Только дома Настя познакомилась со всеми «приемными братьями». Старшей, Шире, было 18, Ренане 15, как и Насте. Шимону 14, следущему брату Натанэлю 9. И самая младшая, пятилетняя Талья, была просто очаровательна. Девочки быстро накрыли праздничный стол, Ави сказал благословение на вино и хлеб. Настя не могла понять – ведь шабат приходит раз в неделю. Разве им не надоело делать каждый раз одно и то же? Но лица всех семерых сияли неподдельной радостью, для них это был действительно праздник.
Она ни о чем не спрашивала их. Быть может, время вопросов еще придет. Но Мирьям расспрашивала про Наале, ее семью, дом, школу. То, чего Настя не понимала, переводили на английский. С грехом попалам объяснялись.
Вечером, лежа в спальне Ренаны и Ширы, где ее уложили на выдвинутую третью кровать, Настя думала о том, что такого света и тепла, как в этой семье, не встретишь в России. Там, к сожалению, есть суббота, но нет шабата.
Иерусалимское утро было светлым, пронизанным тем особенным отсветом, который давал розовато-белый камень. Настя напилась холодной, с непривычным, но приятным вкусом водой. «Это вкус времени, - подумалось ей.»
Она проспала утреннюю молитву, к некоторой своей досаде, причину которой так и не смогла понять.
- Не переживай, Настья, девушкам не обязательно все молится, - успокоила ее сонная Шира, запустив подушкой в Ренану. Та со смехом накрылась одеялом. Настя тоже включилась в игру, проигнорировав это режущее слух «Настья». Израильяне не умели смягчать согласные, что тут поделаешь. «Может, сменить имя?» - мелькнула шальная мысль.
Настя хотела посмотреть Старый город, но Мирьям отговорила ее.
- Это полтора час ходьбы, детка, а сейчас слишком жарко.
Третья трапеза началась на закате. Косые лучи солнца окрашивали белую праздничную скатерть в оранжево-багровый цвет. Насте стало грустно отчего-то. Как сквозь дымку она видела лица детей и взрослых.
- Мизмор ледавид, - полилась тихая, печальная песня. Даже не разбирая слов, Настя чувствовала, как музыка трогает ее. Одна строчка показалась ей боле понятной:
- ... ло иръа ра, ки ата имади.
«не увижу зла, потому что ты со мной» - перевела на русский. Попробовала фразу на вкус. Не увижу зла? Три тысячи лет бесконечные войны и разрушения, изгнания, Инквизиция, дым Треблинки. И все это не называется злом?
[надо пояснить, в чем была Настина ошибка. Слово «лиръот» обозначает как видеть, так и бояться. В будущем времени не увижу звучит как «ло эръэ», а не буду бояться как «ло эръа». Не зная этого, Настя неверно перевела эту фразу, которая по-настоящему означает: «Не убоюсь зла».]
Эта песня закончилась, началась другая. Настя не понимала ни слова, но плыла в ней, не отрываясь глядя на огромное багровое солнце. Ей казалось, что здесь, в Иерусалиме, бился пульс мира. Этот город ближе к истокам мироздания, этот город жив своей жизнью. Здесь солнце огромно, здесь воздух чище. История не умерла, она живет в камнях, в воде, и в старинных песнях. Настя пообещала себе вернуться в Иерусалим. Когда-нибудь она приедет сюда навсегда.
Ави прочел молитву, разделяющую шабат и остальную неделю. Зажег огонь, выпил вина. Натанэль и Талья радостно прыгали вокруг стола и пели песню про пророка Элиягу. Мирьям коснулась губами лба каждого из детей. Поцеловала и Настю, и та почувствовала, что в эту семью ей всегда будет легко приезжать.
- Приезжай к нам когда захочешь, дочка! – сказала ей на прощанье Мирьям. Настя только кивнула. Шимон и Ренана вызвались проводить ее.
- А вы рады, что выросли в религиозной семье? – вдруг спросила Настя довольно некорректный вопрос. Но ее приемые брат и сестра не удивились. Ренана пожала плечами:
- Мы не знаем другого мира. Не всегда легко соблюдять заповеди, но рамки не только огроничивают нас, но и поддерживают. Мне было бы страшно оказаться в мире без границ.
Очень захотелось сделать подобный опрос. Берите себе, кто хочет!
Напишите 10 своих любимых книг.
1. "Гарри Поттер" Дж.К. Роуинг
2. "Хроники Нарнии" К. льюис.
3. "Двадцать лет спустя" А. Дюма
4. "Ритуал" М. и С. Дяченко
5. "Одиссея капитана Блада"
6. "Валькирия" М. Семенова
7. "Властелин колец" Толкиен
8. "Гражданин Вселенной" Р. Ханлайн
9. "Звездоплаватели" Георгий Марынов (если кто-то читал - отзовитесь!)
10. "Дорога в жизнь" Ф. Вигдорова
Теперь расскажите, кем вы хотели бы быть в каждой из книг (уже существующим персонажем или новым, придуманным вами). Какой была бы ваша судьба и задача? и кто был бы вашей втрой половиной?
1. ГП. Я бы хотела быть Джинни. Мне нравится сия девушка, и мне очень нравится Гарри. Я бы пошла за ним на его войну.
2. ХН. Ну, однозначно - я хотела бы быть женой Питера. все равно, в каком мире, где и когда. И я хотела бы раз в жизни посидеть на берегу моря с Асланом.
3. 20 лет спустя. Хотела бы стать той женщиной, которая смогла бы вернуть Атосу радость жизни и любви.
4. Ритуал. Мне хотелось бы стать дочкой Армана и Юты. И найти родину прадраконов. И разбить вдрбезги ритуал. А моим избранником стал бы другой дракон, Оттуда.
5. Блад. Ну, вариант один - Арабелла. И только для того, чтоб она больше не натворила глупостей.
6. валькирия. А это сложный вопрос. Пожалй, Зима. Я очень ее уважаю и люблю, как и Бренна. Просто не очень они похожи на меня.
7. ВК. О, тут столько вариантов! Я была бы дочерью Фарамира и Эовин. И вышла б замуж за сына Арагорна. Я бы хотела жить в мире без Саурона, хоть, увы, и без эльфов. Мы старались бы залечить раны Средиземья.
8. Гражданин Вселенной. Даже не знаю, хотела бы я быть в этом мире. Но если да - то девушкой с Терры. У меня бы не хватило мужества на гвардию, но я улетела бы на любой мир Гегемонии. Или изучала бы девять миров, как антрополог. Я хотела бы дружить с Торби. Но моим мужем был бы кто-то из Гвардии.
9. Звездоплаватели. О, Мельников - моя любовь! Но, поборовшись с искушением, скажу - я была бы зачислена в группу, которая полетела бы к Фаэтонцам. И, правильно, это была бы Ольга Мельникова. Искушение побороть не удалось.
10. А здесь я была бы воспитанницей детского дома. и стала бы воспитательницей в таком доме. И выбрала бы митю Королева. только выбрал ли он меня?
Звоните – вас ждут!
Ашдод, Юлия и Сергей - готовы принять семью из трех человек
ЖИТЕЛИ СЕВЕРА! У меня есть координаты людей, которые с радостью предоставят вам КРОВ! Звоните в любое время!
Мы с 11-летним сыном живем в центре Холона, в 3-х комнатной квартире. Есть небольшая собака. Можем принять на время маму с ребенком (двумя) или пенсионерку. Бесплатно, чтобы хоть как то помочь в эти тяжелые времена.
и таких объявлений - сотни.
[I]Вечный народ не боится долгой дороги
мы в ответе за братьев своих, друзей и врагов
сотни людей из дому бегут по тревоге,
тысячи им предлагают пищу и кров.
несчастье сплотило нас, братьев, в единую душу,
мы гибнем с каждым погибшим и с каждым рожденным живем.
и пусть разрушают наши дома катюши,
мы вновь их отстроем, и песню вновь запоем.[I/]
1) У Анны Австрийской было двенадцать подвесков. Два подвеска сперла Миледи, а а затем такое же количество подвесков вернул королеве д’Артаньян. Вопрос: Сколько осталось жить Бэкингему, если один подвесок д’Артаньян-таки умыкнул на счастье?
2) У Бюсси д’Амбуаза было множество любовниц (в том числе и королева Наваррская). Вопрос: на кой икс ему понадобилась еще и Диана де Меридор?
3) Юридическая задача. Миледи, графиня де Ла Фер, леди Винтер, Шарлотта Баксон, леди Клярик. Вопрос: сколько деклараций о доходах нужно заполнять этой даме – одну или пять?
4) Господин де Тревиль утверждает, что видел д’Артантьяна в полдесятого вечера. Однако, Ришелье уверен, что в это время д’Артаньян был в другом месте. Вопрос: что нужно сделать господину де Тревилю – починить часы или сходить к доктору?
5) Генрих должен две сотни мильонов,
На миньонов потратился он.
Так какой же придумать закон,
Что б как раньше могли Можирон
Де Келюс, де Шомберг, д’Эпернон
Избежать долгового урона?
6) Атос недоповесил Миледи, недовоспитал сына и недоспился. Вопрос: почему мы его так любим?
7) Арамису тридцать семь лет.
Брехня али нет?
8) Пять дней в неделю брат Горанфло предается чревоугодию, а по средам и пятницам делает вид, что постится. Вопрос: сколько “Ave” и сколько “Pater» необходимо читать брату Горанфло ежедневно, дабы избежать третьего круга ада?
9) Герцогиня де Шеврез любила Арамиса, а родила от Атоса. Вопрос: А что же Портос?
10) Из пункта А в пункт П едет Екатерина Медичи. Через неделю она начинает жалеть, что вобще изобрели карету. Вопрос: Когда от Парижа до Анжера проложат нормальные дороги?
11) В кабачке у мэтра Бономе собираются гугеноты, а у мэтра Ла Юрьер - католики. Вопрос: кто будет следующим королем Франции, если у метра Бономе клиентов в два раза больше?
12) Шавиньи узнал, что герцог де Бофор собирается бежать из Венсена. Он усилил охрану и стал проверять камеру каждые полчаса. После полуночи он стал заходить в камеру каждые пятнадцать минут. Вопрос: сколько раз Шавиньи заходил в камеру после полуночи, если герцог де Бофор сбежал в пять часов утра?
13) Средняя высота деревьев в Ла Фере - 4 метра. А глубина черного пруда - 5 метров. Вопрос: где лоханулся граф де Ла Фер?
14) Армия Оливера Кромвелля составляет тридцать тысяч человек, а армия Карла первого - четыре человека, включая его самого. Вопрос: почему мы надеялись, что Карл Первый все-таки прорвется?
На закате Мирьям зажгла свечи, поставивив еще одну для Насти. Ее дочери также зажгли по одной, и увели гостью в синагогу, одолжив ей старый кожаный молитвенник. В школе в шабат было тихо, но только здесь, в Иерусалиме, где машины продолжали ездить, она почувствовала тишину и чистоту субботы. Небо было сиреневатым, с багровой полосой, отсекавшей горизонт от земли. Бледный умирающий серп был еле виден. Старшая из девочек, Шира, обратилась к Насте:
- Смотри, на следующей неделе Рош-а-шана, - и указала на месяц.
Понадобилось немало времени, прежде чем Настя разобралась в этом. Рош-а-шана, Судный день и Новый год празднуется первого и второго тишрея. Еврейский календарь построен по лунному циклу, т.е. новолуние совпадает с первым днем каждого месяца, полнолуние – с четырнадцатым или пятнадцатым. Так, по тонкому серпу, который становится все меньше, ясно. Что сейчас конец месяца элул, и через несколько дней начнется тишрей.
- То есть, по луне можно узнать дату? – удивилась Настя.
- Только приблизительно, - улыбнулась Шира.
Синагога поразила девочку. Красиво украшеная, но без вычурности, со трогими линиями и выдержанном в одном стиле рисунками на стенах. Они зашли наверх, в женское отделение, а Ави с сыном Шимоном прошел в мужское. У Насти вертелось на языке сотни вопросов, но Шира и ее сестра Ренана открыли молитвенники, и присоединились к напевному гулу голосов. Настя неловко раскрыла молитвенник где-то в середине, Ренана с улыбкой показала ей, где сейчас нужно читать.
Уже через несколько минут девочка перестала следить за окружающими. Они читали слишком быстро, она просто не успевала за ними. Закрыв гласа, Настя прислушивалась к плавной, радостной и немного тоскливой мелодии.
«Леха доди ликрат кала,
Пней шабат некабела...»
(выйди, друг мой, навстречу невесте, вместе встретим субботу)
Орли объясняла им, что Шабат называют «царица суббота» и сравнивают ее с невестой. И в Настином воображении возникла картина.
С высокой горы, уходящей вершиной в темнеющее небо, спускалась на землю девушка в белом платье. И не слепила ее красота, а согревала сердце. И по дороге, пустынной, извилистой, шел ей навстречу юноша. Усталым было его лицо, ноги в пыли, но он надел праздничную одежду ради встречи с ней. И чувствовалась, что эта встреча краткая, и что юноша пойдет дальше своей дорогой, но небесная гостья дает ему силы идти по своему пути. Не бархатом выложен путь длиной в три тысячелетия. Но сегодня, в шабат, можно сбросить себя груз долгих лет скитания.
Ренана коснулась ее руки, и Настя вздрогнула, почувствовав, как слезы катятся по ее щекам.
На следующей неделе приехали остальные девочки. Их было 26, но, как сказала Орли, могут еще кого-нибудь прислать. Старших классов Наале не было, как и израильтянок. Все шесть телефонов-автоматов пусты, и девочки висели там часами, стараясь найти друзей, разбросанных по школам. Или отыскать уехавших много лет назад родственников. Насте некого было искать. И поэтому она сильно удивилась, когда Мелена крикнула, забежав в их биньян (домик, в котором они жили):
- Настя! Телефон!
Недоумевая, она спустилась к автоматам.
- Привет! – голос вроде знакомый, - не узнаешь?
- Нет, - честно ответила Настя.
- Это Олег из самолета.
- Олег! – обрадовалась она. Как привет из другой жизни. Как ниточка с Украины. И ей сразу вспомнилась Света.
Они проговорили полчаса, пока Олег не заметил с сожалением, что надо беречь карточку. С тех пор раз в два-три дня они обязательно перезванивались. Настя как-то позвонила Свете, и с ужасом поняла, что они в разных мирах. И их дружба осталась по ту сторону трапа. Разбита на осколки – не склеишь.
Тридцать первого августа школа превратилась в жужжащий улей. Израильтянки были шумными, как показалось девочкам, невоспитанными. С визгами бросались друг к другу, обнимались и что-то громко рассказывали. Орли объяснила своим подопечным, что здесь принято более бурно выражать свои чувства. Наташа недовольно повела плечом. Сдержана она была необычайно, куда там Насте.
- Сходим в город? – предложила Настя, стараясь завязать приятельские отношения.
Город был в получасе ходьбы от их школы. Небольшой приморский городок, ничем не примечательный, кроме большого торгового центра. Но для них, не видевших никаких других городов, и этот был необычайно интересен. Наалешки ходили туда каждый день, часто необдуманно тратя деньги. Настя была там пару раз, а денег, чтоб потратить, у нее не было. Но получасовая дорога как ничто способствовала приятному разговору, и девочки весело болтали, глядя на апельсиновые рощи и странно пустые поля. Наташа была единственной дочерью в семье. Родители не хотели ее отпускать, но она настояла. Теперь пыталась уговорить папу приехать в Израиль. Мама давно уже согласна, а отцу боязно.
Настя с удивлением обнаружила, что рассказывает Наташе о своей семье. О том, как их отец уехал неизветсно куда, и они остались одни. Катя вообще его не помнит, а у Насти сохранились расплывчатые воспоминания о высоком мужчине, изредка появлявшемся в ее жизни. Наташа внимательно слушала, не перебивая и не выражая совершенно не нужное Насте сочувствие.
Им обеим показалось, что вот, нашелся тот близкий человек, с которым можно пройти любой путь. Они еще не знали, что ждет их впереди.
- Здравствуйте, девочки! – поздоровалась с ними в первый же день их классная руководительница. Высокая и очень опрятная, она казалсь строгой, но справедливой. Девочки обрадовались еще одному русскоговорящему человеку. Но иврит преподавала израильтянка Нава. Настя легко схватывала язык, буквально через месяц могла объясняться и улавливать общий смысл того, что говорили ей. Другим девочкам было сложнее. Женя даже плакала по ночам, уверяя, что никогда не сможет выучить этот дурацкий язык. Тора, праздники, традиции, история – все это было так далеко от них и так непонятно. Девочки стали искренне радоваться математике, как островку чего-то родного в этом мире иврита и иудаизма.
Приближались праздники. Пока наалешки оставались на шабаты в школе или ездили к родственникам, но теперь их побещали отправить в приемные семьи. Старшие относились к «приемкам» по-разному. Кто-то искренне считал их родными, кто-то просто ездил, потому что больше некуда, кто-то уже давно не приезжал к ним. Настя считала, что родную семью ничего не заменит. А терять свою вновь обретенную свободу она не собиралась.
- Здравствуй, дорогая! – приветливо сказала ей Мирьям, открыв дверь. Так было написано в Настиной записке:
«Мирьям и Ави Прунер, улица Герцель 12, Иерусалим.»
Мирьям оказалась женщиной средних лет, невыской и быстрой. Ави казался намного старше жены – светлые, уже редкие с проседью волосы, небольшие умные глаза и рыжеватая борода с седым клочком справа. Настя уже знала, что замужние женщины покрывают голову, и ее не удивило, что Мирьям ходила в бесформенно повязанном платке.
Рыцарь в запылившейся одежде грузно спрыгнул на землю. Его взмыленный конь тяжело дышал, мокрые бока поднимались и опадали, и он с подозрением смотрел на всадника, пытаясь угадать, не заставят ли его снова скакать. Но рыцарь уже добрался до нужного ему места. Бросив поводья конюху, он взбежал по ступенькам замка, и долго звонил в колокол у двери. Сонный привратник никак не мог сообразить, что хочет этот уставший рыцарь.
- Королеву? Но ее величиство...
Привратник не договорил, так как рыцарь откинул забрало. Охнув, старый слуга поспешно проводил гостя к приемной королевы. По дороге он извиняющимся тоном бормотал:
- Я же не мог догадаться... Ваше превосходительство простит меня... Один, без охраны, вы...
Рыцарь не обращал на него ни малейшего внимания. Он был поглощен предстоящим разговорм с королевой. Казалось бы, его план безупречен. Но что-то подсказывало рыцарю, что королева разнесет его в пух и прах.
На троне сидела молодая темноволосая женщина. Ее карие глаза были слишком проницатльными и жесткими, чтоб их обладательница могла казаться жентсвенной. Но она была, безусловно, красива. Как сверкающая на весеннем солнце сосулька, - пришло в голову рыцарю неожиданное сравнение.
С достоинством поклонившись, неожиданный посетитель принялся излагать свое дело:
- Здравы ли вы, о королева? – первым делом поинтересовался он. Женщина на троне невозмутимо ответила:
- Разве может главнокомандующий во время войны тратить время на пустые разговоры? Я слушаю вас, князь Белокров.
Князь пожал плечами. Уже два года, как Алисса заняла трон вместо погибшего короля Антуана, но ее ближайшие советники до сих пор не могли разобраться в странном характере новой правительницы. Он по возможности сжато изложил все факты.
Креслоны напали внезапно. Их же королевство, Атания, намного меньше. Вот уже два месяца идут бои, и они проигрывают. Нескольким воинам удалось захватить пленных креслонов, и у него появился план – как использовать эту неожиданную добычу в предстоящей битве.
До сего момента Алисса слушала достаточно благосклонно. Но сейчас она вдруг нахмурилась, глаза ее потемнели. Белокров с тоской подумал: «я так и знал!»
- То есть вы, князь, предлагаете креслонам стрелять по своим братьям? И надеетесь, что они согласятся? – тон королевы был холодней зимнего рассвета.
- Что вы! – замахал руками Белокров. – Мы скажем им, что это неприятель. Мы попросту обманем их.
Это было роковой ошибкой. Королева привстала на троне, ее глаза пылали, что странно не сочеталось с холодом ее голоса:
- Вы понимаете, что вы говорите? – тихо произнесла она.
Все, находящиеся в зале, сжались, потому как не понимали, в чем проблема. Королева часто гневалась на непонятные, непредсказуемые вещи.
- Вы предлагаете, - раздельно говорила королева, - обманом заставить креслонов сражаться против своих братьев.
Князь недоуменно пожал плечами.
- Мы на войне, ваще величество. Здесь любые средства хороши.
- Победа Атании не будет куплена ценой подлости! – отрезала Алисса. Со стены на молодую королеву смотрел темноловосый с проседью мужчина. Как показалось Алиссе, покойный король, ее отец, взглянул на дочь с одобрением.
Возмущение придворных атонейцев было слишком явным, чтоб королева могла его игнорировать. Но она лишь веско произнесла:
- Честь не меняется в зависимости от обстоятельств. Стоит ли спасать жизнь, изменив своей совести?
Гул в тронной зале наростал. Алисса уже не могла разобрать отдельных глосов. Согласны ли они с ней? Или будут пытаться свергнуть ее и вести войну по-свеому? Ее губы скривились в презрительной усмешке. Она не знала, но это и не было важно. Гул стал громче, уже ничего не было слышно из-за него. Князь Белокров стоял совсем близко от нее:
- Это не настоящая королева! – он схватил ее за плечо и потряс. Она попыталась вывернуться.
- Сашка! – ее все время кто-то тряс. – Опоздаешь на экзамен, вечно ты будильника не слышишь.
Гул в ушах прекратился. Девушка лежала в постели, сквозь приоткрытую штору в комнату лился яркий солнечный свет. Она тряхнула головой, сгоняя с себя остатки сна. Ну и сон ей приснился! Хотя, если подумать, ничего удивительного. Ведь мать постоянно ворчит, что она витает в облаках. Витает, и мечтает. В том мире, куда нет хода ни матери, ни настырной младшей сестре, ни безликими подругам бушуют битвы, строятся дворцы, живут драконы, а люди еще помнят о том, что такое честь. Именно это слово она бросила во сне князю Белокрову.
Саша медленно одевалась. Ничего интересного в институте не будет. Экзамен, лето, духота, запыленные автобусы и пустая болтовня в буфете. Она вдруг пожалела, что проснулась.
Наспех позавтракав, Саша закинула сумку на плечо, махнула матери рукой и побежала. Волнения не было – физику она всегда хорошо знала. Всю поездку до университета бывшая королева Алисса перебирала в памяти все моменты, не ускользнувшие из памяти. Но в институте ее сразу окружили однокурсники. Первая сессия, многие волновались, ища поддержки друг в друге. Во время семестра ее обходили стороной, прозвав
У нас в ешиве живут 30 семей с севера, конкретнее - из Кармиэля. Милейший город.
Люди, в основном, русские, кто-то даже христиане. Для них попасть в религиозное поселение - просо шок! Им постояно пытаются намекнуть, что ходть здесь в шотах и майке просто не принято. Кто-то понимает, кто-то нет. Раздельная еда, разная посуда. А сегодня вообще будет шабат - без телевизоров, телефонов, сигарет и т.д. Правда, мы, понятно, не можем запретить это делать, просто просим, чтоб не у всех на глазах.
Дети напуганы, родители тоже. Есьт семья, приехавшая в Израиль 10 дней назад. Многие не понимают иврита. На любой резкий звук дергаются, наши вчера с кем-то перестреливались, они аж побледнели. А мы привыкли к постоянному звуку стрельбы.
Мы с мужем ходим туда при любой возможности. Нас на весь поселок 20 русскоговорящих семей. Одна девочка только родила, одна на сохранении, мужья работают, да и в других семьях они все работают. А им нужно поговрить с кем-то, расспросить, попросить что-то. Чувствуем себя как во время второй мировой. И кто знает, может быть именно к ним мы попадем, когда наше дурацкое правительство решиться отдать наши посления.
Ирония судьбы! Кармиэль приехал на территории спасться от арабов. А наших арабов они не боятся?
Это отрывок, поразивший меня из книги беляева "Властелин мира". Штирнер, болшое ученый открыл способ заставлять людей испытывать любые эмоции, в том числе любовь и ненависть. Он внушил Эльзе Глюк, любившей Отто Зауера, любовь к себе. А чтоб отвлечь Зуаера от Эльзы, внушил ему любовь к подруге Эльзы Эмме. Постепенно эти внушенные чувства ослабели, и Отто бросил Эмму с маленьким ребенком.
Вот разговор Эльзы и Эммы.
"- Успокойся, глупенькая девочка, - ласково сказала Эльза, - я не отниму у тебя твоего Отто. Ведь он твой муж и отец твоего ребенка.
- Это ничего не значит! - ответила Эмма. - Он говорил, он говорил не раз, что вся его любовь ко мне была одним чертовским наваждением, что если бы не это наваждение, он никогда не полюбил бы такую дуру. И такой брак, говорит он, можно расторгнуть. А если Отто говорит, это верно. Ведь я действительно глупенькая. Но только.., ведь и глупенькие хотят счастья! - И она опять заплакала. - Ведь любил же он меня такую, какая я есть! А потом.., потом он стал будто мстить мне за то, что любил меня.
И Эмма, прерывая разговор плачем, подробно рассказала Эльзе историю своей любви. Она слишком долго страдала в одиночестве и теперь говорила обо всем, что наболело, о грубости, придирчивости Отто, о его насмешках, издевательствах, оскорблениях.
Эльза слушала, и ее сердце невольно холодело. Отто вставал перед нею в новом свете. Это уже не было "наваждением". Он так поступал уже после того, как освободился от власти Штирнера.
Он мог разлюбить Эмму. Но неужели у него не хватало такта, корректности, наконец, простой порядочности, чтобы удержаться от такого обращения с женой?"