Женщина — прекрасная картина,
Женщина как музыка звучит,
Только, если рядом есть мужчина,
Кто, её любя, боготворит,
И глядит в глаза её, и ценит,
И целуя, дарит ей цветы.
Без мужчины женщина стареет
И теряет чувство красоты.
А когда она, как будто песня
Вся поёт, сияет и цветет-
Значит и Волшебник есть чудесный,
Кто её такую создаёт!
Ночь — пора волшебства и мечтаний, она своим сумраком скрывает лишние детали, оставляя в пределах понимания и осознания лишь всё самое яркое, пробуждая фантазию, потому что мелочи приходится додумывать, дорисовывать, до...
Фоторафии сделаны ночью (за исключением второй) с большой выдержкой
Подумать только!
Какая-то мелкая соринка, кусочек металла, вырвавшийся озорной искоркой из-под работающей болгарки, а столько проблем!
В субботу поймал эту искорку (мелкую, почти не различимую на радужке), в воскресенье она просто мешала, а в понедельник боль стала уже невыносимой.
Три часа в поликлинике мне эту соринку пытались вытащить, точнее вытаскивали-то минут пять, а всё остальное время пришлось провести в очередях, сначала к окулисту, затем, как оказалось, ничего не будут делать до тех пор, пока участковый врач не выпишет направление (а она была как раз на участке), пришлось дожидаться прихода врача и отстаивать очередь к ней... Это уже потом было обезболивающее, чистка и страшнейший "отходняк" (на полдня) после прекращения действия анестезии. Теперь — тёмные очки, приглушенный свет и капли в глаза каждые полтора часа...
Такие вот дела...
Из всего случившегося делаю 2 вывода (которые уже давным-давно прописаны в ТБ):
Вчера вечером провёл первую в своей жизни платную фотосессию...
Чёрт, волнительно!
В основном из-за ощущения какой-то особенной ответственности.
Снимали пару доберманов для рекламы питомника. Фотографировать композиции из двух очень подвижных собак оказывается довольно трудно.
После долгого молчания (около 3-х месяцев) в нашем подъезде вдруг заработал лифт!
Что интересно, заработал он именно в тот вечер, когда я отправился покорять Байчечикей... вернувшись на следующий день, я, по привычке, тащил рюкзак на 9-й этаж пешком, а о том, что лифт работает, узнал лишь день спустя
[показать]
[250x347]Позавчера, как-то очень неожиданно (потому что обычно такие дела откладываю до выходных) попал в горы на скальный маршрут.
Фотографии выложил тут
[324x408]
Перси Биши Шелли
Умолкли музыки божественные звуки,
Пленив меня на миг своим небесным сном.
Вослед моей мечте я простираю руки,
Пусть льется песня вновь серебряным дождем
Как выжженная степь ждет ливня и прохлады,
Я страстно звуков жду, исполненных отрады!
О, гений музыки! Растет тоски волна!
Пошли созвучий мне живое сочетанье:
Я светлый кубок твой не осушил до дна,
Я в сердце не убил безбрежное страданье!
Еще, еще, молю! Как шумный водопад,
Пошли мне звонких струй блистательный каскад!
Фиалка нежная тоскливо ждет тумана,
Чтоб чашечку ее наполнил он росой;
Так точно жажду я минутного обмана
Созвучий неземных с их дивною красой.
И вот они звенят... Я с ними вновь сливаюсь...
Я счастлив... Я дрожу... Я плачу... Задыхаюсь...
1821

[показать]В городе Сургуте, в рамках проекта "Большое чтение" сейчас проходит фотовыставка "Белое Безмолвие" по мотивам произведения Джека Лондона о людях, способных выжить в трудных условиях Севера.
Каким-то совершенно непонятным образом я получил приглашение поучаствовать в этой выставке.
Честно, говоря, получив приглашение на эту выставку, был немного удивлён... Ни разу не бывал на настоящем Севере, хотя и в нашей "очень" Средней Азии, буквально рядом с домом, можно найти практически все климатические пояса от субтропического континентального до полярного (высоко в горах).
[показать] Очень сложно было подобрать фотографии для отправки, тема выставки всё-таки сильно ограничивает. В результате из 10 отправленных фотографий были выбраны 6. Две высокогорных (ещё 2006 года разлива) и четыре снятых во время скитура в окрестностях горнолыжной базы Cулуу-Тёр, близ Бишкека уже после получения приглашения на выставку "Белое безмолвие" и являющихся, по сути, "импровизацией на заданную тему"
[показать]
К сожалению, попасть на эту выставку для меня не представляется возможным, хотя хотелось бы хоть одним глазком взглянуть, "как это выглядит".
Фотографии, отправленные на выставку, выложил и в фотоальбоме
Исходное сообщение Irogoto
Ночь уходит в день, серый и хмурый...
даже если за окном слишком долгая зима, все равно мы знаем, что впереди будет лето.
Однажды произошёл случай, перевернувший мои представления о серых и хмурых днях.
Дело в том, что мой город находится в долине, окружённой горами. Мои родители живут на небольшой возвышенности. Погода в то утро была просто замечательная, весна, солнышко — настроение было таким, что казалось "вот-вот взлечу"... Город внизу терялся в белоснежном тумане, издали это было даже красиво — облако накрывало его целиком. При чём, оно не было слишком большим — видны были верхушки труб городской ТЭЦ.
По мере того, как маршрутка приближалась к городу и въезжала в туман, вид за окном менялся... вместе с улетучивающимися прозрачностью воздуха и светом начали блекнуть цвета. В центре от утреннего настроения не осталось и следа. Унылость и серость отражались даже в лицах прохожих...
А ведь всего в пятидесяти метрах над их головой всё так же светило солнце...
Это было настоящим откровением. И с тех пор, даже самая ненастная погода не может испортить настроение, потому что я знаю, что зима пройдёт и снова будет лето!
И ты идешь по городу, и за тобой летят бабочки.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога хожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", — бормочу сквозь сон. "Сорок", — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.