Люблю эту картинку...
Шагами тихими-тихими, на цыпочках, оно войдет в твой обветшалый дом со скрипучими половицами. Ставни хлопнут на ветру, но ты, спящий мирным сном на кровати под темным бархатным балдахином, не откроешь глаз. Оно не станет закрывать за собой дверь, да и зачем? Ты заворочаешься во сне, волосы твои рассыплются по черному шелку простыней.
Слышишь? Оно поднимается по лестнице, не касаясь запыленных перил. Слышишь? Звон тишины меж дверных проемов.
Оно войдет в твою спальню, шурша длинным шлейфом плаща, словно порханием миллионов бабочек с бездонно-черными крыльями. Сквозь плотно закрытые шторы не пробьется и отголоска солнечного света, ничто не позволит увидеть то, у чего просто не может быть лица.
Ты откроешь глаза, словно во сне. Темный силуэт рядом с дверью почему-то не напугает тебя.
- Что ты такое? - спросишь ты охрипшим голосом.
Оно прислонится к стене, достанет из кармана сигареты в черной пачке и ответит:
- Я - это ты. Я - то, что осталось от тебя. Я - твое одиночество.
Бояться нечего.
P.S. Когда я допишу свое нескончаемое произведение, я, наверное, сотру его сразу же...
Лучшее из трех книг про кроликов-самоубийц (Bunny Suicides) британского карикатуриста Энди Райли (Andy Riley): The Book of Bunny Suicides (2003), Return of the Bunny Suicides (2004) и The Bumper Book of Bunny Suicides (2007)
Одинокое отражение в оконном стекле. За окном темно-серое небо, полуопустевшие и оттого черные ветви деревьев, мрачные прохожие и неизменный шум мегаполиса. Неловко теребя волосы, она вглядывается в унылый пейзаж, словно ища что-то или, быть может, кого-то. Сколько времени прошло с тех пор, как ожидание затянулось?
Всегда ненавидела ждать, всегда и везде пунктуальна. Улыбки налево, улыбки направо, но лишь одну искреннюю - в пустоту, в ожидание, в невзрачную надежду. Никогда не говорила "люблю", все это лишь слова. Как можно словами описать то, что каждый чувствует по-своему? Всегда ненавидела ждать, даже полминуты, потому что стоит только начать, и одиночество хватает за горло: "вдруг не придет?" Наверное, окончание ожидания приносит такое облегчение, что это можно перепутать со счастьем.
Она давным-давно отказалась смотреть на часы.
"Я скоро вернусь".
Одинокое отражение в оконном стекле беспомощно подрагивает. Или это лишь дрожь стекла под ударами ветра?
Ведь все это лишь слова: любовь, ненависть... Ведь можно же прожить, не говоря "люблю"...
"...скоро..."
- Люблю, люблю, черт тебя возьми!
- Ты что-то сказала? - озадаченный взгляд, чуть намокший дорожный плащ. Так привычно...
- Долго... Я ждала... так долго...
- Долго? Ну, автобус минут на пять опоздал...
Да не смотри ты так. Слова, слова, всего лишь слова. Пускай всего пять минут, но даже они длились почти что вечность.
- Идиот.
- Скажи это еще раз, - крепкие объятия, его чуть влажные волосы и аромат дождя. - То, что говорила, когда я пришел...
Всего лишь набор букв. Ну, почему, почему это так важно?
- Ни за что.
- Так и думал. Ну, ничего не поделаешь, жили же как-то до этого...
Смущенное отражение в оконном стекле.
- А ты?..
- Дура. Конечно, люблю.
Люди невообразимо предсказуемы. Может, в этом вся суть?..
Я бы хотела наплевать на все условности, что сдерживают нас, словно незримые шелковые нити, столь хрупкие на вид и столь прочные на самом деле. Я бы хотела заглянуть в глаза и увидеть там что-то, чего не ожидала бы увидеть. Я бы хотела оказаться рядом, когда до конца останется одно мгновение.
С каждым днем все больше проваливаясь в эту пропасть, я все еще жду, что кто-то меня вытащит.
Вытащит? Или же затянет на самое дно?
Все, к чему приводят мои экзистенциальные размышления, рассыпается в прах. Я, наверное, должна испугаться, да? А мне хорошо. Хорошо, потому что непредсказуемо. Я делаю шаг вперед, а получается в сторону, на ту линию, к которой я раньше не имела отношения. И это победное чувство, когда ломаешь чьи-то представления о себе...
Я чертовски корыстна. Быть может, за это и ценят.
Нормально ли так и не узнать, что тебе нужно?
Нормально ли разрываться от неопределенности?
Нормально ли вообще быть такой, как я?
ごめなさい。。。ほんと に ごめなさい。。。
Она жила одна. Неважно, кто еще был с ней в квартире.
В ее комнате было большое-большое окно с широким подоконником. Когда ей было грустно, она садилась этот подоконник и смотрела на кроны деревьев, обычно-пасмурное небо и мелькавшие внизу зонтики.
Она любила дождь, или, по крайней мере, ей так казалось. Когда ей становилось особенно одиноко, она брала на руки своего пушистого кота, и это не могло не вызвать улыбку.
Она не слишком-то радовалась своей жизни, но это всех устраивало.
Она любила белое вино и аромат корицы.
Она мечтала когда-нибудь научиться рисовать.
Она была реалистом, но всю жизнь мечтала о чуде.
Когда любовь стучалась в ее двери, она лишь сильнее обнимала свои колени и хмурилась, словно отмахиваясь от назойливого насекомого. И верила, что никогда-никогда ее не впустит. Каждый стук отдавался в ней лишь раздражением и какой-то долей разочарования. Потому как чтобы она ни говорила, дверь должна была рано или поздно открыться.
И вот однажды дверь с грохотом слетела с петель, и у любви появилось имя. Его имя. Она пыталась хоть как-то оградиться, строила нерушимые стены, пряталась в глубины себя, но любовь с Его именем плевать хотела на ее жалкие попытки.
Она жила одна. Но пару раз в неделю дверь слетала с петель, и отчего-то на ее лице возникала улыбка..
Иногда я просыпаюсь со странным выражением лица.
Сама я понять его не в силах, а рядом нет никого, кто мог бы мне рассказать, как это выглядит с Их стороны.
Иногда, смывая с себя это странное выражение лица, я думаю: а может, вот это оно и есть, мое лицо без маски эмоций?
Довольно самокритики, я завязла в ней по уши.