У организма есть такая защитная реакция, как шок. Он поспешно отрубает нам чувствительность к боли, чтобы у нас не "перегорели контакты" накалившись до предела. Иногда нам даже стоит очень сильно испугаться, предвидя сильную боль и тело уже среагирует. А еще состояние шока чем-то схоже с состоянием аффекта. Только тут уже "вижу цель - не вижу препятствий".
Моральный шок у нас тоже имеет место. Когда боль надоедает, когда ты еще способен ее терпеть, но твое подсознание сговаривается с сознанием и напевая "я разделил твое тело ножем на три части..." отрубает рубильник чувствительности, тогда ты всем можешь говорить, что чувствуешь себя нормально, улыбаясь при этом и создавая себе искру в глазах посредством отблеска от лампы. Но тебя отключили. Можно не верить в реинкарнацию и регенирацию, но она наступает. Наше тело - продукт хитрой эволюции часто способно постоять само за себя. С душой сложнее, но смерить и ее часто лечит. Впрочем понесло меня уже немного ( а кто-то, читая, скажет "ничего себе немножко!" :)), но все ведь в жизни взаимосвязано...
Вспоминаю прошлую весну и понимаю, как много всего произошло, как много времени прошло и что год пролетел, банально, но как "лепесток сакуры"...Я сильно изменилась, но не изменила себе. Я меняюсь и взрослею так быстро, что сама за собой не всегда успеваю....
Сижу над клавиатурой и думаю, что написать еще, но все же это открытый сайт и очень многое я не могу написать, потому что есть что-то, что не только мое, что-то, что касается не всех, что-то, что...

Если бы действительно пришлось умирать через 10 часов, то что бы хотелось успеть сделать? Интересно, кто о чем подумает? Кто-то спохватится:
-Я не была в Египте...досадно
-Наемся шоколада так, чтобы аж плохо стало, зачем эта талия, коль за нее некому держаться?
-Скажу ему, прости меня, я была не права
-Скажу ему, прости меня, не важно, что он не прав, это уже мелочи...
-Не буду спать всю ночь и посмотрю на последний закат и последний рассвет, сидя на окне с чашкой чая с мятой...
-Довяжу носки...
-Помолюсь Богу...
-Похожу босиком по траве...
-Скурю траву, увижу Бога...
-Подстригусь коротко, всегда было интересно, как это..
-Скажу все таки, что люблю его, хотя раньше думала, что мне важно самой это знать и лучше докажу делом, тем более он тоже не говорит этого...
-Разрежу вены и посмотрю, как течет кровь, размажу ее по коже, выведу узоры...не люблю ждатью.
-Прыгну с парашютом или без него...приближусь к земле в последний раз, чтобы потом взлететь уже свободным от тела...или провалиться сквозь нее, кто знает...
-Заняться бы сексом, узнать, что оно такое...
-Заняться бы сексом, хоть бы с кем...
-Заняться бы любовью, побыть так близко, как еще не были перед тем, как расстаться с этой возможностью близости...
Моя фантазия не иссякнет, хотя я не могу охватить нею и жалкой части мыслей разных и таких похожих в своих последних часах людей.
Кто-то спохватится, а кто-то останется спокойным, зная, что нио чем не жалеет и каждый свой час проживал так, что ему нечего успевать в последний 10.

П.С.:Надо было бы составить маленький отчет о впечатлениях от поездки, но все как-то не до того. Надеюсь все же добраться и до этого дела.

Мир вокруг меня стал нежным и мягким, немножко другим, чем в предыдущие весны. Лепестки цветов с абрикосы падают со спокойствием, с каким может смотреть беременная женщина, готовящаяся показать миру новую жизнь. Досадной занозой в мыслях сидит необходимая к выполнению работа по учебе, справлюсь...От этого слаще отдых. Думаю о предстоящей поездке. Все же поеду...хорошо. Другая страна, другая жизнь...я получу от этого удовольствие.
Солнце уже садилось, я шла по улице и меня накрыло ощущением свободы, душевного тепла и покоя...я сладко потянулась.

Я твоя...

Тягучая жидкость обожгла рот и заспешила вниз, а я почувствовала вкус, который напомнил мне… Теперь так часто и так внезапно вспоминается, напоминает и ассоциируется. Аромат, вкус и просто … внезапной приятной волной вкрадываются в мои ощущения. Со мной так не было еще…Мне еще никогда не было так…
Я слышу запах…и пьянею, у меня кружится голова. Я слабая… и мне это нравится.

Осознания приходят неожиданно…Они могут копиться незаметно для нас и потом трескаться и выливаться из подсознания, становится четкими и ясными. Вспомнился наш семейный альбом. Там перед каждой страницей с фото была страница полупрозрачной бумаги сделанная под паутину. Символично, не правда ли? Так перелистываются полупрозрачные страницы только настоящего и не подернутые еще паутиной. Я сломала несколько карандашей, которые гнутся до определенного предела и потом разламываются. Некоторые сломала я, но таких сломанных карандашей много. Одной половиной можно писать, а новый кончик нужно подточить…Некоторые, правда их выкидывают.
Мне не на что жаловаться…Хотя я и не припоминаю, чтобы я такое делала. Если я и делала попытки пожаловаться, когда была еще маленькой, мне совершенно справедливо замечали, что виновата сама и еще рискую отхватить за то, что допустила так, что мне сейчас есть на что пожаловаться. Сейчас я за это благодарна. Мне даже немного стыдно за то, что меня всегда любили. Любили сильно и бескорыстно. Такую, какая есть, хотя меня и воспитывали. Причем делали это как-то ненамеренно, а просто и естественно. Мне стыдно, что мне так повезло в жизни. Я всегда любила тех, кто рядом…всегда любила свою жизнь и никогда не хотела уходить из нее…Я всегда любила и люблю сейчас. Я люблю…и молчу…
Я все еще М.С.И.Т.
Посмотрела на количество «Я» в тексте и вспомнила школьную учительницу, которая говорила, что это самая последняя буква в алфавите. Тогда я не понимала ее еще.

Уже почти не чувствовала…кожа посинела, тело сотрясала крупная дрожь, которую уже, казалось, невозможно успокоить. Мысли путались, сознание спасалось бредом, унося ее в воспоминания чего-то далекого, что уже казалось не таким реальным. Реальным был холод…Тихий, безразличный…Всюду…безразличный…чувства притупились..холод, без чувств.. В темных волоса не таяли снежинки…Она свернулась калачиком в тщетной попытке согреться от своего тепла…
Бред…
Это человек…там? Или я просто все же так хочу его увидеть?
Это человек…
-Мне холодно, мне так холодно…Помоги – она говорила «Помоги…» надо же…Тянула к нему руку, используя последние силы…Она даже заплакала. Тихо, облегченно и вымучено…-Согрей меня, пожайлуста, пожайлуста, я очень прошу, я так замерзла…так замерзл…
- Я не могу, прости…
Он сел рядом…

Мне не так важны слова…, действия куда важнее. Приятно порою слышать что-то нежное и милое, ласкающее слуг, трепетная щекотка изнутри, хаотичный ряд мурашек по коже…Это слова. Безусловно, они приятны и тоже нужны…, но… Я более четко осознаю – важнее сама сущность. Говорить глазами, дыханием, касанием…говорить молча. Я ловила себя на том, что произношу про себя и не говорю в слух… Просто не нужно…Просто хорошо. Я привыкла к подвохам, я постоянно их ищу, я не умею расслабляться, я держу себя, я молчу, скрываюсь и таю…
Так было…, когда я была…
Теперь я молчу, но могу говорить о том, о чем молчала…
Теперь я…скрываюсь, но не от всех…
Теперь я таю, но не так много, как раньше. Теперь я таю от тепла…
Наивная…
Мнительная…
Я сотрясаю воздух там, где не нужно…
Мне режут слух слова «нормально», «Все просто…»
Глупая девченка! Самонадеянно считала себя хоть сколько-то взрослой, я ловлю себя на том, что меня сейчас слегка передергивает от того, что является доминантой цели чуть ли не всей жизни у многих…
Но я все же кое-что умею – учиться. И я не так многого боюсь… И я…
«Ты сегодня рыжая и пушистая…в твоих глазах снова появился огонь, ты бешенная…»
Помню сегодняшний сон…Подсознание решило поиграть с сознанием. Оно смоделировало ему ситуацию. Мне было больно, грустно и одиноко. Я сидела на сырой траве, и одиночество вцепилось в меня скользкой рученкой… Да, я ушла, как и говорила, но мне было при этом больно…

Она подавила судорогу, скрутившую горло, глотнула воздуха, стараясь, чтобы он не заметил, как тяжело ей даются слова:
-А у нас все же много общего....Мы оба любим тебя

Стоя на цыпочках в автобусе, потому, что кроссовки были насквозь мокрые, и я старалась уменьшить соприкосновение своих и без того постоянно холодных ног с ними, пустила свои мысли в свободный полет. Все смотрели куда-то в себя, мало кто – по сторонам. В основном все так делают в общественном транспорте. Интересно, кто и о чем думает…Женщина с мальчиком лет четырех может думать о том, как уговорить сынишку съесть кашу на ужин, а может быть и о том, как отнесется ее муж к новости, что она хочет прыгнуть с парашютом. Молодой парень с кольцом на мизинце и длинными ресницами (всегда было мне интересно, что побуждает носить кольца мужчин, да еще и на мизинцах), может думать о том, почему Родион убил старуху, а может и о том, как будет выглядеть татуировка в виде медвежонка Тедди на пояснице Тани. Бойкая бабушка с букетом цветов, может думать о том, как бы увидиться с внуком и помириться с невесткой, хотя она ей и не приятна, но свидание с внуком того стоит, а может и о том, как похоже то ржавое пятно на стене автобуса на Урфина Джуса. И, хотя, мы все уже давно погрязли в быте и можем порою тонуть в нем, я не совсем не исключаю возможные направления в мыслях этих людей. Я хочу и верю в них.
А я думала о том, как может измениться лицо человека, который едет в транспорте, уходит в себя, а потом, мазнув взглядом по салону, вдруг уколоться сердцем о лицо любимого. И почему говорят «Расцвел улыбкой». Почему мы расцветаем как цветы? А не цветы улыбаются, любимому лицу солнышка. Я улыбнулась.

Тот, кто заставляет выбирать не достоин быть выбранным

"Все, что совершается вопреки законам природы, что противоречит нашим самым сокровенным желаниям, представляется нам нормальным, хотя в глазах Господа Бога это — жуткое искажение. Мы ищем собственный ад, мы тысячелетиями созидали его и вот после огромных усилий можем теперь с полным правом выбрать себе наихудший образ жизни".

Вырезала из книги несколько дней назад, а пришлось в тему сегодняшнего разговора...

Когда-то…. не так давно или очень давно, впрочем, просто когда-то, я боялась темноты. Я так не желала наступления ночи. Темнота душила меня с помощью моего уже тогда богатого воображения. Тогда я еще не была знакома с Зюзиком, он еще не прогнал всех монстров, питавшихся моим страхом. В темноте лежала я и боялась шевелиться. Темнота мне казалась такой материальной, что я уже чувствовала, как ее худые, холодные и немного влажные пальцы сжимают мне щеки, а ее невидимые губы тянутся к моим силам, вытягивают их из меня, вместо того, чтобы я получала их, углубившись в сон. Казалось, если закрою глаза, то нападение последует незамедлительно. Нападение моего же богатейшего воображения на свою хозяйку, которая не научилась ним управлять. Потом как-то ночью, измотанная желанием сна и страхом перед темнотой я вдруг как-то спокойно приняла мысль о том, что меня съедят/выпьют мою кровь/сделают из моей кожи сапоги/превратят меня в инкубатор для инопланетных личинок. Мне надоело бояться. И я впервые спокойно заснула. Следующей причиной моей бессонницы стали мысли. Они рвали мой мозг, как монстрики из рекламы шампуня портили волосы, в которых сидели. Я думала, обдумывала, искала решения, выбирала правильные варианты… Занималась ерундой, с точки зрения некоторых. Может быть, я бы и сейчас так сказала о тех ночах, если бы о чем-то жалела. Но, видимо, для меня так было надо.
Потом я успокоилась, еще немного повзрослела. Стала уставать и сон стал для меня 4-5 часовой роскошью, ночь – таким же рабочим временем, как день, только без света. Не в темноте, а именно без света. Потом ночь стала для меня временем, когда я читала, заходила в интернет, общалась в сети. Я заметила, что она нравится мне не меньше дня, что она очаровательна и приятна.
А в последнее время я понимаю, что мне нравится иногда посидеть в темноте. Писать синей пастой на гладких страницах при скупом свете солевой лампы то, что пишу только для себя. Набирать на клавиатуре, освещенной только светом монитора то, что могу и покажу другим, чье мнение мне интересно и кто по-своему мне дорог.
Теперь я досадливо поворачиваюсь на фонарь и бурчу что-то про буржуев, у которых горит свет, даже когда на всей улице его отрубили J Теперь, сидя на лавочке, я смотрю на солнце, затянутое пасмурными облаками и желаю, чтобы была ночь и темнота скрыла от других то, что их не касается…

Ногам было бы холодно, если бы….
…но босые ноги касались холодного пола еле-еле…не законченное дело – единственное, что заставляло мышцы сокращаться, ноги двигаться, руки держать рукоять…
Мышцы лица были в растерянности, им ранее не доводилось встречать такие ощущения и они не знали, как можно их выразить. Посчитав, что это им не по силам они замерли. Металлическое шуршание соприкасающегося с полом кончика лезвия. Грустный свет одиноких в своем ночном предназначении фонарей безразлично осветил голое тело. Красивое, безразличное к своей наготе… Под глазами остались бы разводы туши, перемешанные с солью, если бы,…но зеленые глаза отражали жизнь еле-еле…у них украли их свет. Зато в них отразился блик от холодного металла, который упрямо сжимала рука.
Его кровь на руках и скулах пугала бы ее, если бы…
…но сейчас она напоминала ей, зачем упрямо сокращаются мышцы…

Как уже когда-то говорила: «Если ты ни о чем никого не просишь и никогда ни в ком не нуждаешься – рано или поздно остаешься один, поскольку вроде бы, как и сам неплохо справляешься». Хотя и говорил Воланд не просить ничего и никогда, особенно у сильных людей – сами все предложат и все дадут.
Гипертрофированная гордость вряд ли все же положительный момент в характере.
То, что касается посторонних людей, с которыми я связана учебой или другими общественными начинаниями, я буду, требовательна и тверда. Жалея и принимая на себя всю работу, я не только изматываю себя, но и лишаю их возможности учиться. Хорошее отношение некоторые принимают за слабость, понимая лишь силу и жесткость.
Что ж…буду этому учиться.
То, что касается близких мне людей…Просить чего-то, а тем более требовать – это для меня действительно тяжело. Наверное, это проявление слабости или все той же гипертрофированной гордости. Нежелание навязываться, опасение заставить делать то, чего не хотят делать. Но, поставив себя на их место, я поняла, что как раз этого и не стоит так уж опасаться. Давать кому-то то, что ему нужно, чего ему хочется – это огромное удовольствие. Так дарить подарки приятнее, чем их получать. Если меня просят о чем-то те, кто мне приятен, кто близок, то помочь им и сделать им приятно для меня маленькое, а иногда даже (не удержалась) крупное счастье. Ощущать себя нужной…Для меня это всегда так важно. Почему же я лишаю этого других? В этом я была не права. Не проявляя инициативы я могла сформировать мнение, что мне безразлично, что я иду на поводу и не совсем делаю то, что мне нравится.
Что ж…буду этому учиться.

Когда пылесосила коврик в коридоре у зеркала подумала о том, как интересно придумали спрашивать: "И кто свет очей твоих?". Глаза светятся, а кто послужил тому источником и спрашивают.

В подчинении есть огромное удовольствие, особенно, когда тебя пьянит чужая сила. Отдаться...обмякнуть под напором...дернуться, якобы желая освободиться...или вырваться на чуток и познать щекотку якобы свободы и надежду, что тебя снова настигнут и покорят.....

И снова эта хитрая улыбка с неба над домом. Чеширский кот...
Я смотрела на фото и было так...Пришло осознание может быть, а может быть и нет. Нужно поискать себя тут теперь. А Зюзик явно доволен. Этот маленький извращенец, не надеясь выкурить носки покрепче, теперь облизывает мои перчатки. Так и слышно, как он роется ночами в моей сумке, напевая мое любимое "Баночки, скляночки, ржавый пинцет. Вкус формалина на милом лице..." Зато перчатки ощутимо чище. Симбиоз у нас. Он считает, что делает вселенскую гадость мне, поглощая деликатесные бацилы, собранные в неповторимом общественном транспорте. Зато белые перчатки по утрам белее.
Мое воображение умудрилось сделать на стенах лифта надписи. Было что почитать, пока я, завернутая в полотенце, убегала от Безрукова. Да, я была виновата. Точнее не я, а его жена. Просто мое место, как и сам зрительный зал, располагались в ее теле. Интересно пережить чувство вины, мести, сжигающей страсти и любви. Мне снятся сумбурные, хотя и очень интересные сны. И Даже проснувшись я понимаю, что у меня еще зимний сон.

Одна из открыток, которую я нашла на Маяке. Не удержалась, уж очень она мне глянулась своей нестандартностью. Маяковский....
[525x700]

Как легко, наверное, все же быть эгоистичным человеком. В жизни тебя волнует всего один человек – ты сам, причем это удобно и выгодно, легко и просто. Можно не слышать то, что тебе говорят другие, слушать, но не слышать. Принимать то, что тебе дают или же отвергать это и говорить как мужичек из мультика: «Маловато будет!..». Если сталкиваешься с трудностями говорить о том, что мир жесток, люди глупы и тебя никто совершенно не понимает. Бывал соблазн у меня так думать. Да я, наверное, и поддавалась на эти уловки так называемого чертика, который сидит на левом плече и нашептывает на ушко порой совсем не безобидные гадости. Это со временем я поняла, что не тот плохой, у кого бывают не самые хорошие мысли, а тот, кто им поддается. Да, наша жизнь – это постоянное испытание. Кто-то переносит их легче, кто-то сложнее,но тяжело всем. Я, пожалуй, никогда и не говорила никому «Хорошо тебе, не переживаешь ты из-за того или этого. Легко тебе живется». В конце концов, наше счастье - это действительно дело наших рук. Я пишу абсолютно простые истины. И даже не ставлю целью донести до кого-либо огромную мудрость и наставить читателей «на путь истинный». Свой путь человеку нужно проходить самому. Другое дело, что рядом с кем-либо или за руки. Пишу я скорее для себя. Это все же мой дневник.
Понятно от чего я «потерялася»... я забыла о себе. О ком и о чем я только не думала, но не о себе. Я переживала, кто и что подумает, кто что чувствует, как они отреагируют, а не обижу ли я их. Орудуя влажными ладошками переживаний в своих мыслях, я пяткой отодвигала себя в уголок под надпись «не важно». По этим ладошкам, как уже упоминалось, был сделан очень правильный вывод. Мнительная. Действительно так.
Я не жалею ни о чем. Обдумано, прочувствовано и поставлена печать «Одобрено».
Привстав на постели под меховым пледом, держась на локтях, слушала, а потом говорила и говорила. Во мне проснулось что-то... Необычное сочетание усталости от всего этого и силы бороться. Я не сдавалась и не буду...
А ведь усталость – противное чувство. Ведь я чувствовала и чувствую, что могу очень многое. А тут – усталость. Но и это тоже пройдет.
Я еще не осознала себя тут и сейчас, забыла себя там, куда оглядываются. Меня держат. Но я верю в силу своих крыльев. Я поняла, что все равно буду свободной и от этого стало легче.
Зеленый цвет кафе окружал меня, думающую о том, как мало мне жизни. Живу и хочу жить. Я люблю этот мир. Мне хорошо. И это чувства, а не эмоции...Смогла...
Могу...