голубятне, два мужика гоняли палками голубей. А рядом, на гаражах, сидели охранники стоянки. И они перебрасывались банками пива, не досягаемые в своей затаенной возвышенности, ни для жен, ни для прочих признаков материального мира, подкарауливающего нас в зоне тротуара.
И Прожигатель забыл о славе. Видно, все его мысли были о том, как бы побыстрей добраться до мужиков на гаражах.
Потому что все преходяще.
А ощущение счастья ваще сиюминутно. И никак не связано со славой.

За всю жизнь я не выиграла в лотерею даже пяти рублей. Мне никогда не доставался «счастливый» билет на экзамене, более того, мне не доставался ни один из двадцати выученных. Передо мной даже не открывается дверь на фотореле в Останкино. Но я уж и подкрадываться пробовала – все равно. Единственным случаем везения можно считать хлебницу. Она упала с подоконника четвертого этажа и разлетелась вдребезги о тротуар в сорока сантиметрах сзади меня. Впрочем, это можно считать не удачей, а просто моей особенностью. Видите ли, я очень быстро хожу.