И опять мне сниться одно и то же
За моим окном, мерно дышит море
И дрожит весь дом от его ударов
На моем окне остаются брызги
И стена воды переходит в небо
И вода холодна и дна не видно
И корабль уже здесь, и звучит команда
И ко мне в окно, опускают сходни
И опять я кричу -Погодите постойте
Я еще не готов дайте день на сборы
Дайте только день, без звонков телефона
Без дождя за окном без вчерашних истин
Дайте только день. Но нет, не слышат
Отдают концы убирают сходни
И скрипит штурвал и звучит команда
На моем окне остаются брызги
И на миг паруса закрывают небо
И вода бурлит и корабль отходит
Я стаю у окна и глотаю слезы
Потому что больше, его не будет
Остается, слякоть московских улиц
Как на дне реки, фонарей осколки
А еще, прохожих, чужие лица
И остывший чай, и осенний вечер

Захотел написать слова очередной песни, что на этот раз – Моби, Дельфин. Нет, надо написать что ни будь от себя. О себе. А что мне писать, даже друзья не понимают меня. Конечно я с ними разговариваю, о чем то спорю. Но это внешний слой, для поддержания связи с внешним миром. А о том что чувствую, о чем на самом деле думаю, я рассказать им не могу. Никому не могу. Некому. Меня никто не слушает. Кому нужны чужие взгляды на жизнь когда есть свои. А я не могу найти человека с подомными моим взглядами. Нет, не что бы он думал так же как я. Это понятно не возможно. Что бы общие принципы были, схожее отношение к деталям мира. Я понимаю других людей, друзей своих, ситуации конкретные понимаю. Общей картины понять не могу, основной мысли, самого главного постулата. Я смотрю на людей, на их поступки, жизнь их. Они все похожи, ну то есть не все подряд. Но можно провести параллели, разбить на категории. Приписать им общие лозунги. Я себя в этой классификации не могу найти. Ни к чему я не отношусь. Какой то побочный эффект. Нет, то есть у меня есть схожие взгляды со многими людьми, но в конкретных каких то вещах, а во всем остальном я даже не их полная противоположность, другой совсем. Будто кусочки разных мировоззрений сошлись во мне. Борьба какая то вечная. Не понятно с чем. Все вроде так же как у всех. Я совсем не белая ворона. Девушку найти не могу, ну подругу, любовь свою, половинку. Все они какие то сейчас одинаковые, в гламуре на пополам застрявшие. А поведение, два часа знакомы и постель. Опять же это нормально для всех . Может не все кого я знаю так делают, так это потому что возможности не у всех есть, это и к парням и к девушкам в равной степени относится. Нормально, женатому человеку, глядя на красоток говорить о какой котенок, цыпочка, детка, тут могут быть варианты, в зависимости от степени образованности субъекта. Или, позвонив жене, что задерживается, кататься с девчонками на машине все ночь, ну и понятно с каким окончанием. Ну как бы это понятно, это можно осуждать. Но я вижу что это есть у всех, везде. Да что это меня на эту тему потянуло, хотя понятно, одиноко, весна, гормоны. Вообще не об этом нужно, хотя вот оно все к этому подкатывается. К инстинктам нашим, смыслу жизни в общих понятиях. А в чем он? Получается оставить потомство на земле. Ведь все что мы делаем можно подвести под эту задачу. Тут дело не в целях, а в методе, в пути достижения. В самом процессе. То есть получается цели у всех одни, и мои цели не должны отличаться от целей других людей. Только пути разные. У меня свой путь. М-да. Тогда понятно почему почти все мои друзья заключили брак по причине грядущего рождения ребенка. Но ведь заключили, цель достигнута, ну на половину, теперь растят детей, воспитывают. У друга моего дочка родилась, второй ребенок в семье. Доброго ей здравия. Так получается мой путь не верный, может даже тупиковый? Все хватит.

В моих наушниках Mobi - We Are All Made Of Stars /мы все сделаны из звезд/. За стенами ночь и огни города. Постирать носки, помыться самому, выкурить сигарету, лечь спать. А завтра… Завтра работа и все то, что я не могу сказать никому.

Сколько нам с тобой, теперь осталось, лишь малость,
И живет со мной, слепая жалость, моя усталость.
Между мной и тобой остается ветер,
Между мной и тобой только слово – где ты.

Нет моей вины, что тобой болею, седею,
Ты прейдешь ко мне, я тебя согрею, жалею.

Между мной и тобой остается ветер,
Между мной и тобой только слово – где ты.
Между мной и тобой остается ветер,
Между мной и тобой только слово – где ты.

Но съедает нас, моя дорога, тревога,
Расстояние в жизнь, это так много, долго.

Между мной и тобой остается ветер,
Между мной и тобой только слово – где ты.
Где ты я скажу может кто ответить,
Между мной и тобой остается ветер…

Когда то, кажется очень давно, за двором нашего дома и двумя рядами металлических гаражей, был овраг. Не совсем овраг, а скорее склон из песка и глины упирающийся в стену депо метрополитена. В детстве я играл там. В песчаной стене выкапывал дорожки, вроде серпантина и гаражи-норы для принесенных из дома машинок. Немного повзрослев, плавил на костре свинец из аккумуляторных батарей. Дрова добывались из ящиков, натасканных у столовой депо, а в песке делались различные формочки. Уже потом, склон совсем зарос полынью, а `стену` облюбовали стрижи для своих гнезд. Стрижи кружили над двором кругами, пролетая очень близко к стене и уходя опять вдаль. А перед дождем поднимались в высь и кружили огромны хороводом, свистя на все лады.
Уже наверное с год как огромная стройка сжевала кромку склона. Стрижей наберется едва ли три десятка, но они так же свистят и кружат вдоль стены дома, заставляя улыбнуться детству :)

А почему никто не говорит с сожалением о весне? Вроде: вот и кончилось лето – вот и кончилась весна. Или: вот и наступила осень – вот и наступила весна. Или наоборот с радостью. Вот и кончилась зима – вот и кончилась весна.

Дождь. Весь день наполнен дождем, от края до края. Нависает серое ватное небо, клубится оттенками. Не то чтобы ливень, с грозой, тучами, и лучами солнца отражающимися в каплях после. Морось. Иногда еле заметная, иногда редкими пузырями в лужах. Прохожие кутающиеся в, да нет не в плащи, в плащи слишком литературно, в куртки, ветровки, кто в чем был, как хотел провести день. Здесь жизнь, и кто то надеялся что его не будет, иные захватили зонт. А ему все равно, он есть. Все своей темной массой закрывший город до пят монотонной туманной дымкой скрывающей очертания зданий, и глотающей автомобили и прохожих вдалеке. Городу то же все равно. Он так же обыденно и деловито катает машины и толпы людей сквозь сплетения улиц и переходов, от стены к стене, гремя коробками и шурша пакетами. Только рокот моторов и гул разговоров тонет в пелене дождя, путается в линиях жизни капель. И от этого бешенный ритм города совсем не ощущается. Растягивая капли по бортам, автомобиль прорывает полосы дождя, шипя покрышками по мокрому асфальту, иногда всплеском отдающимся в арках колес и днище взрезая лужи. Кляксы капель на лобовом стекле, не успев убежать к краю, смахиваются щетками стеклоочистителя. Теплый воздух от печки перемешивается с негромко напевающим радио, наполняя салон уютом, лишь изредка нарушаемый дробью брызг по бортам от встречных машин. Маленький мирок из металла, пластика и велюра, а вокруг безразличный Дождь…

Сейчас, на границе вечера и ночи, дождя нет. Только низкое небо вдали подкрашено снизу отблесками города, а в лужах отражаются ветви деревьев, взорвавшиеся совсем недавно зеленой листвой, блестящей каплями в свете уличных фонарей. Воздух наполненный влагой освежает своей прохладой засыпающий Город…

Порой хочется что ни будь написать в этот дневник. О своих переживаниях, о том что произошло за день, о мыслях и куче разных вещей. Но когда реально касаешься этого, когда садишься за клавиатуру, ничего кроме слов песен не приходит на ум. Чужих слов, о чужих чувствах. Мысли в голове будто зажаты, спутаны, и гораздо проще взять уже готовые заготовки из набора слов с определенным смыслом и выплеснуть их будто от себя. Дескать, вот, я то же так думаю. Вместо чувств появляются ярлыки, вроде табличек со словами: радость, печаль и так далее. Здорово. Можно их пронумеровать и обмениваться кодами, как в том анекдоте про анекдоты. И все потом начнут думать циферками… Просто черствый какой то стал. Это давно уже началось. Времени не хватает на все интересы, на то что бы обдумать ситуацию, сделать выводы. Слишком много мыслей, то есть много не том. А о чем нужно тогда? Что я робот выполнять программы, хотя если вспомнить про циферки все к этому и идет… Работа конечно, все эти нервные переживания. Точнее не они, а их избегание. Глушишь свои чувства, что бы они не мешали. Помню как почти год назад, первый крупный заказ принимал, волновался страшно, а все происходило очень быстро, ни секунды не было что бы сесть обдумать все как то, учесть все риски, пути отхода продумать. Каждый день об этом думал, даже когда исполнили его, все неспокоен был, места себе не находил… А сейчас, сколько этих заказов на столе лежит, с десяток наберется. Волнение конечно есть, но только на уровне необходимом для их успешного выполнения. Тут давеча вообще про человека забыл, и нечего выкрутился. Это опыт конечно, учишься разговаривать с людьми. Помню первые дни когда только пришел работать – немые сцены, краска на лице, чуть что бегу к куратору… Но вот одна глобальная проблема осталась, точнее обозначилась с особой остротой – плохо запоминаю людей. То есть не с первого и не со второго раза. Мне проще автомобиль в потоке запомнить чем человека. Это конечно добавляет того же волнения, и немых сцен то же добавляет, самому сейчас смешно. Но вернемся к грустному… Шучу. Время еще как то быстро протекать стало. И конфеты теперь не такие сладкие. А еще… Хочется любить кого ни будь. Спешить на встречу. Ждать, нащупывая в кармане притаившийся цветок или шоколадку. Держать за руку. Хотя это скорее весеннее и скоро пройдет…

В каждом из нас скрыто три личности. Первая, это человек которым хочешь быть. Вторая, это тот кем считаешь себя. И третья – человек, которым являешься на самом деле.

Жизнь это постоянное
Жизнь это не возможное
Жизнь это все понятное
Жизнь это что то сложное.

Жизнь не собраться с мыслями
Жизнь это что то важное
Жизнь это очень быстрое
Жизнь это очень страшное.

Дым табачный воздух выел, комната – глава в крученыховском аде.
Вспомни – за этим окном впервые, руки твои исступленно гладил.
Сегодня сидим вот сердце в железе, день еще выгонишь может быть изругав.
В мутной передней долго не влезет, сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу тело в улицу брошу я дикий обезумлюсь отчаяньем иссечась.
Не надо этого дорогая хорошая, давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя тяжкая гиря ведь, висит на тебе куда ни бежала б.
Дай хоть в последнем крике выреветь, горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят он уйдет разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон, царственно ляжет в опажаренном песке.
Кроме любви твоей мне нету солнца, а я и не знаю где ты и с кем.
Если б так поэта измучила он любимую на деньги бы славу выменял,
а мне не один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною кроме твоего взгляда, не властно лезвие не одного ножа.
Завтра забудешь что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек.
Слов моих сухие листья ли заставят остановиться жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.

Я не видел войны, я родился значительно позже
Я её проходил, и читал про неё с детских лет
Сколько книг про войну, где как будто все очень похоже
Есть и это и то, только самого главного нет

Я не верю певцам, на эстрадах украшенных светом
Сомневаюсь в кино, там в кино как то очень цветно
Кто в серьез воевал, почему-то не любят об этом
Может быть от того, что об этом в словах не дано

Только слышишь звучит, проступает из стен Ленинграда
Тихо-тихо поет, и в тебе и во мне и вокруг
Может быть про войну, слишком много и громко не надо
Что бы ревом фанфар, не спугнуть не убить этот звук

Сорок раз был январь, сорок раз праздник первого снега
Сорок раз тая л снег, отступая с приходом весны
Сорок лет это миг, это даже еще не пол века
Как не долго пока удавалось прожить без войны

Мой приятель художник прожил на земле мало лет
Он работал легко, он творил чудеса на удачу
И солгать он не мог в этом был его главный секрет
Он умел только то во что верил, а как же иначе

Только как то нежданно случился в стране поворот
Всем указано было смотреть на иные задачи
А приятель не смог повернуть под команду вперед
Он умел только то во что верил, а как же иначе

Тут же свора газетчиков хуже дворовых собак
Он читал их брехню вечерами со мной чуть не плача
А потом возвращался к холстам на чердак в полумрак
Он умел только то во что верил, а как же иначе

Что такое в истории век, или там полувек
По масштабам таким, и о гениях даже не плачут
А приятель мой гением не был, он был человек
По-людски заболел он и умер, а как же иначе

И осталось всего нечего, разве только холсты
И на них неземные закаты и лошади скачут
Только в них как не странно живет ожидание весны
И весна безусловно наступит, а как же иначе

Спасибо Вам!

Все мои мысли не доживают до дневника. А что он для меня? Скудные записи и тексты песен из наушников. Одиночество. Да надоело об этом. Сегодня ходили в кино, я и мои друзья. С женами. Шесть бесплатных билетов. На пять человек. И снова был вечерний, затихающий город. А я, шел за ними. Кто то из них иногда оборачивался, удивлялся, останавливался, немного шел рядом, а потом возвращался к свое спутнице. Спутнице жизни. Звучит очень многозначительно. А я шел, и читал рекламные щиты – “О ком ты думаешь сейчас?” Любовь определенно наркотик. Стоило вжиться, прочувствовать. И тебя всегда тянет. Рвет на части. Калбасит. Как ни называй, все не верно. Верно в душе. Внутри. На само её краю, на самом дне, самым краешком. Почти не ощутимо. Некое тепло. Близость. Не секс, хотя и доля его, я о другом. Когда рядом. Засыпать обнимая. Держать за руку. Нет, это нельзя передать словами. Раньше я гнал от себя это, отмахивался что не верю в любовь. Фильм называется “Дитя человеческое”. 2027 год, рождаемость, в силу неясных обстоятельств, на нуле. Последний ребенок рожден около восемнадцати лет назад. Детские больницы, детсады, школы, попросту стали не нужны. Социальный кризис. Беременная женщина. Её как бы спасают сепаратисты. Понравились машины, выкрашенные темной матовой краской, грязные, мятые, в решетках. Только не понятно, как можно завести с толкача современную машину, двигатель которой обвешан электроникой. А еще сцены боя, в стиле Спасти рядового Рейна. И особо, когда ребенка выносят из обстреливаемого здания. Когда я это смотрел, на моих глазах наворачивались слезы. Мне не хватает потерянной любви. Не хватает близости. Моментов, в которые нет нечего, только этот миг.
–И в полночном поезде, плакать так, захочется,
От, своей бездомности, и от одиночества.
В моих наушниках песни, которые задевают меня. Слова которых иногда я пишу в дневнике. Завтра, когда я проснусь, мне на работу. Сегодня была убита пятая мышь. Оказывается в мышеловке важна не только приманка, но и правильное ориентирование по сторонам света. Не понимаю, как они забираются так высоко. Только надеюсь, что я перегоню их уровень рождаемости. Новый Постоянный читатель. Не знаю что он найдет в этих записях. Очередное разглагольствование об одиночестве. Одиночество.” – Вам какое одиночество?! Есть одиночество в одиночестве. Есть в толпе. Есть грустное, радостное, отупительное. Есть экстремальное одиночество в тихом океане. Есть вип, в шелках и мехах. И только сегодня, выбирая одно одиночество, вы получаете второе в подарок.“ Я не думаю о ней. Точнее думаю, так правдивее, но так, в скользь. Угасает. Я думаю о своем одиночестве. То есть думаю о себе. Выходит, по определению, я эгоист. Ну, есть немного. Хотя нет. Просто правильные весь. Непонятный короче. В час ночи, на улицах отключают освещение. Вдоль бордюра, шурша щетка, медленно едут самосвалы с прицепами-уборщиками. Пробный снег совсем сошел. И в целом, относительно тепло. Ну и пусть, есть другие цели, и ценности. Столько работы, непочатый край. А зацыкливаться не стоит. Даже категорически не надо. Надо оглядываться назад, иногда, не часто. Для того что бы всегда помнить от чего ушел. Я все понимаю, но не знаю, что сказать.

Когда поступаешь правильно, люди начинают думать, что все складывается само собой.

Пустым обещаниям и сказкам, не верти
И спас не спасет, от сумы да тюрьмы
Но жизни на свете, чуть больше, чем смерти
И света на свете, чуть больше чем тьмы

И пусть испытания сулит, нам дорога
Пусть новым прогнозом, пугают умы
Но дьявола все же, чуть меньше, чем Бога
И света на свете, чуть больше чем тьмы

Пусть спорят закат и рассвет, в поднебесье
И старые догмы, затерты до дыр
Меж черным и белым все ж нет, равновесья
И это приводит, в движение мир

Пусть зло проползло, из столетья в столетье
И небо опять, закрывают дымы
Но жизни на свете, чуть больше, чем смерти
И света на свете, чуть больше чем тьмы

Но жизни на свете, все ж больше, чем смерти
И света на свете, чуть больше чем тьмы

- Что ты затосковал?
- Она ушла.
- Кто?
- Женщина.
И не вернется,
Не сядет рядом у стола,
Не разольет нам чай, не улыбнется;
Пока не отыщу ее следа –
Ни есть, ни пить спокойно не смогу я…
- Брось тосковать!
Что за беда?
Поищем –
И найдем другую.

- Что ты затосковал?
- Она ушла.
- Кто?
- Муза.
Все сидела рядом.
И вдруг ушла и даже не могла
Предупредить хоть словом или взглядом.
Что ни пишу с тех пор – все бестолочь, вода,
Чернильные расплывшиеся пятна…
- Брось тосковать!
Что за беда?
Догоним, приведем обратно.

- Что ты затосковал?
- Да так…
Вот фотография прибита косо.
Дождь на дворе,
Забыл купить табак,
Обшарил стол – нигде ни папиросы.
Ни день, ни ночь –
Какой-то средний час
И скучно, и не знаешь, что такое…
- Ну что ж, тоскуй.
На этот раз
Ты пойман настоящею тоскою.

Я работаю без выходных. Уже и не вспомню, когда отдыхал в воскресенье, две или три недели назад, а когда до этого. Линии календаря. Привыкаешь. Дом – работа – дом. Забыться сном. Очнуться утром. В пятницу пиво с друзьями. Суббота – бутылка колы. Я бегу от себя, от её остатков во мне. Я не запутался. Я все понимаю, я даже знаю что мне нужно делать, и знаю почему. Какой то тупик. Замкнутый круг. Рывки, будто в попытках вырваться из паутины. Из паутины чего? Одиночества? Тоски? Лени? Порока? Мне кажется многие люди умирают задолго до своей физической смерти, умирают в голове, в сознание. А дальше что? Колея? Жизнь под откос? Тупик.

Сегодня был снег, черный снег.

Я не видел как это произошло. Мой взгляд, скользящий по знакомым очертаниям зданий, фигуркам людей и цепочке машин, случайно наткнулся на еще продолжающую жить собаку, упавшую, кувыркающуюся от удара, продолжающую перебирать лапами лежа на боку и нелепо застывшую перед ней белую субару. Нет, не субару задела её, скорее кто то левее по потоку. Она немного постояла перед затихшей собакой, приняла подальше вправо, и разгоняясь скрылась. Проезжают еще машины. Десяток людей на остановке с немыми лицами. Девушка, неуверенно, с каждым шагом все решительнее, в черных кожаных перчатках, с сумочкой, когда машины застыли на светофоре, подходит к собаке, пытается поднять ее одной рукой подсовывая руку под нее, как поднимают кошек. Она пробует несколько раз, но тело все время соскальзывает. Продолжая идти, поравнявшись, и пожалуй на несколько шагов пройдя ее, видя все это, бросаю взгляд на светофор и машины, иду к ней. Беру за шиворот и тащу собаку к бордюру, через тротуар, к краю газона. Стартующие со светофора машины нетерпеливо сигналят. А под моей рукой еще теплая шерсть. Не мурашки, а как будто онемело лицо. Не оглядываюсь, прохожу сквозь людей на остановке и продолжаю идти, будто с маской на лице. Иду и думаю, что этой дорогой мне еще не раз возвращаться, я буду видеть тело собаки, грязное, среди листьев и мусора. А потом ее уберут коммунальщики.