Расстояние - что это? Его можно измерить? Если я вмещаюсь в ее
зрачок, то, очевидно, глаз чайки больше меня. Глаза вообще всегда больше
любой наблюдаемой вещи, пусть это хоть небоскреб. Они вмещают в себя
пространство пустынь, облака и слонов.

На нем была тропическая форма цвета хаки и кепи с длинным козырьком. Когда он присаживался на песок, то становился невидимкой. Если стоял на фоне бирюзового моря - казался зелено-желтым пятном. На плече винтовка - черный вертикальный штрих. Наклонялся то и дело, проверял: не ходила ли ночью по берегу чайка. Следы ее часто попадались на глаза. Других не было видно. Его звали Франц. Немецкий солдат, охранявший в сорок четвертом эту полоску берега; каждое утро проделывал он вдоль побережья пять километров пешком. Вылезал из-под железобетонного колпака, где возле пушки, нацеленной в море, оставался сержант. Вдвоем они отвечали за пресечение высадки. По утрам Франц совершал обход береговой полосы с целью обнаружить следы высадившихся в ночное время неприятельских сил, в первую очередь американцев и англичан; они причаливали к этому берегу, чтоб навести, порядок среди партизан. Вся история со следами была, впрочем, предлогом лишний раз вылезти из-под железобетонного колпака. Чайка кружила над морем, выдерживая дистанцию, превышавшую триста метров. Временами птица подлетала на расстояние двухсот пятидесяти; тогда Франц немедля брал ее на прицел. Однако чайка всякий раз успевала улететь в безопасную зону до того, как прогремит выстрел.Франц был страстный охотник. Любил охоту всех видов. И не терпелось ему поскорее подстрелить эту чайку. Но пока она держалась за двести метров, то была в безопасности. Австрийская винтовка Франца стреляла прицельно только до ста пятидесяти метров. Дальше нужна крупная цель, например человек. Поляка под Монте-Кассино он подстрелил с двухсот. На редкость удачным было попадание с двухсот пятидесяти в морского пехотинца на побережье в Анцио. Франц на другой стороне шоссе, всматривается в заросшее кустарником поле. Вдруг заметил темное пятно в переплетении сучьев. Явно человек с оружием - партизан.
Франц в кювет - держит куст под прицелом. Ждет. Слышит сверху шум крыльев. Обернулся к пляжу: чайка садится на берег. Подходящий момент подстрелить. Птица прохаживается по влажному песку. Расстояние - сто пятьдесят - двести метров. Чайка уходит. Франц ползет по песку. Глядя в землю, только и думал, как слиться с песком. Не смотрел даже на чайку. Потянулся за ним длинный след, будто прочерченный тяжелым хвостом тропической черепахи. Поднял глаза: защитная ткань рукава, сплетение тонких хлопчатых нитей; бугор руки - темная линия перед глазами, точно бруствер окопа; наконец, еще дальше - светлая неподвижная чайка на фоне моря. Нет сомнений: ближе, чем двести. Франц осторожно направил винтовку на цель. Чайку он видит над самым стволом: треугольник прицела очертил ее сердце. Плавно он давит на спусковой крючок, но неожиданный взрыв за спиной перерезал воздух, и свистящая пуля вонзилась в затылок, будто партизан ткнул ему в мозг острым пальцем. Чайка отрывается от нижней кромки угасающих глаз и, взлетев, исчезает за верхним веком, поползшим вниз.

Так прекратились вообще всякие мои розыски. Теперь пусть поищут меня. Я хочу побыть на положении искомого предмета. Мне известно, что меня разыскивают вещи или, быть может, люди. Представить себе не могу, что Вы найдете, если не прекратите поиски. Бросьте это занятие, если Вы в силах, прекратите немедленно. Неважно, будете ли Вы в этот момент стоять, переходить улицу или сидеть за столиком в кафе. Лучше повременить. Я, например, смотрю на море и уже добиваюсь удивительных результатов. Наконец и мне удалось увидеть плавучий остров: быть может, приплыл он только затем, чтобы взглянуть на меня; это травяные острова, отправляющиеся в плавание из Венецианской лагуны; точно так же угри из Саргассова моря заходят в долины реки Комаккьо или наоборот. Острова эти удерживаются на плаву благодаря своей легкости; считается, что состоят они из пемзы, которой немало пропадает при перевозках по Средиземному морю. Попав в волны, куски пемзы иногда достигают Венецианской лагуны, где обрастают травой и сбиваются в плавучие острова. Остров, приплывший ко мне, представлял собой прямоугольник - шесть метров на три. Весь он был покрыт зеленой травой. Настоящий ковер. Теперь слово "зеленый" равно для меня слову "остров". Прежде зеленый цвет был в моем представлении зеленым гребнем, которым расчесывала волосы бабушка. Накануне кончины она до позднего вечера сидела с нами: никогда мы не видели ее такой просветленной; потом пузырек с чернилами опрокинулся на лист белой бумаги, наступила ночь.

Один человек спрятал белоснежную яхту в бухте, но в полночь пришел некто и увел яхту в морскую безбрежность, и тогда тот человек расстроился, ему невдомек, что только если прячешь целое в целом, ничего не пропадает.

Когда пришли в дом в старом квартале города, Ширикава уже умер от голода. Кроме спальни, где он лежал, в доме было еще две комнаты. Мебели никакой не было. Правда, в первой комнате возле окна стояли три стула европейского образца, словно кто-то специально поставил их сюда, чтобы любоваться густой кроной платана. Потом стало ясно, что стулья предназначались для трех тощих котов, составлявших компанию старику. Во второй комнате весь пол был устлан толстым слоем белоснежного риса. Ширикава был родом из Кикибу, деревушки, затерянной на севере Японии. В юности он играл на маленьком ко-дайко [небольшой ударный музыкальный инструмент, широко распространенный в Японии] во время шествий по случаю первого снега.
Почему Ширикава довел себя до голодной смерти, хотя у него под рукой было столько риса?
Когда его унесли на носилках, кому-то пришла в голову мысль улечься на койке в точно таком же положении, в каком нашли покойного. Стоило положить голову на подушку и посмотреть в коридор, как глазам открывался вид на комнату, устланную рисом. Трудно было отделаться от впечатления, что это не снег. А стена в глубине комнаты как бы изгибалась, образуя серый, холодный небосвод, точь-в-точь как зимой.
После долгих расспросов узнали, что Ширикава уже несколько лет сильно страдал из-за отсутствия снега. Он жил на юге, где снег никогда не выпадает.

Уже три дня прошло, а возлюбленный одной дамы не выходит на улицу. То он запрется у себя в спальне, то забьется в какой-нибудь угол, всем своим видом показывая, чтоб его не беспокоили. Оно и понятно: наступил период растерянности. Сидя он, наверно, обдумывает, как быть дальше, где возобновить поиски какой-нибудь необходимой ему вещи. Лишь изредка промелькнет в коридоре или в одной из многочисленных комнат. Мы постоянно следим друг за другом, хотя и по разным причинам. Она - чтобы всласть насмотреться на его жестикуляцию; он - чтобы не дай бог не попасться ей на глаза. Но умысел невидим; поглядеть со стороны - двое от нечего делать следят друг за другом.

Бесконечность , один быстротечный день

Супермаркет:
нужен тюбик, зубная паста. И здесь толпа, не продохнуть: покупатели берут
все, не глядя. Товар выбирают руки. Я тоже схватил консервную банку. И еще
целую кучу хлама. Как заплатил - не заметил. Тюбика не было.
Хочешь купить нужную вещь, входи в магазин с намерением приобрести что-нибудь совершенно бесполезное. Тогда, может быть, и выйдешь с тюбиком пасты, только сделай вид, что пришел за сковородкой или еще за чем-нибудь в этом роде. Потребность купить у тебя в руках, глазах, даже в ногах. Но это еще под вопросом. Если в самом деле так, то я прав, утверждая, что плоть взбунтовалась. Не только моя. В знак протеста у тела готова болезнь. Заболеть от досады? Возмущает одежда?. Жилье? Бюрократия? Перчатка? Ботинок? При катаклизмах и Земля попадает во власть собственной плоти. Последствия всем известны. Вспомним, к чему привело изменение угла наклона земной оси. Жаркие области стали умеренными, климат в умеренных - знойным. Слоны впопыхах перешли Голубую реку в Китае и сбежали в Индию, где стало жарче. Львы покинули Италию, американская лошадь доскакала до Азии и Европы. Теплолюбивые растения замерзли под снегом, на месте их выросли другие, пришедшие с севера, морозоустойчивые. Длинношерстные двинулись вверх по карте и встретили на своем пути жирафов и верблюдов, спускавшихся вниз. Великое столпотворение происходит всякий раз, когда Земля начинает вести себя несообразно своей природе, перестает двигаться по околосолнечной орбите и вращаться вокруг своей оси равномерно и спокойно, зная, что делает.

Дорога появляется,когда ее протопчут люди.

Один юноша спешил на первую встречу с девушкой, с которой познакомился, ответив письмом на газетное объявление. От волнительного пути или из-за внутреннего беспокойства он искал и не мог найти те слова, какими бы так хотел с ней поговорить. Фразы, которые возникали, казались ему не подходящими для этой первой встречи. Когда они увидели друг друга, он молчал, смотрел на нее не пророня ни слова. Тогда она испугалась, что он немой, и убежала.
[360x240]

юниверсум так создает истории людей будто пеленает ребенка. как только начинаешь постигать одну грань событий, разворачивается вторая, вторая рождает третью, третья рождает мириады.

Война пожирает людей как свинья желуди

В доме одного богатого человека находились картины известных художников, золотые украшения, бриллиантовые изделия редких мастеров, в гараже- роскошные автомобили, дорогая мебель, полк слуг и персонала, ему была доступна любая вещь.
Как-то вечером секретарь напомнил ему о сообщении от некой женщины.
Обращаясь к нему, она попросила секретаря передать, что у него есть взрослый сын и повесила трубку.
Поначалу он не придал значения тому вечеру, решив, что это просто шутка какой-нибудь шантажистки. Через какое-то время его сомнения начали усиливаться, и он попросил секретаря розыскать несколько адресов. Это были подруги, с которыми когда-то он расстался в молодости. Завершив дела, он отправился в поездку, чтобы понять, кто мог ему позвонить тем вечером.
Он объехал все пять адресов, увидев этих женщин спустя почти двадцать лет. Никто из них ничего о взрослом сыне не сказал, они жили с маленькими детьми и мужьями. От такой неожиданности ему стало неловко. Он вернулся в поместье так ничего и не найдя,и никто о сыне ему больше ничего так и не сообщил.

сидя у столика наблюдаю,
как в плошке воды
исчезают фигуры,
квадраты и круги,

уходя в тайну

Странно как мы меняемся соприкасаясь с вещами, которые кажутся незначительными, малыми.Один взгляд может написать книгу, прикосновение - все рассказать.

Ловлю себя на мысли о страхе перед неизвестностью. Третий год подряд появляются мысли посетить те места, какие видишь ребенком. Сегодня была в театре, но за действиями актеров смотрели только глаза, мысленно я представляла, куда пойду сначала, если поеду.Через какое-то время мне показалось, что если бы актеры перестали двигаться, и замерли хотя бы на минуту, то интерес к постановке возобновился. Вода успокаивается и становится зеркалом. Наверное, пролазия через кусты, я вернулась бы к дому,и мне захотелось снова прикоснуться к бетонным колоннам внутреннего дворика, которые поддерживали мои воспоминания. Меня утешает только то, что они ветшают, как покинутые места, не становясь чем-то новым.




Когда возникнет подозрение
В том, что умираешь ты -
В карман коробку спичек положи,
Ведь ночь длиннее дня настанет

Этот человек был толстым, он носил теннисные туфли даж зимой и ступал по дороге. У него было пухлое тело и добрый рассеянный взгляд. Отлучался из городка и ездил по деревням продавать и выменивать небольшие отрезы ткани на зерно, кукурузу и горох. Однажды кто-то заподозрил, что он педераст. Тогда в городке все стали бояться его. По воскресньям, когда кинотеатр был полон, что многим приходилось смотреть фильм стоя, он сидел в середине зала, окруженный свободными местами. И когда делал знак кому-то, показывая на свободные стулья, никто не спешил занять их,боясь скомпрометировать себя.

Две горничные то и дело заговаривают со мной; чтобы их не
разочаровывать, произношу в ответ первые попавшиеся слова, лишь бы был
набор звуков. Например: "Трэп ноудид эвер динди". Им смешно, они разводят
руками: ничего, мол, не поняли. Как-то раз подобным образом нам удалось
обменяться дюжиной фраз. Уж не припомню, о чем шла тогда речь. Они слушали
меня, а я их, при этом я не понимал ни того, что говорят они, ни того, что говорю им я сам; но слова мои звучали
великолепно, хотя и были лишены смысла. Во всяком случае, я так думал,
пока вдруг не услышал, что одна из них завершает реплику
придуманной мною вокабулой. Она употребила слово _динди_. Несколько раз
подряд повторила: _динди, динди_, но с восходящей интонацией, подчеркивая
вопросительный знак в конце фразы. Наконец до меня дошло: _динди_
приобрело статус слова; в их понимании, и в моем тоже, стало означать:
"ладно?" Я положил конец болтовне. Произнося какой угодно набор звуков,
рано или поздно создашь понятное слово; мне же хотелось остаться забытой,
потерянной вещью.

Наша забота, беспокойство о ближнем смотрят через узкие средневековые окна, и потому с наших губ срываются лишь мелкие слова, которые падают к ногам, как проржавевшие гвозди.

Такая простая история: он возвращается домой.