Мое повествование не было бы полным без периодического временного перелета из прошлого в настоящее. Конечно, глубина прошлого затягивает не меньше высоты будущего, но ведь сегодняшний день однажды станет лишь воспоминанием с ухмылкой.

23 февраля 2006 года обещало быть революционным, потому что накопленная мной сумма денег наконец-то должна была потратиться на благо моего нестабильного здоровья. Однако, врач отказался совершить чудо, и мне пришлось почувствовать себя миллинером провинциального масштаба. Большие деньги оказались не нужны для реализации поставленной цели, и я потратил их на совершенно не относящийся ко мне праздник.

Мой единственный товарищ Антон принялся давать реку советов, зажигавших мои глаза до слез:
- Прежде всего купи еды, выпивки и накрой шикарный стол.
- Для кого? Нас всего двое.
- Позовем в гости... Нет, лучше сюда никого не звать. Мы снимем номер люкс с плазменным телевизором и закажем туда еду из ресторана. Позовем туда Матвея... Хотя нет... Он же тебя в прошлом месяце ментам... А может... ты же хотел Алину пригласить на ужин? Сказать ей...
- Да хорошая мысль, пусть приходит с подругами! - воскликнул я и засмеялся.

Мой единственный друг наутро после затяжного веселья принялся давать реку утешений, доводивших меня до слез:
- Не расстраивайся, у нас еще даже деньги остались. Мы заплатили за все, что сгорело...
- А если Алина заявит в миллицию?
- Не заявит. Все видели, что она сама пришла и привела этих парней. Между нами никакой даже связи. Лично я даже их имен не помню. К тому же ты не делал с ней ничего...
- Я смотрел равнодушно. Хотя и хотел вмешаться...
- Тебя бы сразу убили. Вон мне как разбили нос в кровищу! - сказал Антон и засмеялся.

Происходящее вокруг меня всегда было мне чуждым, скорее не присущим моей жизни, а наполнявшим жизни других людей. Они объединяли свои круги общения, но мой круг им мешал, он неуклюже торчал посередине и морщился.
Одноклассницы захотели меня сделать общественной личностью. Для этого я должен был пройти посвящение в "своих". Объяснять процедуру посвящения поручили самой красивой девочке в классе - Таньке. Но, как это обычно случается, Танька во-первых не обладала соответствующими умственными способностями, а во-вторых никогда нигде не появлялась одна без сопровождения толстой и некрасивой Ленки, которая судя по всему заменяла ей ум. Поэтому я слушал объяснение, глядя на большущие завораживающие глаза Таньки, а слушая мерзкий дребезжащий голос Ленки.
Суть посвящения заключалась в том, что я должен быть совершить пакостный мальчишеский поступок по отношению к другим девчонкам. Тривиальное дергание косичек отвергнуто было сразу же. Девчонки настаивали на более серьезном и отважном, к тому же я был гораздо старше своих одноклассников и, по их мнению, был способен на взрослую пакость. Было решено зайти в женский туалет и попытаться раздеть Маринку из параллельного класса, потому что она считалась самой сексуальной во всей школе.
Ничего не оставалось, как просто ворваться зверем в женский туалет по команде обезумевших от предвкушения одноклассниц. Говорили, что Маринка уже десять минут торчит в туалете, так что я терял время, собираясь с силами. В итоге меня буквально впихнули в деревянную скрипучую дверь, и я влетел в пахнущий хлоркой туалет. У окна стояла Маринка и курила, рядом с ней стоял здоровый парень явно старше не только Маринки, но и меня. Я набрался наглости и подошел вплотную к совсем невозмутившейся девочке. Результат моей миссии очевидно должен был зависеть от скорости моих движений.
Моментально я сорвал с нее блузку, прострелив ее пуговицами кафельные стены, буквально раскроил уверенным движением юбку и, понимая, что в меня уже летит кулак того самого парня, присел на корточки, уцепившись в Маринкины трусы.
Задача была выполнена, я был посвящен в "своих", а в последствии избит ногами этого парня, поруган родителями Маринки и классным руководителем. Сплюнув кровавую слюну, я в очередной раз почувствовал победу.

Я конструировал бомбу. Настоящая бомба прежде всего отличается от муляжа тем, что она взрывается, причем в нужное время и с определенными потерями. Не имея ни малейшего представления о том, что должна в себе содержать бомба, я напичкал до отказа мусорное ведро всевозможным тяжелым мусором. Взрывателем я не стал нагружать ни бомбу, ни свой слабый в то время ум. Бомба должна была разорваться от удара о твердую землю под раскидистой ивой во дворе Николая Матвеевича.
Ну а объектом поражения естественно являлся сам Николай Матвеевич. Я благополучно забрался высоко по стволу, потратив на все около часа, ведь не каждый день инвалид лазит по деревьям, да и еще с ведром в одной руке. Отдышавшись, я принялся наблюдать за вонючим подъездом, откуда сквозь пары мочи должен был выйти в спортивном костюме Николай Матвеевич.
И он не заставил себя долго ждать. Как по продуманному сценарию, он направился прямиком к иве, разбрасывая в стороны руки. Таким образом он разминался перед упражнениями на турнике в конце двора. Однако сегодня его упражнения должны были закончится навсегда.
Когда его лысина засветилась у меня под ногами, я выпустил ведро из руки. Металлический глухой удар поразил цель, Николай Матвеевич упал без сознания. От радости, что бомба взорвалась, я затрясся всем телом и сорвался с ветки. Словно мешок песка я упал плашмя рядом с бездыханным телом Николая Матвеевича. Нос мой был разбит, во рту ощущалась смесь крови и песка. Я вспомнил себя избитого алкашами на побережье в тот день, когда я получил свой первый заработок, и мне пришла в голову мысль, что за все рано или поздно надо платить. Однако я набрался сил и встал, нельзя было оставаться на месте убийства.

Преследование учительницы продолжалось больше месяца. Из своей засекреченной клумбы я изучил все детали ее поведения, причем в присутствии трех разных мужчин имевшие сходные черты. Она любила поворачиваться к ним всем спиной и ждать, когда прикоснутся к ее шее. Если ей доводилось получать жаркий поцелуй в шею, она жадно запрокидывала голову, открывала некрасивый рот и всем своим видом давала понять, что ее тело, достаточно стройное, как я заметил позже, было готово к бесстыдному изнасилованию. Именно такую любовь ей дарили мужчины, стремившиеся удовлетворить свои низкие комплексы.
Однажды вечером я собрал всю свою смелость и накопившееся желание, чтобы позвонить ей в дверь. Учительница резко открыла дверь и сказала:
- Привет, тайный поклонник. Сегодня решил рассекретиться наконец?
Я был поражен таким откровением. Ответ застрял комом у меня в горле, хотя я и не знал, что мог бы ответить на такую неожиданную новость. Но говорить ничего и не пришлось: я был мгновенно затянут за шиворот прямо в спальню.

Отец очень просто решил проблему с моим отсталым развитием. Когда я покинул школу после девятого класса с волосяным покровом четырнадцатилетнего и мозами десятилетнего, отец подделал мое свидетельство о рождении, и мне снова стало одиннадцать лет. Меня торжественно приняли в класс коррекции новой школы, где я умудрился проучиться целую вечность.
Совсем недавно, получив свою нынешнюю веселую и творческую работу, я понял, что никогда не делал ничего из того, что приносило мне удовольствие на самом деле. Минуты физических наслаждений, доставленных рукой в туалете и ванной, не могли сравниться с секундами славы, которые настигли меня несколько месяцев назад.
Но обо всем этом я расскажу позже. Я снова вернулся сюда, восстановив свой незамысловатый пароль, а значит я буду продолжать писать о своей короткой, но яркой жизни.

Двадцать пять лет - очень важный возраст. К тому же, если учесть, что школа совсем недавно была окончена, со значительным опозданием, что увиденное за четверть века равнялось увиденному пятилетним ребенком, но эмоций и переживаний внутри накопилось столько, сколько не каждый семидесятилетний старик смог бы вынести.
Инвалидность делает людей моложе, потому что сильно тормозит их развитие. Мне повезло, я застрял эдак лет на десять, поэтому могу сказать, что я только недавно стал совершеннолетним.
Но только в двадцать пять лет я узнал, что такое любовь. Я понял, что это как раз то, чего никогда не было ни во мне, ни рядом со мной. Разглядывая фотографию Т., я понимал, что кровь быстрее течет по венам и согревает все тело с неповторимой интенсивностью. Твердеющий член просится наружу, но я закрываю глаза и отгоняю от себя все порочные мысли, чтобы не осквернить ее прекрасный образ в моем сознании. Я сфотографировал ее, не скрываясь и не отлавливая, подобно хитрому бывалому охотнику или злобному маньяку. Я просто попросил ее стать лицом к солнцу, и она с радостью согласилась. А потом поцеловала меня в щеку.
Именно в этот момент и началась эта самая любовь. Я люблю ее до сих пор, не думая о том, что год назад она умерла. Некрасивой, неприятной, бросающей в дрожь смертью. Но ее красота вся целиком осталась на этой фотографии, ее темно-красное платье поверх серо-коричневой кофты, ее темные волосы на плечах и взгляд исподлобья, ее нежные трепетные губы.
Грустно и приятно.

Когда мне исполнилось двадцать, я решил все свои незначительные силы направить на становление своей мужественности. Естественно, что первым делом я был намерен переспать с женщиной и совершенно адекватно осознавал, что расчитывать на пышногрудую высокую блондинку у меня не было никаких шансов. Поэтому я избрал в качестве объекта проявления своих половых эмоций учительницу истории. Она была крайне некрасива в понимании окружающих ее людей, одинока и неинтересна. Прыщи по всему лицу, торчащее неуклюже левое ухо и неровные зубы ни у кого не вызывали сексуального влечения.
Я подкараулил ее вечером у выхода из школы и проследил, куда она будет держать путь. К моему удивлению, она не пошла домой. Пройдя пять кварталов энергичной походкой, она вдруг распустила волосы и стала озабоченно оглядываться по сторонам. Неожиданно подошел мужчина в сером пальто и стал с ней рядом. Они очевидно знали друг друга, потому что он незаметно прихватил ее за талию, а затем опустил руку немного ниже. Парочка неспеша пошла в сторону пятиэтажного дома. Я следил.
Дверь подъезда закрылась, и я начал шарить глазами по окнам, чтобы увидеть, в какую квартиру они войдут. Буквально через несколько секунд загорелся свет в окне на первом этаже, и я увидел силуэт учительницы. Зайдя на клумбу, я устроился в своем наблюдательном пункте.

В соседнем доме жила семья из вечно беременной матери, рыжего отца и нескольких детей с квадратными лицами. Количество детей мне было сложно определить, потому что их было во-первых достаточно много, а во-вторых их вечно беременная мать систематически воспроизводила домочадцев, не взирая на то, что кормить их будет в конце концов нечем.
Глава семьи был явным олицетворением Антошки из мультфильма, только выросшим до роста почти двух метров и обросшим густой рыжей бородой. Практически постоянно находясь в состоянии, как теперь понимаю, наркотического опьянения, он нигде не работал, а только оплодотворял свою жену.
Дети, абсолютные голодранцы, ходили в школу, причем старший из них, по-моему уже пятнадцать лет в ней учился, то и дело задерживаясь на второй год. Я помню, как меня стращали учителя и отец, что с моей успеваемостью я обязательно останусь на второй год, не подозревая, что именно этого я и хотел. Школа мне нравилась, и задержаться в ней подольше было моей скрытой мечтой. Однако, такого инвалида, как я учить никому долго не хотелось, поэтому, спустя 9 лет, меня выпустили на вольные хлеба, о местах произростания которых я до сих пор не имею ни малейшего понятия.
Соседские дети были натуральными дураками и никогда ничего не боялись. Не осознавая, что сковорода горячая всегда, когда стоит на огне, а не только в тот раз, когда прижгло руку до красной волдыристой кожи, что прыгать с четвертого этажа опасней, чем с третьего, что за разбитые окна в девятиэтажке могут забрать в милицию, они смело шли на многочисленные новые подвиги.
Однажды они всей гурьбой залезли в полуразрушенный старый дом у моря и начали стучать по стенам. С потолка сыпалась штукатурка, на чью голову попадали целые куски, тот выигрывал. И внезапно потолок обвалился, обрушившись всем весом на детские головы. Пыль долго висела в воздухе, а ощущение смелой беззаботной смерти дураков до сих пор присутствует в том месте.

Я набирался опыта с того момента, когда рядом не стало матери. Отец тогда был сильно взволнован, на его плечах лежал груз воспитания сына-инвалида. Он вечером сел со мной на кухне за стол, налил тогда мне в первый раз теплого пива из липкой бутылки и, глядя мимо меня, дрожащими губами выговаривал наставления:
- Я слабый человек и не смогу, как следует, тебя воспитать. Пойми меня, мне нужно в жизни делать и другие вещи, кроме пеленок и лимонада. Поэтому с этого дня ты сам будешь о себе заботиться. Я тебе помогу, как смогу. Набирайся опыта, чтобы жить дальше.
Напуганный непонятным мне известием, я принялся составлять срочные планы сбора опыта. Первым делом было решено раздобыть самостоятельно деньги. Я взял с балкона авоську с девятью пустыми бутылками, оделся и вышел на холодный зимний ветер. Просто сдать бутылки означало украсть у отца деньги, надо было провернуть что-нибудь, чтобы вернуть бутылки на место, заработав немного себе.
Я вышел в раздумьях на пляж. У самого моря сидела компания взрослых людей: три женщины и четверо мужчин. Все были порядочно пьяны и громко смеялись, как мне показалось. Когда я подошел ближе, то понял, что это было вовсе не веселье, а пьяная разборка мужчин с одной женщиной. Она в слезах оправдывалась, что не специально пролила пиво.
Я чувствовал, что назревает ситуация, в которой я должен был обязательно пригодиться. Я положил бутылки за большой камень и подошел ближе.
- Здравствуйте, давайте я вам пива куплю.
Неожиданное предложение м мой внешний вид привели всех в оцепенение. Заплаканная женщина вдруг подняла голову и сказала мне:
- Я дам тебе денег на две бутылки, купи пожалуйста вон в том ларьке. А что ты хочешь за это?
Я сильно испугался, что меня заподозрят в обмане каком-нибудь или желании им насолить, поэтому я воскликнул, что я делаю это только из жалости к плачущей женщине. Она рассмеялась, дала мне деньги и спросила, хочу ли я, чтоб она пошла со мной. Я отказался, взял деньги и убежал. Схватив свои бутылки я пошел к ларьку, от которого пахло мочой. Мне выдали две грязные бутылки и спросили: "Открыть?"
Машинально я согласился. Пиво зашипело и запах мочи усилился. Совершенно бессознательно я обошел ларек, опрокинул полбутылки пива в себя, затем спустил штаны и помочился в одну из пустых бутылок. Половину оставшегося пива я долил в ту, в которую помочился.
Я вернулся с двумя открытими бутылками и протянул их женщине с красными глазами, она уже не плакала, а смеялась и лезла целоваться к небритому мужчине. Тот схватил бутылку с мочой и начал жадно пить, но тут же противный вкус заставил его вырвать. В бешенстве он накинулся на меня и бил по животу ногами. От боли я закашлялся и почувствовал, что изо рта течет кровь.

Когда я очнулся, никого рядом не было. Я встал, отряхнулся и увидел, что на камнях лежат все мои бутылки, одна с пивом, другая с моей мочой, и еще бутылок десять, которые видимо оставила эта компания.

Отцу я вернул все бутылки на то же место на балконе, а лишние сдал, заработав первые деньги и отбитые почки.

В силу своей фамилии, я с детства интересовался самолетами, просил папу покупать мне модельки военных истребителей и бомбардировщиков. Мой физический изъян давал о себе регулярно знать, и я, весь измазанный белым шершавым клеем, тратил три, а то и четыре дня на сбор летательного аппарата.
Таких красавцев совремнной авиации в моей грязной комнате стояло семь. Приближался мой пятнадцатый день рождения, я позвал всех своих шестерых друзей и знал, что они мне подарят. Я расставил самолеты так, что одно место на игрушечном аэродроме должно было достаться восьмому красавцу.
Торт папа не успел купить, поэтому праздничный стол состоял из рыбных котлет и вареной картошки. Мне уже разрешалось пить пиво, поэтому застолье возглавляла батарея пивных бутылок. Друзья ввалились дружной гурьбой, вручили мне коробку, в которой пока еще в зачаточном состоянии покоился мой МИГ-29. Я разлил пиво в стаканы, мы выпили, проглотили каждый по две котлеты, и пригласил всех на просмотр моей аэроколлекции.
Пацаны с азартом схватили по самолету и устроили аэрошоу. Я взял седьмой, доставшийся мне старенький У2, и приступил к выполнению фигуры "колокол". Однако в этот момент, пролетавший мимо бомбардировщик зацепил крыло моего старичка, которое тут же с треском отвалилось на пол.
Мы подняли отвалившуюся деталь, но забыли, что шоу не окончилось. И тут произошла авиакатастрофа сразу с тремя самолетами, причем один из них упал и был из-за неловкости раздавлен тапком. Я плакал все три дня, пока собирал новый МИГ-29. Пацаны больше не приходили ко мне в гости.

Я родился 15 февраля 1977 года. Моя фамилия Чкалов. Не летчик, просто совпало. Я родился инвалидом, поэтому в армию, а как следствие, в авиацию меня не взяли.

Мой беспокойный характер и непостоянное настроение не позволяют мне жить размеренной жизнью, такой, как у нормальных людей с нормальными физическими данными. Однако, множество плюсов у моей нестабильной жизненной позиции тоже есть, и у меня даже было несколько женщин. Но обо всем по-порядку.