Если не задавать вопросов, то тогда на тебя не посыпятся бесполезные ответы. Нужно говорить не спрашивая и давать словам слетать с губ. Наполнить воздух этими звуками и музыкой дыхания.

Это неправда, что слово имеет лишь тот смысл, которому нас учили. Слово - это прежде всего звук, производимый инструментом, которым и являемся мы.
Отнимите весь смысл у слов и слушайте только звуки, которые слетают с наших губ.
Двигаться, перемещаться излишне жестикулировать - это и создает суету жизни. Увы, и сама мысль порождает движение, но ведь надо бы спросить себя при этом: куда идем?

Остаться неподвижным, пусть фрукты сами катятся по полу и по лестнице. Пусть все рождается ветром и перепадами тепла. Наша конечная цель лишь внутренняя неподвижность.

Рядом с Северным полюсом построят Ноев ковчег, как и тысячи лет назад ради сохранения жизни на Земле. Но в новый ковчег людей не пустят, так как предназначен он лишь для семян всех растений планеты.

Воздух должен быть полон потерянных звуков. И где-то в небе вполне можно натолкнуться на сокрытый грохот всемирного потопа.

Я вспоминаю, как однажды из окна университета в полуденный час лета наблюдаю, как идет человек.
Он казался мне сверху маленьким и строго следовал вдоль линии, которая разделяла розовую тень кирпичей и белизну камней длинной площади. У меня создалось впечатление, что при ходьбе он ступал лишь на пятки, не прося помощи у пальцев ступни. Возможно, что ему было забавно чувствовать себя канатоходцем. Когда он повернул ко входу в здание, сделал это так неожиданно и неловко, как будто падал в пустоту.

Великие наслаждения получают вместе,осталяя удобные стулья и узкие бинокли домов, разделяя с другими взрывы радости и восторга. Только так может ожить прекрасная сказка.

Не надо быть печальным.
Малой спички
довольно - и костер уже горит.
Иль вдруг приходят и кричат:
- Вы спите!
А там, во глубине лазури,
этой ночью
родился кит!

Мир так велик, что мы не можем знать,
как он велик.
Корабль, как голубь, белеет.
Ну, что ж, пусть хвалит эту благодать
наш детский лепет.

Средь пекл земных, пространных и безводных,
среди пустынь сияющей воды
больших и незапамятных животных
отчетливы громоздкие следы.

Я хочу все-таки еще раз
хотя бы помечтать о воздушном змее,
который мне хочется запустить

Бернардо Бертолуччи однажды рассказывал о своем путешествии в Японию с женой. В свободное послеобеденное время они зашли проведать старую синьору,которая обитала в маленьком городке недалеко от Токио, и до нее можно было быстро добраться на поезде. Они встречают ее, когда она направлялась на кладбище проведать умершего мужа. Бернардо и Клэр тоже решают пойти с ней и потому, что хотят почтить память Одзу, великого режиссера, похороненного на том ж кладбище. Было знойное лето и надгробия были горячими. Госпожа останавливается у могилы мужа и поливает водой памятник, чтобы охладить его. Немного погодя Бертолуччи спрашивает у женщины, может ли она сказать, где могила Одзу.
"Найти ее легко, - отвечает госпожа, указывая на центр кладбища. - Это единственный камень украшенный... ничем"

Бернардо и Клэр движутся по маленькому лесу надгробных стелл и более получаса бесполезно ищут, пока, наконец, без сил облакачиваются на камень прямоугольной формы. Госпожа присоединяется к ним и довольная восклицает: "Видите, как просто было найти его!". И только теперь Бернардо понимает, что они прислонились к мраморному памятнику Одзу.
Удивленные они отходят от памятника, и им стыдно за свой слишком фамильярный жест. Они рассматривают голый камень, на котором едва различимы иероглифы. "Здесь написано "ничто" - переводит госпожа. - Он захотел лишь это слово. Я вам сказала, что надгробие украшено "ничем"!"

Исповедальни часто похожи на маленькие ширмы с прямоугольным отверстием, закрытым проржавевшей жестянкой с проделанными в ней дырочками, через которые проникают маленькие бедные грехи.
Долго сижу на скамейке, которую использовал священник, чтобы выслушивать исповеди. Было это в капелле, покинутой более полувека назад. Тут есть алтарь с деревянными подсвечниками, окутанными паутиной. Лестницы и стремянки, и прочие инструменты крестьянской работы, прислоненные к обветшалым стенам.
Мне захотелось приложить ухо к этой старой решетке, надеясь, что до меня донесется один из этих бедных голосов, быть может, оставшийся подвешенным в воздухе. В какой-то момент мне показалось, что кто-то вздохнул.

В воронках теплых воздуха
Свернувшись спят коты,
Уйдя из дома.
И в солнечной пыли
Я слышу иногда,
Как чей-то голос
Идущую с ведром воды
Девчонку окликает.

Я лишь из тех, кто пытается помочь другим скрасить одиночество. Люблю дневники, исповеди и слова, которые рассказывают светлячки в небе нашего бытия.

Очень сильный ветер, и падают цветы миндаля.Мы стараемся поймать их на лету в перевернутые зонты. Один лепесток прилип ко лбу. Я оставлю его там.

Необходимо, чтобы в человеке ослабли амбиции и чувство превосходства для того, чтобы достигнуть понимания всех остальных жизней. Единство мира окружает нас, и все сотворенное на земле равноправно. Одним дан голос, чтобы общаться со звуками и словами, другие выражают себя цветом и ароматом. Жить - значит чувствовать сокрытое дыхание и одного единственного листка. Необходимо почувствовать страдание цветка или послание дружбы, которое приносит нам запах.

облачко, как совершенный кораблик-трансформер, следует по невидимому маршруту.

как много всего оно вместило в виде пара, поднимающегося от земли?
один мудрый сказал, что совершенство в человеке - это когда ни небесное ни человеческое не ущемляют друг друга в огромной мозаике большой жизни

на мой вопрос ответ таков: лишь темнота тайны освещает нас.

Находится в Акрополе и сказать лишь "красиво", все равно, что полить горьким уксусом макароны. Это живое кладбище смотрит всем величием современности своих мыслей на большое светлое пятно Афин у его ног, как на кучу мусора. Я среди этих колонн, где по ложечкам собираю оставшиеся на них взгляды Сократа, и хожу по блестящей поверхности камней, которые выступали как лысые головы из застывшей пены цемента. У молодых людей в ушах были черные точки, чтобы слушать музыку и не слышать слов древности, еще оставшихся в воздухе. Надо бы посидеть на мраморных остатках колонн и выслушать их грусть. Сюда приходли народы, чтобы просить осветить их будущее, воинственное и полное катаклизмов.

дома в нашей округе выглядят как плохие зубы во рту красивой девушки

Юнг писал:

Первыми всплыли на поверхность воспоминания из детства, когда мне было лет десять-одиннадцать. Тогда у меня была страсть играть со строительными кубиками. Я отчетливо вспомнил, как строил маленькие домики и дворцы, используя бутылки в качестве колонн для ворот и арок. Несколько позже я стал строить из камней, применяя вместо известкового раствора самую обычную грязь. И строительство увлекало меня довольно долго. К моему изумлению, эти воспоминания пробудили во мне довольно сильные эмоции. "Ага, – сказал я себе, – это все живо во мне. Тот мальчишка еще здесь, и он обладает творческим потенциалом, которого так не хватает сейчас мне. Как получить к нему доступ?"

Мне, взрослому человеку, казалось невозможным проложить мост из настоящего в те времена, когда я был одиннадцатилетним мальчишкой. И все же я очень хотел наладить контакт с тем периодом жизни. У меня не было выбора, как только вернуться назад и вновь погрузиться в жизнь маленького мальчика с его детскими играми. Тот момент стал поворотным пунктом в моей судьбе, но я пошел на это только после значительного сопротивления и с некоторым чувством обреченности. Ибо очень уж унизительно было осознавать, что мне ничего не остается, кроме возможности вернуться к детским играм.

И все же я начал собирать подходящие камни – на берегу реки и на ее дне. Затем принялся за строительство: домики, замок, целая деревня...

Так я и строил понемногу, каждый день после обеда. ...в ходе этой деятельности мои мысли прояснились, и я сумел ухватить идеи, присутствие которых в своей голове до этого осознавал лишь смутно.

Естественно, я задумывался о значении того, что делал, и спрашивал себя: "А в самом деле, чем это ты занимаешься? Строишь кукольный городок и делаешь это так торжественно, словно выполняешь какой-то ритуал!" У меня не было ответа на этот вопрос, лишь внутренняя уверенность, что я нахожусь на пути к открытию собственного мифа. Ибо игра в строительство была лишь началом. Она дала толчок целому потоку фантазий, которые я затем прилежно записывал.

Оказалось, что подобные занятия сообразны моей натуре. И после этого всякий раз, когда в своей жизни я натыкался на глухую стену, я рисовал картину или тесал камень. И каждый раз этот опыт служил rite d'entree для идей и работ, которые вслед за этим шли сплошным потоком..

архитектор, которому хочется мира и порядка в доме, может вложить свои чувства в проектируемые им здания (вместо того чтобы поговорить со своими домашними о том, как его раздражает беспорядок)

художник-абстракционист создает на полотнах ту атмосферу, к которой стремится, или же выражает в картинах гнев и боль оттого, что на его чувства никто не обращает внимания (при этом он никогда прямо о них не говорит или, в лучшем случае, говорит, но мало).

[261x206]
эта статуя из горячего мрамора.

после долгих испытаний, трудностей и неудач, некто начинает заботится о близких ему людях и больше не хочет огорчать и сердить их, он учится выслушивать их бессвязные жалобы, понимать чувства, тем самым освобождая свою внутреннюю женщину, которой были бы близки те же ценности и чувства. Он даже тренируется в этом, описывая все события от лица девушки...
Неожиданно у него появляется возможность ощутить свою связь с землей и всеми живыми существами.
Отстраненный от всего на свете, он впервые выходит из своей головы, чтобы исследовать сердце и тело...

- Мстислав Леопольдович, почему вы выбрали в свое время виолончель? - спросили как-то у Ростроповича.
- Потому что я ее полюбил, как женщину. Только много лет спустя я узнал, что во французском языке слово "виолончель" - мужского рода. Я был потрясен! Если бы я об этом узнал, когда приобщался к музыке, неизвестно, какой бы инструмент я выбрал.

Микеланджело говорил, что освобождает прекрасные статуи из мраморных глыб, куда они "заточены". Мне любопытно, случалось ли ему на шаг отступить от только что законченной работы и, глядя на нее, осознать, что он сделал видимым нечто, таившееся внутри него. он, творя и созидая, придает форму невысказанным глубинам своей души.