Острог - это такой монастырь, высеченный в горе на высоте почти двух тысяч метров, и расположенный недалеко от Подгорицы. Я никогда не был слишком религиозен, и поехал туда только лишь из-за красоты места, где он находится. Особая красота его, кроме привычной уже череды гор, в том, что под горой в которой вырублен монастырь, ведется, ил скорее всего-велась до войны какая-то глубинная разработка - добывался песок, щебень, млм еще что-нибудь. Поэтому индустриальные останки - металлоконструкции, подъемные механизмы, рельсы для вагонеток, - придают пейзажу очень странный, слегка мрачноватый характер. Серпантин, ведущий вверх, становится разбитым, и даже местами небезопасным, что, впрочем, не помешало нам остановить машину, и походить по обломанному асфальтовому краю, заглядывая в пугающую глубину разлома. Кстати сказать, это было единственное место в Черногории, где я встретил рельсы. Через неделю после возвращения домой я увижу по Евроньюс сюжет о железнодорожной катастрофе близ Черногории. Ума не приложу, откуда там взялся пассажирский поезд?
Вокруг Острога, как в "Гиперболоиде инженера Гарина" вокруг прикованного скелета, разрослась целая инфраструктура. Мини-мотели, кафешки и бары с названиями вроде "У Острога" или "У Василия", обосновались на горных склонах. Если вы станете добираться пешком до монастыря с самого низа, - путешествие не рискует стать некомфортным. Правда, пешую прогулку вполне можно начинать с площадки, на которой располагается новая часовня. В ней вроде бы хранятся руки сербского юноши, которого три века назад порубили турки за отказ принять мусульманство, и плоть с тех пор не разлагается. Туда я не заходил, тем более что в этом месте, похоже, вообще ничего не разлагается. Это я про старца Василия.
Он, собственно, и является главной достопримечательностью Острога, помимо того, что сам монастырь выстроен на такой высоте. Святой Василий Острожский во время своей земной жизни был крупным религиозным просветителем в Сербии и Черногории, но во времена турецких завоеваний был сильно притесняем за развитие христианства. В какой-то момент (года точно не помню, но это были времена Екатерины) он отправился работать в Россию, где его, по сведениям, радушно приняли. После десятка лет трудов в России старец Василий вернулся в Сербию, и в полном аскетизме поселился в Острожском монастыре. Как рассказывают монахи, на том месте, где святой Василий отошел в мир иной, в горном камне выросло виноградное дерево. После того, как его похоронили, старец Василий явился во сне к какому-то еще известному церковному чиновнику, и заявил, что его следует перезахоронить. Когда произвели эксгумацию, поразались: святой Василий почти не подвергся тлению. Руководствуясь здравым смыслом, священослужители решили, что лучшего пристанищя для старца, чем Острожский монастырь, им не найти. Его мощи и по сей день хранятся в Остроге, и верующие каждый день приходят прикоснуться к ним.
Лично я не могу подтвердить факт того, что тело отца Василия действительно осталось не тронуто разложением. Мощи покрыты красным одеялом, и, прикасаясь к ним, ты трогаешь собственно одеяло. Мне тогда , слава богу, не пришло в голову сорвать его, или прощупать содержимое на предмет упругости. Виноградное дерево, выросшее в скале, видел собственными глазами, и никак не могу объяснить этот факт. Но думаю, что не зря я один поднимался до Острога пешком, хотя серпантин был вполне себе ничего. По пути наверх я пару раз останавливался отдышаться, хотя и привык к беговым нагрузкам. Но эти паузы дали мне возможность оценить то, что меня окружало, - некое подобие страны орков из толкиеновской трилогии. На склонах росли деревья, зачастую покрытые мхом, туман был таким плотным, что четко я видел только первые три-четыре дерева, пешая дорога по горе была выстлана камнями, и я не мог выкинуть из головы вопрос: как же они таскали сюда какие-нибудь, пусть даже примитивные, стойматериалы? И это в шестнадцатом-то веке?
[480x640]
Я правильно сделал, что поднялся туда пешком. Еще и потому, что в этом месте, в настоящем, двухкилометровом отрыве от земных проблем, действительно ощущалась чистота веры, ее некоммерческий базис. Переводя дыхание, я стоял у стен монастыря, на самой высокой площадке, отдыхая взглядом на слегка размытых туманом силуэтах соседних вершин. И я совершенно искренне внимал монаху, рассказывавшему мне о том, что после прикосновения к мощам Святого Василия безнадежно больные люди из разных стран восстанавливались, и начинали жить полной жизнью. Мне хотелось верить, что так оно и было, - слишком много на этой земле тех, кому очень нужно здоровье. По его просьбе, я написал список близких для меня людей, чтобы он мог при следующей службе попросить Василия об их здравии. Монах обещал, что это обязательно поможет, - ведь старец многим помог, а Россия для него и вовсе не чужая страна. Надеюсь, что те, кого я упомянул в Читать далее...

Первое утро 2006-го, к счастью, не было омрачено головной болью после возлияний в Трокадеро. Напротив, я пошел гулять по пустынному морскому берегу, набирая полные легкие ароматного воздуха, и время от времени присаживаясь для того, чтобы опустить руки в холодные в это время года воды Адриатики. Я выпил эспрессо, после чего отправился на автобусную остановку. Меня ждала встреча с Подгорицей.
На остановке, в ожидании автобуса на Подгорицу, я разговорился с каким-то молодым местным жителем, который более-менее сносно изъяснялся по английски. "Мы с русскими очень похожи!"- сказал он. "Да", -подтвердил я, не желая в праздничное утро разрушать его иллюзии. "А Путин - молодой и сильный, не то что Ельцин. С ним, наверное, живется лучше!" - сказал черногорец. Я опять согласился, следуя тем же соображениям. "Черногория - очень красивая страна!" - настала моя очередь делать комплименты. "Да, конечно". "- Она теперь, после войны и распада Югославии, независимая. Стала богаче, наверно, доходы стали выше?" - поинтересовался я. В ответном взгляде моего собеседника было немало сомнения. "У нас", - сказал я, чтобы соскочить со скользкой темы доходов. - "уровень коррупции очень высокий. А у вас-то с этим ..." - "О-ооо!!!" - прервал он меня. Далее последовал ответ, в том смысле, что за это, мол, не извольте беспокоиться, - этот самый уровень тут высотой с Эверест.
Ехать на микроавтобусе до Подгорицы с непривычки страшновато. Потому как повороты серпантина по ходу движения становятся все более и более крутыми, и иногда кажется, что зад машины вот-вот занесет, и с этой высоты кувыркаться придется долго. На эту мысль наталкивают и валяющиеся на разной высоте ржавые кузова машин, которые когда-то не вошли в поворот. Но по такой дороге, и именно не за рулем, чтобы не отвлекаться, стоит проехать хотя бы потому, что чем выше поднимаешься по серпантину, тем больше неожиданных вещей тебе открывается. Например, крошечные города. Когда смотришь на горы снизу, невозможно предположить, что там, на самом верху, под покрывалом седого тумана,есть какая-то своя, особенная жизнь. А она и вправду необычна, потому что там - затерянные в горах симпатичные домики, иногда - в километрах друг от друга, а еще встречаются города вроде Цеттинье или Никшича, со вполне европейскими центральными улочками и красивыми древними монастырями, и в голову после первого восхищения бесконечным спокойствием жизни в этих местах приходят почему-то очень бытовые мысли: например, как же они тянут водоснабжение и канализацию на такую высоту, и каким образом устанавливали башни ЛЭП на самых вершинах.
Кстати, укутанные в туман вершины скрывают от взгляда снизу еще одну забавную деталь:на них располагается множество площадок по продаже бэушных немецких машин. Самая распространенная марка - Фольксваген Гольф, но и БМВ с АУДИ тоже широко представлены. Уж и не знаю, связанно ли это как-нибудь с приведенной где-то статистикой о том, что бывшая Югославия лидирует среди стран восточной европы по угону машин у западных соседей...
Собственно о Подгорице рассказывать особо нечего. Как город известна с 1330 года, входила в состав Османской империи, к концу 19-го века ее вернули в состав Черногории. С 1952 -го город носит имя Тито (Титоград), но к 1992-му, слава богу, одумались, и вернули прежнее прекрасное название.
Своими центральными кварталами Подгорица вполне напоминает старушку Европу - маленькие аккуратные здания разных, но гармоничных и неброских цветов, геометрически правильно засаженные уютные улочки, навесы летних кафе, которые здесь на снимают на зиму, словом, все то, что создает впечатление художественной завершенности.
[640x480]
Но безобразную архитектурную печать развитого социализма не похоже, ничем не смыть. Вширь город разрастается суровыми "брежневками", - точно такими же облезлыми и мрачными, как здесь. Вполне вероятно, их строили советские специалисты по совковым же проектам. Эти районы, пройдя двести метров для ознакомления, хочеться покинуть побыстрее, и вернуться в центр.
Потому что в центре, помимо удачно стилизованных под английские пабы пивных, есть еще и посластичарни. Это что-то среднее между кофейней и кондитерской, только выпечка там всегда свежая. Это название я запомнил еще тогда, когда читал "Альтернативу" Юлиана Семенова, - несмотря на то что это был характерный "семеновский" политический детектив, книга от первой до последней страницы была пронизана любовью к этому маленькому балканскому государству, к его народам, и болью за то, что им пришлось пережить в те годы. Я даже помню, что там именно в посластичарне познакомились майор Петар Везич и его будущая возлюбленная Ладица. Поэтому, входя туда, я испытывал ощущение встречи с чем-то давно знакомым и добрым. Так оно и было: десерты оказались настолько вкусными, что я съедал по два-три, запивая крепким, насыщенным эспрессо. Воздух внутри Читать далее...

Начну с приземленного. Мнение, что нигде Новый год встречать не дороже, чем в России, получило подтверждение еще раз. Но - не это главное.
2006-й мне довелось встретить на зимнем адриатическом берегу. Кафе "Fisherman" распологалось у самого края воды. Мы заказали очень удачно расположенный столик - рядом с камином, у окна во всю ширь стены. Это очень успокаивающе - когда справа от тебя, в каких-нибудь полутора метрах, качающиеся на волнах катера постукивают в бетонный пирс, а спину греет камин. Я уже и не помню, когда чувствовал себя так уютно в новогоднюю ночь.
Нам принесли шампанское, нарезку, какие-то местные салаты, а главное - жареного поросенка. Как я уже говорил, в Черногории порции щедрые, и поэтому доесть мы все не смогли. Зато с местным вином "Вранец" разобрались быстро - оно легко пьется, и вставляет тоже неплохо. Вообще, "Вранец" - вещь хорошая, хотя бы потому, что бутылка по полтора-два евро стоит. Не скрою, из своего номера в пансионате я частенько бегал в соседний магазинчик за маленькими бутылочками темно-красного цвета.
То, что на территории Черногории вещает Первый канал, я выяснил 31-го числа, когда перед отправлением на праздник щелкал пультом по каналам,пока не наткнулся на очередную пошлятину с Максимом Галкиным. Поэтому мы попросили бармена найти "первую кнопку", чтобы послушать-таки обращение нашего дважды легитимного к нации.
Скорее всего, образ русского квасного патриотизма мы лепим сами. Причем в самых неподходящих для этого ситуациях. Вот черт же нас дернул покричать "Ура"и чекнуться фужерами с шампанским с плазменной панелью, транслирующей завершающую фразу могильщика сырьевой олигархии и извещающиео бьющие куранты!!! И это при том-то, что в Черногории время на два часа меньше московского, и их новый год, собственно, не наступил. Но черногорцы - люди толерантные, особенно по отношению к своеобразным восточным соседям, так что нам даже поапплодировали, и пару раз тоже воскликнули "Ура", дружбы народов ради.
[700x525]
На том самом пирсе, который отделял нас от моря, устраивали фейерверк. Надо сказать, что если речь идет не о салюте в ночном небе, а о громовых раскатах петард, то это на балканах дело обычное. У черногорских и хорватских подростков к этой забаве особая любовь, - на вечерних улицах стоит такая канонада, что невольно закрываешь уши. Местные, в общем-то, тоже иногда морщатся, но не пытаются одернуть свою недоросль, и даже полиция их не трогает. Об этом - чуть позже.
В двадцати метрах от входа в "Фишерман", на главной площади старой Будвы, выступала какая-то группа с солистом в бобдилановском прикиде, и они неплохо играли на гитарах, да и вокал был тоже сносный. Никто толком не знал, как они называются, но расходиться народ тоже не хотел, несмотря на моросящий дождик. Я и сам несколько раз выходил послушать их с кружкой пива в руках. Но главное музыкальное событие намечалось этой ночью в клубе "Трокадеро". Там ждали Северину.
Я даже на знаю, как они ухитрились выкопать три этажа вглубь в каких-нибудь пятидесяти метрах от моря. Потому что "Трокадера" - это современный, добротный развлекательный центр, расположенный на трех уровнях: собственно танцпол, баллюстрада с барами, и еще один этаж непонятного назначения. Бары- большие, с просторными стойками, напитки не то чтобы недорогие, но - в нашем ночном клубе "Атлантида", за безальтернативность получившем от местной гламорамы прозвище "ДК", за ночь пропить можно и поболее. Бармены вопросами трудовой этики сильно голову не забивали, и двигались в такт музыке, вместе с остальными гостями, но с изготовлением коктейлей справлялись своевременно.
Кто такая Северина, могут вспомнить постоянные зрители Евровидения - в 2004 году она представляла Сербию и Черногорию на конкурсе. Ей за тридцать (на кавер-обложках она выглядит помоложе), у нее приличный для попса голос, и ничего особенного в ней нет. Кроме того, что она-хорватка. Так что можно сказать, Северина - одно из немногих явлений, которое хорватов с черногорцами хоть как-то объединяет. По крайней мере, в Трокадеро был аншлаг при цене входного билета в 50 евро.

[700x525]
Северина отпела свое достаточно быстро, народ протащился под зажигательный мотивчик про "сладко брате хрватице"(еще пару хитов я услышал позже по радио, и как музыка ее творчество меня больше не занимало). Мы приступили к виски, бармены, продавая нам выпивку, сами были не прочь пропустить по стопке-другой, публика волнами раскатывалась по танцполу. Праздник догорал ярко, радостным огнем, без излишнего пафоса , и на этом сабантуе мы не чувствовали себя чужими.

Надо сказать, что в Черногории вкусная еда. И недорогая, даже по меркам росийской провинции. Отменное мясное блюдо обойдется вам в 5-6 евро, а если какое -нибудь национально-колоритное вроде плескавицы (рубленое мясо, намешанное с чем-то и зажаренное), -то еще меньше, евро 3-4, порции крупные, и голодать там вряд ли придется. Правда, логика отсутствует в том, что рыбные блюда стоят дороже (10-15, а то и больше), несмотря на то, что море находится в нескольких метрах, и население неравнодушно к рыбалке. Именно рыба стала индикатором снобизма, который иногда демонстрируют упакованные "наши", попадая в среду доброжелательно настроенных иностранцев, даже настолько радушных, как черногорцы.
В моем путешествии меня сопровождал мой тамбовский приятель с супругой. Общественности он сам не известен, хотя фамилия более на слуху, поскольку это фамилия очень успешного отца. Не буду заострять на этом внимание, зовут его - Женя, но из за барских замашек мы все предпочитаем звать его "Евгений Иваныч", с изрядной долей сарказма, которого он не чувствует.
Даже в Тамбове официантам с ним приходится нелегко, поскольку претензий у него в запасе целый ассортимент: жесткое мясо, маленькие порции, которые ему долго несли, холодный кофе, обслуживание не на уровне... В общем, в Будве он своим привычкам не изменил, и кроме того, решил показать, как отдыхает настоящий русский барин (или, точнее будет сказать, барчонок). В вечер прибытия мы ужинали в ресторане в той же самой вилле "Аквариус", где мы и остановились. Это был обычный формат уютного семейного пансиона, - хозяйка занимеатся с комнатами и гостями, муж или брат кашеварят в ресторане, или наоборот. В нашем случае едой ведал Мирко, - чопорный, аккуратный брюнет лет тридцати. Он -то и стал мишенью, в которую кидала понты тамбовская золотая молодежь.
Евгений Иываныч спросил его сперва о том, какое блюдо тут самое вкусное. Затем, когда перешли к рыбе, - что лучше всего заказать из рыбного. Потом, - какая рыба тут самая дорогая и пафосная. И, наконец, - барин, видите ли интересуется, что это за рыба такая, да как она выглядит, и каких она, стало быть размеров.
Мирко был предельно учтив, бегло говорил по -русски, и из соображений корректности даже не намекнул, что породу рыбы легко можно выяснить в меню на русском языке, каковое у уважаемого гостя имеется. Он просто попросил подождать минутку, ушел на кухню, и вскоре появился с подносом, на котором лежали три огромных, свежевыловленных рыбины, - какую, мол, пожелаете? Евгений Иванович ткнул пальцем в один из морских шедевров, после чего замолк, и ненадолго подавил в себе провинциальную мажорскую спесь. Примерно до следующего утра.
Свежесть этих великолепных рыб объяснялась просто: работники таких ресторанчиков, или даже сами хозяева, по утрам плавают на рыбалку, - удовольствия ради, да и для пользы бизнеса. Наловив с утра приблизительную норму дневного потребления, они возвращаются к постояльцам со свежайшей морской вкуснятиной.
Впрочем, рыбу там ловят и без коммерческих нужд почти все. Проезжая как-то в районе Тиватской ривьеры, я остановился на пирсе, и заснял процесс вытаскивания одного такого монстра из воды.
Вот он попался, и местный рыбак слегка вытащил его на поверхность:
[640x480]

Теперь - абориген с удовольствием демонстрирует свою добычу:

[640x480]
А так следует поступать, если не взял с собой садка, или его просто не было изначально, а рыба не смирилась, и продолжает трепыхаться:

[640x480]

Жестоко. Больно видеть, как этот здоровый, переливающийся блеском крупной чешуи красавец валяется на камнях пирса - безжизненный, в луже собственной крови. Но - какое цветовое решение!

Старая часть Будвы очень напомнила мне то, что я видел в Эстонии, в старом Таллине, когда был там за три года до развала Союза. Давно то есть. Будва - это классическая архитектура "городов-шкатулок". Маленьких, с мощеными серо-желтым камнем улочками, узкими настолько, что в стены стоящих друг против друга домов можно упереться руками, просто вытянув их в стороны, с преобладающим каменным цветом, уютных и хранящих в себе спокойствие древности. Я бы ни на что не променял вкусную чашку крепкого эспрессо, выпитого в тихом летнем кафе, расположенном на одном из этих улиц, - удобные металлические стулья с полосатыми подушками, под широкими лапами там же растущих елей, очень похожих на турецкие.

[640x480]

Благодаря сезону, Старый город не кишел туристами, улочки были немноголюдными, ставни на окнах древних домов были открыты, и это - не только в Будве, но позже - в Которе и Дубровнике, - было для меня удивительно. Именно то, что Старая Будва не стала мертвым музейным комплексом, как это часто бывает с историческими городами, а продолжает жить своей повседневной жизнью, как и сто, и триста, и тысячу лет назад, демонстрирует и непрерывность времени, и какую-то фундаментальную основательность людей, живущих в этой стране.



[480x640]

Человека, которому подфартило родиться в Рассеюшке, а главное - поездить за рулем хоть чего-нибудь, в любой другой стране перво-наперво поражают дороги, точнее - их качество. Такие эмоции у советских граждан проявлялись даже в Эстонии, и даже тогда, когда земли лабусов не были еще нам "другими". Мне приходилось ездить по многополосным, хорошо освещенным и безопасным "хайвэям", и качеством буржуазных дорог, впрочем, как и мерзостью доморощенных, меня удивить сложно. Но то, что серпантины - длинные и узкие, извивающиеся, как змеи, причудливыми кольцами и под разными углами наклона, могут быть еще и прекрасного качества, - это выше понимания любого российского водителя. В особенности - тамбовского. Невольно вспоминается, как тащишься со скоростью катка по безразмерным бугристым наледям улицы Советской, злобно бормоча сквозь сжатые зубы проклятия, - какой, мол, пидарас управляет городом!!! Радует хотя бы то, что в Тамбове на этот вопрос есть вполне персональный ответ.
Хорошие дороги не разочаруют меня за все время балканских каникул, особенно тогда, когда мы возьмем напрокат "Короллу", и я сам за рулем отправлюсь наверх, в горы. Но это -уже другая история.
Городу Будве, где мы жили первые пять дней, две с половиной тысячи лет. В это трудно поверить, особенно сравнивая этот почтенный возраст с другими архитекруными древностями. Например, английскому Колчестеру - чуть более тысячи, и британцы страшно горды по этому поводу. Но Колчестер - это совсем другой мир, иная культура и ментальность, а Будва - уютен, доброжелателен и гармоничен. Красив, естественно, но это так или иначе относится ко всем городам крошечной республики Черногория.
[640x480]
Это было мудрым решением - отправиться в Черногорию именно тогда, когда ее не осаждают толпы российских туристов, а пляжи не напоминают печи гриль- баров. Именно сейчас, когда страна живет своей, очень особенной, неповторимой, размеренной жизнью, можно уловить ее характерный, национальный кайф. Абсолютно ни на что не похожий.
Будва жила своими предпраздничными заботами. Горожане неторопливо прохаживались по узкой улице, вытянутой вдоль берега моря, выгуливали себя и своих жизнерадостных собак, пили пиво в баре "Фишерман" у самого края прибоя, или кофе в многочисленных кафешках (черногорцы умеют варить "Эспрессо"), лениво ели свежеприготовленную рыбу. По вечерам в заведениях было довольно людно, но русской речи не слышалось в принципе, и это все- таки напоминало о том, что мы были не дома. Этого ощущения восторга от пребывания в чужой стране начисто лишена, например, Турция, где разговоров на турецком порой и не слышно за родным черноземным бляканьем.

[640x480]

Утренняя Будва встретила меня отменно чистым воздухом, и панорамой гор, обступивших город со всех сторон. К безупречности воздуха и великолепию гор я со временем немного привыкну, но к тому, что все горы - даже соседние, вплотную прижавшиеся друг к другу- разные, равнодушно относиться не смогу. Это действительно необъяснимо - одна гора, как и полагается ей быть в Черногории,- черная, с редкой растительностью, другая - серый гладкий камень без признаков жизни, третья - густо поросшая хвойным лесом, четвертая - чуть выше, и увенчана белоснежной шапкой... Такое впечатление, что природа - или бог, как кому политкорректнее, - очень боялась однообразия, и всю свою фантазию вложила в то, чтобы балканские горы как можно менее походили одна на другую. И ей, или ему это вполне удалось.

[640x480]

Международный аэропорт в городе Тиват, как называют его черногорцы - это такое постосоциалистическое недоразумение. На самом деле трудно представить себе международный аэропорт, по площади сопоставимый с торговым залом магазина "Benetton" в Москве, даже без Sisley. Дело в том, что после войны и распада союзной Югославии, которую кое-как перекроили по дейтонским соглашениям, каждая из новообразованных республик обязана была срочно обзавестись атрибутами независимого государства, один из которых - международный аэропорт. Тот, о котором я говорю - тиватский, - похоже, был до этого каким-то небольшим военным аэродромом. Или даже площадкой для картинга. По крайней мере, посадить туда более одного самолета представляется колоссальной проблемой, а уж как принимать столько пассажиров - это вообще аврал. Даже не знаю, как с этим справляются летом...
Я немного знаком с практикой паспортного и таможенного контроля в некоторых других аэропортах. Самая порочная - это, само собой, в российских терминалах. Мало того, что паспорт проверяется на подлинность лучами, и сверяется с оригиналом, так ведь еще и колоссальная база данных имеется в компьютере у сотрудника пограничнной службы (подразделение ФСБ), в которой на каждый загранпаспорт есть электронное досье - когда и куда гражданин выезжал, да с какой целью. Даже непонятно, зачем ставят въездные и выездные штампы в наших паспортах в Домодедово и Шереметьево - все равно же мы все "под колпаком", все они о нас знают! В общем, ощущение того, что ничего с той поры, когда из СССР выезжали в страны соцлагеря тургруппы с обязательным инструктором "откуда надо", заметно обостряется. Хотя никто с ним толком и не расставался..
В Штатах сотрудник Федеральной иммиграционной службы с пристрастием интересуется у прибывающих чужих (не своих!!!) граждан, зачем они, куда, и где будут жить, а также когда намерены вернуться. Мне офицер этой самой INS задавал такие же вопросы, но слушал в пол-уха, потому что в этот момент пел. Громко и с душой. Песню я до этого не слышал, но для дилетанта у него выходило неплохо. Правда, после 11-го сентября (я уезжал назад в декабре того самого года) у них добавилась унизительная, как в Домодедово, процедура снимания ремней, курток и обуви с каким-то полуэротичным поглаживанием тела (личный досмотр), но тогда они все были до смерти напуганы. Не исключаю, что с тех пор что-то изменилось.
Больше всего меня удивил лондонский Хитроу. Там тоже нужно было внятно объяснить офицеру, на какой срок и к кому едешь, и тем, кто не знал английского, это удавалось с трудом (кстати, и виза у англичан довольно сложная). Зато с багажом я внаглую прошел через коридор, предназначенный для граждан Евросоюза и Швеции, и меня никто даже не окликнул. Поскольку там не было никого. Никакого контроля, просвечивания багажа и прочей волокиты. Но главным откровением стал для меня отъезд. Оказывается, при вылете британцы не проверяют паспорта!!! То есть, на сдаче багажа сверяют имя в паспорте и на посадочном талоне, и все на этом. Ведь все логично: к себе кого попало, наверно, не следует пускать, а от нас валите куда вздумается... Но в России на всякий случай принято все запрещать. Или, по меньшей мере, затруднять.
Так вот в Тивате паспортный контроль происходит следующим образом: в открытых кабинках сидят два довольного вида мужичка с какими-то жетонами на груди. Я протягиваю им свой паспорт. Мужик берет его и вертит в руках как какой-то малознакомый предмет. Он переворачивает в нем страницы, будто бы пытаясь найти какую-то нужную ему, потом машет рукой, ставит штамп куда попало, и возвращает мне. Ни компьютеров, ни каких-то там списков в Тивате нет. Также, как не было на въезде и аппаратов для просвечивания багажа (они появились на отлете, но паспорт там смотрели так же). Я выходил через дверь с надписью вроде "таможенный контроль", где добросовестно попытался двум людям в форме предъявить свой багаж к досмотру. Они слелали неопределенный жест рукой в сторону выхода: проходи, мол, не задерживай.
Конечно, кроме ощущения приятной легкости прохождения таможни, в голову закрадывается забавная мысль, что какой-нибудь Бен Ладен попадет в страну без особых проблем. Но вспоминается сразу же и то, что взрывы и прочий террористический беспредел всегда творится в самолетах, вылетающих из весьма дотошных аэропортов. Из российских, например, где, как кажется, нельзя провезти лишнего литра виски...

Я пишу это все, пока во мне еще не остыли ощущения. Они бледнеют и стираются за считанные дни, и я часто ловил себя на мысли, просматривая фотоотчеты о своих поездках или каких-то других событиях, или даже прокуручивая оцифрованные видеозаписи, что все это было не со мной, что это какое-то непрофессиональное кино, в котором неестественно играет похожий на меня человек. Но, так или иначе, еще вчера утром я был в черногорском Которе, поднимался в горы по крепостной стене, вверх до самой высокой башни крепости, не переставая недоумевать, от кого они таким образом хотели в средневековье обороняться (форт обращен к горам, из-за которых прийти вряд ли кто мог), опускал руки в нереально прозрачную воду бухты, зажатой между грядами гор с обеленными снегом вершинами, слушал славянскую, пусть непонятную, но такую родственную речь, и пока еще твердо знаю: это было со мной. Вчера. И это было необычно. И просто очень красиво. Очень...

Я никогда в жизни не знал, что Марко Поло был хорватом. Я, правда, до сих пор толком не помню, что он там открыл, - Китай, кажется, - но путешественник он в любом случае известный. Он вот еще к тому же и национальная гордость четырехмилионного балканского народа, которому никогда уже не жить в доброй дружбе и соседстве с теми, с кем годами составляли единое целое - союзную Югославию. Это может вызывать грусть, сожаление или восторг осознания независимости - неважно. Это свершившийся факт, прочно сшитый пулями...