Emir Kusturica & The No Smoking Orchestra - When Life Is A Miracle

Салют, да, это раньше называлось именно салют, а не фейерверг, как принято говорить сейчас. Честно говоря, может есть у салюта какие-то собственные особенности, которые принципиально отличают его от фейерверга, но я о них не знаю. Поэтому для меня девятого мая всегда происходит именно салют.
Прятно было смотреть на дитишек, скопившихся на сопках в надежде увидеть этот самый салют в честь победы. Вспомнилось свое собственное детство, когда бежали вот так же туда, где по-выше, чтобы только увидеть, как красные и зеленые огоньки взлетают в небо. И красоты-то по большому счету в том не было никакой. Но для детей, для нас же важно было, что привычное однообразно темное небо вдруг превращалось в разноцветный звездопад, и на каждую такую звездочку можно было загадать желание. А желаний - смелых, добрых и, главное, обязательно исполнящихся, у детей всегда хватает.

Кто приводит в голову сны? Кто распределяет кинопленку на ночь? Кто решает, что показывать в кинотеатре под названием ЮЮЮЮЮЮ?
Их убивали. Жестоко и некрасиво. Вытаскивали за волосы из авто, сильным, нечеловеческим рывком кидали, вспарывали живот и бросали в реку, где лица их становились бледно-голубыми... А я смотрела в окно, каждый вечер я видела, как привозили очереднуюю ее. Но помочь не могла.
И проснулась я в страхе от всего этого. Было в этом действе что-то мистическое. Потустороннее.
А может, кинооператор предупреждал просто, что баловаться с тем, что ЗА, не стоит.
Душа на Востоке, сердце на Западе
Юпитер, помоги!

Зеленая туча, пролетая над городом, капнула своей зеленой краской то тут, то там, раскрасив мнохоромный пейзаж.

Есть люди-собаки, для них важны люди, и не важно место. Такие могуть жить в где угодно, в любых условиях, лишь бы рядом... Есть люди-кошки, им важно место, и они готовы потерять самых важных, лишь бы сохранить место.
Есть еще люди, которые живут и не задумываются от таких вещах вовсе. Люди-копытные.

А я вот ем, сколько хочу. Правда, хочу я есть один раз в день. И на танцах убиваю себя по три часа. И худею по килону в день. Правда, скоро предет любимка и будет контролировать, как я питаюсь. Но что-то я успею.

Умер Ельцин. По этому поводу даже траур страна объявляет. О мертвых, о них ведь либо хорошее, либо ничего. Мне нравится то, что сделал Ельцин со страной (если это был действительно он), потому что для меня в этом главное, что у меня появилась возможность ездить и уезжать. Вот за это я ему очень благодарна. А то, что бардак в стране был, так это только укрепило меня в моей тогда еще детской уверенности, что от правительства здесь ничего не зависит.
Как всегда расстроил Путин. Как же плохо у него получается лицимерничать. Надо ему на курсы актерского мастрества. Надо.
Да и вобще, люди, поливавшие грязью Ельцина все эти годы, вдруг стали петь деферамбы о том, каким он был великим человеком. Как говорил Мураками, не надо плакать об умершем человеке, если при его жизни ты этого не делал.
Ну, еще посмешило, что Ельцина, наверняка имеющего пятерку по научному коммунизму, отпевать будут в храме Христа Спасителя. Уважение к религии в нашей стране у меня падает на один градус ниже, каждый раз, когда к церкви обращаются политики.

А еще, подумалось мне, что онтогенез - это не только краткое
повторение филогенеза, это еще и повторение нашего ментального развития из
прошлых жизней. Поэтому надо за жизнь успеть не только прожить все прошлые
жизни, но и проэволюционировать чуточку больше, но это так трудно,
наверное.

Все таки, между диетами и спортом до полусмерти, я выбираю второе. Потому что "люблю повесилиться, особенно поесть". Ну, а потом да, потом да, заниматься спортом до потери пульса. Зато, я получаю все необходимые витамины, белки, жиры и углеводы, я получаю удовольствие от любимой еды, я получаю эндорфины, выделяющиеся в результате физической нагрузке. В общем, хорошо мне от этого. Правда, я чувствую, что тело мое состоит из мышц , которых не видно  по понятным причинам . Надо бы посушиться как-нибудь, но так неохото...

Мне нравятся выборы президента во Франции, вот ведь, действительно страна не от мира сего. На кону порнозвезда, которая хочет, чтобы все друг друга любили, и начинали еще со школы, рыбак, который знает все самые рыбные места в Сене, видимо, охотник, который предлагает охоту сделать ведущей отраслью сельского хозяйства. Я хочу жить в такой стране.

И как люди умудряются смотреть старшные фильмы и читать страшные книжки? Прочитав 20 первых страниц "Кольца" (того, который все Звонком зовут), я уже не спала одну ночь, потому что отчетливо видила, как девочка идет ко мне через комнату, каждый раз, закрывая глаза. Единственное, что мне помогало хоть как-то, это отчетливое представление того, что она все таки вспоткнется по среди пути и мне станет смешно. Хотя вот сейчас мне снова жутко, а до темноты минут 20 осталось...

Почему, если человек просто не любит вареную морковь, никто не задает ему вопросов типа: "А ты из этих, общества защиты кроликов?" или "Морковофоб... Понятно..." А если человек просто не любит мяса, всех сразу же интересует почему, да зачем, да как же так.

LI 5.09.15

Лета хочется, тепла... [500x266]

Симоронцы говорят, что надо представлять себя чем-то посторонним, чтобы не вживаться в чужое. А я вот, читая книжки, не могу не вживаться. Может для того я их читаю, как говорил М. Фрай, "чтобы увидеть там себя". И совершенно точно Мураками вгоняет меня в глубокую яму беспросветности. Наверное, потому что захватывающему сюжету он предпочитает подробности настроения и душевного одиночества.

Кажется, я схожу с ума. При чем как обычно, наблюдая саму себя со стороны и четко отдавая себе отчет в том, что происходит. Бессилие.
И надо в буддийский монастырь, где нет электричества, индустриальных звуков и воздух пропитан запахом ароматических палочек. И там никто не говорит. Там между космосом и собственной макушкой - два метра расстояния. А ночью там звезды на небе перетекают в светлячковые звезды на земле. И только цикады стрекочут так, что хочется закрыть окно.

Ах, утону я в Западной Двине
или погибну как-нибудь иначе,
Старна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и прочие обиды,
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Я никогда не ездил на слоне,
В любви терпел большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне...
Но обо мне товарищи заплачут.
Евгений Шпаликов

Проведя два дня уставившись в экран...
Все таки, я страшно тщеславня для самой себя внутри. Вот теперь будет выходить серьезный научный журнал, читаемый во всем мире, с обложкой, которую сделала я. Я не скажу об этом ни одному из читателей того самого журнала (хоть моя гордость - это моя единственная награда за то, что это сделала), но буду светиться от гордости каждый раз, увидев его на чьей-нибудь полочке в чьей-нибудь лаборатории.

Вчера ходили в театр...
Я не знаю, о чем этот спектакль. О человеческой глупости, об армейской тупости, о рассовой дискриминации или о силе, преобладающей над разумом. А может о том, что тот, кто остается собой всегда и везде, тот в конечном счете всегда выигрывает.
Не знаю о чем. Но посмотреть это надо.

Очень сильно в жизни я не люблю повторять одно и тоже два раза, а три или четыре - это вобще для меня трудно воспроизводимо. Именно поэтому я пишу так мало писем - написав один раз одному человеку, я уже не могу написать тоже самое другому. И даже банальные "отпарвить группе" или "отправить всем" для меня не подходят. Ведь каждому надо писать лично, думая о том, кому пишешь. Но для меня проговоренная, высказанная или написанная информация уходит навсегда, как отработанная. Наверное, поэтому я гоняюсь за новыми местами и ощущениями, чтобы не рассказывать один и тот же единственный слуйчай из жизни по 258 раз, потому что сказать-то больше нечего. Поэтому бережно храню воспоминания, которые хочу высказать кому-то определенному, не рассказывая их никому другому. Поэтому мама часто обижается, что мне всегда ей нечего сказать, потому что за день я и так проговариваю все это.
А вот есть люди, которые способны говорить одно и тоже, то, что сейчас их волнует, всем и каждому по тридцать раз на дню. Или повторять одну и ту же историю каждый раз, когда она уместна.  При чем обращаясь с фразой к кому-то конкретному, в процессе своего монолога они начинают смотреть на всех остальных, как бы и им это тоже рассказывая. И внимательно смотрят на реакцию, чтобы заметить, какое впечатление произвели. И часто задают вопросы, заранее зная на них ответ. Спрашивают для того, чтобы убедиться в своей правоте.
Получается, что я говорю, чтобы что-то отдать. А есть такие, которые говорят, чтобы получать.
И эти, последние, почему-то сегодня меня раздражают. Нет, я уже сказала это здесь, а значит, больше им уже не скажу.