Окружение запахов сводит с ума день ото дня. И более всего невозможность обладать всеми ими. Познать и использовать. Люди гнилые по своей сути создания. Хотя, по той же самой сути, кристально чисты и прозрачны. Где та грань между дерзостью и преступлением. Между нежностью и приторностью. Клеше. Между любовью и ненавистью. Самое огромное счастье, что границы так гибки и нечетки.
Скоро солнце слижет с холодного асфальта все эти предрассудки зимы, высушивая память дорог. Этого скоро я жду целую вечность и не знаю, продвинулась ли вперед хотя бы на шаг. И это, пожалуй не так плохо. Таким образом, весна встряхнет неожиданно. Неизменно приятно. Питер ждет меня не менее, чем жду его я.
Пара порций никотиновой страсти,
Вдогонку стакан горячего молока с маслом.
Остановка по требованию не останавливаться.
Я полон радости за Ваше одиночество.
Жажда крови во мне, можете радоваться,
Проигрывает надеждам, что скоро закончится
Злость мостов и барьеров, предрассудков и страхов
Быть лишним, или, что хуже очередным.
И марту я предан как брату,
И благодарен ему же за возможность родиться иным.
больно, режу тонкую кожу ладоней, ранена
толи пулей, свинец. толи стекло, осколки нашего аквариума
смотрю в потолок, отражение этой зимы и пределов
пью горький чай, строчка за строчкой, пробелы
в нашей истории…
Я давлюсь одиночеством, словно рыбными консервами. Играю сама с собой, то в очень занятую, то в слишком сильную, то в чрезмерно равнодушную. А на самом деле коллекционирую женские слабости. Монета за монетой. Да я даже не в состоянии бросить курить. Что со мной происходит. Раньше взглядом предметы опрокидывала со стола, а сейчас даже разбить стакан не могу. Мне стало очень страшно терять то, чем никогда и не обладала. Пожалуй пора отрезать от подола лоскуты. Мини нынче в моде. Всего хорошего.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?
"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." --
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.
Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." -- это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все -- биение, все -- дрожание голосов.
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." -- это дети поют обо всем.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.
Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
по тебе ведь сцена большая плачет,
а ты все мечешься как теннисный мячик.
из угла в угол, то лево, то право.
занятость портит женщин, нравы такие
в нашем нынешнем веке.
меняют хвою на кудри привычные дровосеки…
красный, знаешь, не актуально…
ты тут, главное, пойми меня правильно,
я не о моде, о времени года.
любую моду диктует хозяйка природа.
мне стали заметны твои морщины
и это, пожалуй, одна из причин,
по которой меня беспокоит Ваша персона…
не сочтите за дерзость такого уклона
мои воздыхания… это простая мания… бывает
ты так похожа на мою дочь,
а она ведь могла бегать по детской площадке и кричать: «мама, мама».
глаза бусины, грация нимфетки, ты точь-в-точь,
в голосе сладость французского винограда.
она кидалась бы мне в объятья,
я неистово целовала бы ее щеки,
покупала бешеное количество платьев...
ты как она.....только
любишь меня иначе
и ненавидишь сильней и отчаянней,
смеешься в лицо, а я горько плачу.
ее не существует, а ты не про мою честь изваяние...
я ни о чем не прошу, жалость вписываю туда же,
листы графитом пачкаю и разрываю в клочья.
боюсь говорить о самом важном...
мечтаю...чтобы ты родила мне дочку...
я не могу принять зиму как данность
и все истошно сопротивляюсь.
где декабрь, там простуды и старость,
где январь в феврале, там меня не осталось.
не надо красот природы
и чистоты заснеженных улиц.
даже мысли до приступов рвоты,
нутро в стаях птиц
перелетных, сбивающих крыльями звезды,
твердящих: прочь, прочь, в жизни пауза…
лишь в снах желтые ветки мимозы…
март, кофе…и дождей стразы…
о, да, мой Бог, прерывистые осознания. в снах иглы с учителями. длинные иглы. повсюду. я не знаю, откуда это ощущение безопасности. я абсолютно разучилась работать. над собою прежде всего. вероятно, моя воля бурый медведь. и, с приходом зимы, она просто напросто уснула. а что же делать безвольному существу не в своем времени года? почему мама меня не научила? зато поздравила с днем рождения. она сказала, что он у меня каждый месяц, 20-го числа. неизменно. я знаю, что сегодняшний день опредметится вчерашним. только воду отключили и отопление. будет холоднее. в помещениях. а вот на улице так же. Петербург знает, что моя машина на ремонте, поэтому включил потепление. моей благодарности нет предела. это лучший подарок на мой ежемесячный день рождения.
Мне просто хотелось, чтобы моя зима не так огрызалась. Мне просто хотелось в это время чуть легче дышать. Все мои попытки летят ко всем чертям. Не заслужила. Терпеть. Так всегда. Чему я удивляюсь. Мне не выкарабкаться. Не по зубам. Я снова проигрываю, я снова догоняющая, развивающая. Отстающая, недоразвитая.
Я сижу на табурете посередине просторной кухни без обоев и намеков на мебель или утварь. Я накрепко связана жесткими проводами. Они врезаются в мою кожу. Даже шевелиться больно. Все что я могу....это петь...петь....рождать строчки и думать....много....слишком много. Вокруг никого. Никто не услышит. Выдержка в тренировках измучена. И адски хочется курить...