А чужая весна давно уж взяла мою в плен.
И во всю глотку кричит мне «Fuck you, Iren!»
Я наступаю на горло собственной песне,
Которая подобна трелям соловья, разливающимся над забытыми городами в период урбанизации.
У меня колит в области сердца и я перебиваю эти странные ощущения острым запахом аммиака.
Мне казалось, что печаль уйдёт вместе с последним снегом.
Я ясно видела мутные пробензиненные ручьи,
Которые торопливо покидали пределы столицы под монотонный треск внезапно очнувшихся радиоприёмников.
«А в городе весна!»- задорно восклицают диджеи провинциальной радиостанции.
В их голосах рядовые граждане безошибочно идентифицируют всю гамму эмоций со знаком «+»
А они сидят на Тазепаме и каждую ночь играют со смертью, заворожено вдавливая в пол педаль газа.
Весна только началась, а людям уже надоело изображать неподдельную радость.
Лет до 15-ти мы все ждём сказочного принца с затёртым набором сказочных черт и соответствующей атрибутикой, а потом…
Потом в нашей жизни появляется первый музыкальный гений, плотно сидящий на наркоте и вот тут-то и начинается самое интересное.
Мне бы хотелось сказать, что третий за год ремонт, который учинили мои педантичные соседи с южной стороны, страшно выводит из себя. Я просыпаюсь от неистовых головных болей и пытаюсь найти хоть какие-то плюсы во вновь прибывшей весне. На кухне кто-то заваривает чай, на улице беснуется сигнализация, и мирно сосуществуют спешащие в разных направлениях люди. У них работа, семья, какие-то непонятные мне домашние радости и целая страница невыполненных дел в кожаном ежедневнике.
Мне бы хотелось сказать, что уже целый сезон промелькнул перед глазами, лишь немного потревожив кончики чьих-то иссиня-чёрных ресниц. Я знаю, у львиной доли обезличенных жителей мегаполиса всё как прежде. У меня тоже. Я всё так же непроизвольно нашёптываю любимые строки случайным прохожим, выстукиваю ритмы затёртых мелодий и верю в светлое «когда-нибудь».
Мне бы хотелось сказать, что рассветы остались неизменно печальными. Я всё так же сжигаю белые листы и с туманом в глазах и целым ворохом валунов в душе провожаю бессонные ночи. Наверное, это лучшее в мире время. Просто потому, что миллиарды людей неосознанно дышат в унисон, создавая совершенную мелодию.
Мне бы хотелось сказать, что иногда я вижу тебя в зеркальных дверях метрополитена и дарю тебе приветливый взмах головы. А потом… Потом я просто закрываю глаза и из динамиков доносится едкое «Следующая станция…». Состав уже привычно проваливается в темноту.
Мне бы хотелось сказать, что за годы заточения в себе я поняла, что в этом разнополярном мире есть нечто большее, чем любовь, ненависть, безразличие. Есть ты, я и ещё сотня людей, которые соединяясь, образуют силу, которая способна перекроить этот чёртов мир, разрушить его до основания и возродить его из руин и пепла.
Но вместо этого я набираю заботливое «Привет. Как ты?»,замирая в трепетном ожидании, и кажется, слышу как течёт время в старых деревянных часах, что за много миль от моей душной комнаты, лишённой света.
Мы засыпаем в унылых городских кварталах под беспорядочные раскаты грома
Мы пишем письма несуществующим адресатам и запечатываем в конверты боль и завуалированный страх.
Мы слышим друг-друга сквозь эпохи, мили, часовые пояса, но никогда не встречались взглядами.
Ежедневно мы заходим на одни и те же интернет-порталы и скрываемся за мегабайтами чужих иллюзий.
Мы сливаемся с мелодиями столичной тоски и вносим свои коррективы в привычные ноктюрны безразличия.
Знаешь, наше поколение в беспробудной коме и именно поэтому слово «смерть» вызывает у нас лишь беспокойную улыбку.
Каждый вечер мы мечемся из угла в угол и ищем поводы, выходы, оправдания.
Нам необходимо объяснение собственного существования и та единственная причина, по которой в наши лёгкие всё ещё поступает пробензиненный кислород.
Мы готовы поменять местами день и ночь, заставить время идти вспять и сделать этот мир чуть более человечным.
Однако, мы никогда не сможем самостоятельно залечить рваные сердечные раны и заставить необходимых нам адресатов жить по правильным адресам.
Они говорят : «вы должны были умереть ещё в прошлый вторник»,
А мы искренне верим в то, что мировым устройством движет чья-то любовь, а не наша собственная ненависть.
Мне кажется,что мы на разных полюсах
По большому счёту,за всё это мне можно было бы оторвать руки
А с другой стороны...я,в общем-то,никогда не утверждала,что умею фотографировать
Говори тише – бабочки в моём животе тяжело больны.
Маленькие беззащитные создания, созданные для созерцания из вне.
Хрупкие, робкие, недоверчивые.
Прячутся в потаённых уголках моего желудка и осторожно щекочут стенки уверенными взмахами крыльев.
Они всего такой же плод моего потрёпанного воображения как ты,этот мир и вон та девушка у серебристого опеля,
Который даже при температуре -13 приветливо мигает фарами.
А ты как потерянный ребёнок, раненный человеческим равнодушием.
В твоих зрачках нет ничего, кроме отражения насквозь промёрзших улиц.
Ты ловишь этих маленьких существ и беспощадно надрываешь их крылья,
Щедро орошенные цветочной пыльцой.
Ты подносишь их прямо к кончику своего носа и внимательно следишь за тем,
Как эти беззащитные создания бьются в агонии, а затем и вовсе погибают.
Ты повторяешь эту процедуру до тех пор, пока твои глаза не начинают предательски слезиться
Поддаваясь позывам сезонной аллергии.
Признайся, ведь ты уже давно одержим
Тебе нравится смотреть за тем, как кого-то ломает изнутри, ты получаешь удовольствие от человеческих страданий.
Ты называешь это местью.
Местью тому жестокому миру, который когда-то очень давно попытался сломать тебя.
А ведь ты глубоко несчастен. Ты одинок. Покинут.
Твоя бабушка в коме, а твои родители ещё в прошлом веке решили, что тебя не должно быть.
Ты привык скитаться по московским улицам в свете тусклых фонарей
И уже давно не обращаешь внимания на посторонние шорохи и выкрики людей, выброшенных на обочину жизни.
Можешь кричать,ублюдок, – бабочки в моём животе уже давно мертвы.
Порой,нажимая кнопку "послать" в тривиальном мобильном мессенджере,
Посылаешь нечто большее,чем осмысленный набор символов-
Человека и его грёбаную жизнь,например.
Твои ноги заплетаются под ломаный ритм австралийского синти-поп`а
Ещё сегодня утром твой изолированный мирок был цел,светел и вполне благополучен
Буквально шесть часов назад,каких-то жалких шесть часов назад
Его безжалостно превратила в руины армия чужого безразличия
А ведь за это время кто-то успел зачать ребёнка, кто-то полить свой кактус,кто-то умереть
Холодные,одержимые жаждой разрушения войны сровняли твою империю с землёй
А ты ничего и не почувствовала.Разве что слабый,но резкий и уверенный укол в области сердца
Верхние этажи монолитной многоэтажки расплываются в свеже выплаканных вчерашней весной лужах
А ты продолжаешь идти.
Девочка, разве ты не этого хотела?
Трагедия, драма, фарс, бурные аплодисменты и бархатный занавес
Долгие проводы со сцены и жалобные всхлипы, переходящие в полу_стоны, доносящиеся из оркестровой ямы
Его нет,понимаешь,нет!?
Ты бьёшь кулаком в кирпичную стену и задыхаешься от запаха пыли
Сосчитай до пяти,девочка,ну же
Ты как пустая канистра,в которой много лет подряд хранили бензин
Вокруг тебя вьётся эфемерная стайка слепых энтузиастов,
Не оставляющих попытки тебя зажечь
Но ты же мертва.Ты гниёшь.У тебя нет ни единого шанса
Воткни перьевую ручку между рёбер своему самолюбию,наступи на глотку собственной гордости и перелюби.
Слышишь?
Перелюби
Пять из семи без света,воздуха и погодных катаклизмов
Маленькая жизнь в городском подземелье
Я,ты и та девочка в цветастом берете и порезами на запястье
За каждым новым предложением следуют приступы тошноты и головокружение
Чужие мнения становятся аксиомой,а чужие люди так и остаются чужими
Тебе бы пару рюмок Jack Daniel`s и удар кулаком под дых
И вот она - недо_реальность городских трущоб и лучшее доказательство собственного существования
Ты сидишь на модном арт-хаусе, ментоловых сигаретах и записях Эллы Фицджеральд
Я сижу на таблетках, нескончаемых рифмах на слово «ты» и стуле на колёсиках
Чертовски большая разница,неправда ли?
И не до иронии мне вовсе.
Не до иронии.
Если бы ты родился в апреле,всё,возможно,было бы совсем иначе
И ты снова валяешься в той же луже,что и твои воспоминания
У тебя внутри съёживается твоя внутриутробная осень
И вы вместе робко плачете.В сотый раз
Тебе стыдно за все твои поводы и следствия
Ты прячешь глаза и закатываешь рукава своей кипельно-белой рубашки
Ты понимаешь,что наши планеты крутятся с разной скоростью
И чувствуешь,как по экватору твоего мира медленно расползается кардиографическая трещина
Твоё одиночество внезапно пробуждается из спячки и вы никак не можете найти общий язык
Вас разделяет едва различимая стеклянная стена,которая давит сильнее,чем целая бетонная крепость
Ты достаёшь свои Lucky Strike и нервно бросаешь пачку в траву,покрытую утренней росой
Этому учили мама,бабушка и даже твоя одинокая сорокалетняя тётя
И,к слову,они так и остались единственными женщинами в твое жизни,которым у тебя хватило смелости посмотреть в глаза
Ты достаёшь мобильный телефон и начинаешь беспорядочно отправлять невнятные сообщения
Ты веришь в то,что когда-нибудь грозовые тучи станут элементом иллюзорного мира
А твои чёрные полосы навсегда превратятся в бледно-бежевые
Я бы с удовольствием рассказала тебе о своём паршивом 08-ом
Ты бы понимающе кивал и мантрами повторял бы,что «всёбудетхорошо»
Я бы запустила руку в твои кудри и мне обязательно показалось бы,
Что от тебя пахнет лилиями и августовским дождём
У тебя,наверное,самые глубокие в мире глаза
А я,наверное,самая большая в мире дура
Вселенная и время бесконечны , значит случиться может всё . Следовательно, любое событие неизбежно , даже невозможное.
А вы верите в совпадения?
Это обязательно случится в следующий четверг. Где-нибудь в тихом провинциальном кафе под Кёльном. Там, где в воздухе витает провинциальная размеренность и « Канон Ре мажор » Пахельбеля. За окнами будет самая середина осени, а на душе обязательно будет неистово скрестись целая стая голодных и озлобленных кошек. За плечами будет n -ное количество прожитых лет, а в голове снежный ком из бытовых проблем и мыслей о собственной несостоятельности.
Это будет он. Один из ,без малого ,семи миллиардов, состоящих из плоти, крови и бесконечных жизненных дилемм. Он будет нервно одёргивать руку от ещё не остывшей чашки утреннего кофе и с интересом, и некоторой одержимостью, перелистывать свежий выпуск Die Welt. Он счастливый обладатель необычайно глубоких карих глаз и обратного билета в жизнь. Предположительно чужую. Предположительно по собственному желанию.
Это обязательно случится. С кем угодно, но только не с тобой.