если стоять спиной к стадиону, то мой дом справа, дом матери моей - слева, а посерёдке между ними - то, что мы назвали бы двором, а лузы двором не называют, у них что-то другое называется двором, я сама не вполне уверена, что именно у них называется двором, потому что дворов в полном смысле этого слова у них нет, а есть маленькие дворики, включая королевский, который тоже не то чтоб двор, и король, положа руку на сердце, тоже не король, а королевскому забору двоюродный плетень, если на то пошло, супруг мой, г-н инж-р тоже этому забору приходится какой-то дальней оградкой, хотя я не точно знаю, какой именно, и, кажется, никто уже не знает, и смысла знать это нету, только зря огорчаться.
в общем, мой дом справа, то есть, наоборот, слева, если стоять спиной к стадиону, а если развернуться и встать лицом, тогда, конечно, справа, а слева - дом матери моей, и, по большому счёту, это совершенно неважно, а важно то, что между моим домом и домом моей матери - двор, который лузы называют не двор, а площадка, praceta, praca - это, по-ихнему, значит, площадь, типа, плац, а praceta- это небольшенькая площадка, у неё и имя есть - её зовут площадка фернандо алкобии - кто он такой, этот фернандо алкобия, не знает никто, и я не знала до двух ещё минут назад, но вот вскопала сколько-то интернета и обнаружила, что фернандо алкобия, сын безмужней жулии алкобии, был газетчик - не в смысле журналист, а в смысле ими, газетами, торговец, ardina если по-лузски и коммунист, от диктатуры умученный в возрасте неполных двадцати четырёх лет - вот следовало уехать на другой конец континента, чтобы с улицы советской попасть на площадку умученного коммуниста.
она у нас, значит, на задах дома, площадка эта, а, извиняюсь, парадное - ну, как парадное, совершенно буднишное, только что смотрит вперёд, а не назад, - парадное, значит, вообще выходит на улицу амилкара кабрала, это тоже коммунист, только африканский, умученный уже от своих в борьбе за власть, и я, кажется, потеряла мысль.
да. так вот. мой дом, который парадным выходит на улицу чёрного коммуниста, а чёрным ходом - наоборот, на площадку белого коммуниста, он, дом, целиком жилой и многоквартирный, а дом матери моей, который чёрным же ходом выходит на ту же площадку белого коммуниста, а парадного у него, у дома, строго говоря, нету, вернее, есть, но не на улицу, а на крышу, - это сложно объяснить, это показывать надо, - он, этот дом, жилой только на десять двенадцатых, а на двух двенадцатых там бывший кабинет бывшего нотариуса, бывшая языковая школа, бывшее ателье и крохотный, тёмный бывший торговенький центрик, похожий на подземный переход где-нибудь на пушкинской площади в дособянные времена, только что почище и пахнет лучше, но это потому что там было три кафе, одно как бы кондитерское и два обеденных, а местные кафе мастера пахнуть, не отнимешь, особенно которые кондитерские.
собственно, к кондитерскому кафе я и вела - до пандемии оно тут было центр всего, вроде совсем маленькое - кофейная машина, деревянный прилавок, витринка с булочками и сундук с морожеными и прохладительным питьём - но там всё время был такой будто бы человековорот, - как кто мимо проходит - непременно его туда втянет, и он там сколько-то покрутится, пока его обратно не вытолкнет - уже напоенного кофе и, возможно, накормленного булочкой, но это необязательно, есть, кто удерживается от булочки, если, например, только что обедал.
а с пандемией центрик закрылся и кафе закрылись - и оба обеденных, и кондитерское - и больше не пахнут.
и вот на днях хозяин кондитерского кафе, из торгового центрика, что внизу дома моей матери, взял да и снял квартирку в доме напротив - в моём, то есть, доме, в самом его низу, обычную маленькую квартирку, только что ужасно неудобную, потому что этаж наземный, технический, и выход оттуда не через парадное на улицу чёрного коммуниста, а на площадку белого, вроде как на зады.
и этот хозяин кафе целый день таскал какие-то коробки из дома матери моей в мой дом, ну, то есть, не в мой-мой, а к себе в снятую квартирку, сам таскал, никому не позволил помочь, хотя его спрашивали, я видела.
а сегодня я иду из дома матери моей к себе домой, смотрю, а к нему, к этому хозяину, в дверь человек стучит осторожно, негромко так, а потом дверь открывается, из неё высовывается рука, даёт человеку пластмассовый стаканчик, и опять закрывается. а человек оглядывается, не видит ли его кто - я притворилась бачком для сбора бумаг, мы с ним одного роста, - что-то мешает пластмассовой палочкой в пластмассовом стаканчике, а помешавши, идёт прочь, и на ходу пьёт из этого своего стаканчика, а сам пахнет, пахнет кофием и даже как будто булочкой.
https://test-na-trzvst.livejournal.com/1012428.html