Бард Евгений песню сочинил, из чего сразу понятно: подлец. Позвонил в ночи чтобы проверить на мне своё аллегро мистериозо.
О! Вы не представляете, как беспощадны бывают барды к людям уставшим, готовым лечь в люлю. Барды выползают из чёрных телефонных шорохов, когда ничего плохого сегодня уже не ждёшь. Они могут за неделю натошнить триста новых песен и потом петь их всю ночь, прямо вам в мозг.

Песня попалась приличная, кстати. Куплеты не длинные, того и гляди всё кончится. И звук в телефоне хороший, будто кто-то жалобно помирает за озером, вдали.

Но в районе восьмого куплета Евгений роняет телефон, от волнения. Я слышу шум, треск, и вдруг далёкий его голос:
- Слава, ты где! Ты где, Слава! Нина! Нина! Я телефон уронил, со Славой. Не могу найти!

И прямо слышно, прибегает Нина, дочка, 20-ти лет. Сероглазая, в халате. И оба они куда-то лезут, под столы и тумбочки, пыхтят и зовут меня по имени. И так это трогательно, так приятно, что красивая Нина обо мне заботится. Меня теперь редко ищут вот так, под тумбочками, нецелованные в колено шатенки. Представилось даже, это я сам закатился, пластмассовый, беспомощный, ни ручек, ни ножек нет, безутешно моргаю кнопками, зову их слабым голосом:
- Женя! Нина! Я здесь! За кошачьей миской!

Отзывчивая Нина нашла меня и вытерла о халат, судя по звуку, где-то в области подмышки. С тех пор всё думаю о телефонах, йоркширских терьерах и всех, кто живёт, судьбой прижатый к молодой и тёплой сисе. И всё из рук валится.