зачем пришел ко мне во сне?
ведь я тебя почти не ждал.
как бред, как прошлогодний снег
в пустой и тихий кинозал

и слышен ясно в тишине
наш спор. мерцающий экран.
хамил тебе, в ответ ты - мне
никто не дернул за стоп кран

я вылетел как кипятком
ошпарен. горечь на губах.
окутан был перрон дымком
и шпалы с рельсами в рядах

и с виадука глядя вдаль,
кусая губы, но упрям
я провожал свою печаль
вслед уходящим поездам

Петр Давыдов
*моей любимой ОЛЕЧКЕ

Горячий Секс и нежная Любовь
Однажды познакомились, скучая.
И вечером в божественный клубок
Они сплелись свободно и случайно.

Ах, этот Секс, он был немного груб,
Нетерпелив и чуточку развратен.
Он языком касался тайных губ,
Когда Любовь присела на кровати.

Она пустилась танцевать в ночи.
Сначала в удивительных нарядах,
Потом кружилась голая почти,
Едва касаясь, пролетая рядом.

Хотелось Сексу нежности, любви.
Любви хотелось секса и оргазма.
До этого желания свои
Им не случалось исполнять ни разу.

И, оказавшись, вдруг наедине
Любовь легко, без всякого стесненья
Раскинувшись, лежала на спине,
Потом открыто встала на колени.

И Секс любил так бережно ее,
Так звонко, глубоко, неутомимо…
Упало на пол светлое белье,
Огонь свечи качал пространство мира.

А мы с тобой под окнами, тогда,
Ловили звуки, отраженья, тени.
Ткань платья твоего была тонка,
Я гладил твои руки и колени.

Потом они позвали нас к себе
И были необычны ощущенья –
Купались вместе в лунном серебре
И задували свечи от смущенья…

… Проснулись в доме только мы вдвоем
Любовь и Секс исчезли утром вовсе.
C тех пор мы каждый день их в гости ждем...
И каждый день они приходят в гости!

Бабка Н

Вот теперь мы простились с тобой, Макс. Не потому, что я устроила твою жизнь… Я о своей позволила себе подумать, как об имеющей продолжение и смысл. И он вовсе не в том, чтобы искать тебя на улицах мегаполиса, где так же пытаются найти друг друга миллионы… Город одиноких, обездоливших себя людей. Ради чего? Каждый натянул, как дождевик, оправдание, накрылся им с головой, не понимая, что похож на страуса, лишенного даже песка. Лишь бы спрятаться – в высокие цели, в благие намерения, в привычный покой.
Любовь не может стать той сытостью души, которой художник в тебе испугался. Или придумал, что испугался. Любовь – это ветер, что гонит нас к вершине, каждого к своей, толкает в спину, не дает раскиснуть, позволить себе слабину. Но этот же ветер может сбить с ног людей, повинных лишь в том, что оказались слишком близко к нам. Как устоять на ногах ребенку?
Мой смуглый, с нездешним взором принц из детской фантазии. Мама вспоминала, что я еще в два года допытывалась у всех: «Где мой принц? Ну где мой принц?» Мне обещали, что он придет, когда я вырасту. Я ждала его так долго… Слишком долго. Я успела вырасти из принцессы за это время. А королева с принцем никак не могут быть вместе.. Разминулись во времени. Растянуло нас по разным мирам.
Поцеловать бы твои глаза, чтобы они увидели все краски мира, все его детали, недоступные заурядному взгляду. Сердце твое взволновать прикосновением, чтобы оно торопилось жить, не теряло времени, которое вечно нас подводит. Я успела пропустить между пальцами больше половины отпущенной мне жизни, пока ты нашел меня. Как несправедливо!
Ты так и не подарил мне цветы… А цветы мне дарят многие, и это никогда не значит ничего особенного. А ты был особенным…- Ты подарил мне восход солнца. С чем это можно сравнить?! Только с тобой же самим…
Ломаные струи дождя по лобовому стеклу чужой машины. Чужой мир пытается разжалобить меня слезами. Затянуть, сделать моим. Почему бы и нет, Макс? Почему бы и нет? Это, по крайней мере, разорвет последнюю ниточку, все еще связывающую нас с тобой. Разве не этого хотим мы оба?
Да нет же, не этого! Я хочу ждать тебя до последнего вздоха, Макс! До того последнего мига, когда моя лодка отправится по бесконечной реке, уносящей в одну сторону.. И ради этого я буду продолжать улыбаться, гулять по городу, вернее, насколько хватает сил бежать знакомыми и вновь открываемыми улицами, чтобы однажды – солнечный луч сквозь пелену туч – ты вышел мне навстречу в каком-нибудь затерянном переулке, где нас никто не увидит. И мы не увидим друг друга – тех, постаревших, придавленных своим великим чувством долга. Мы будем смотреть в наши прошлые, уже несуществующие лица. Принц и королева. Несчастные… Боже, какие счастливые!
Я буду ждать тебя, Макс. Не позвоню, не потревожу. Никогда не обмолвлюсь о тебе ни словом. Но я буду ждать… Иначе зачем мне дышать, если я никогда не увижу тебя? Зачем моему сердцу устало отстукивать положенный ритм? Лишь иногда сбиваясь, когда во мне или около прозвучит вдруг тревожным аккордом: Макс…

время мчится безтолково, по различным по дорогам
я люблю - а это много - это трудно объяснить
это трудно и не надо, просто быть с тобою рядом
просто удердаться взглядом, чтобы дальше дальше жить

И в каждом звуке, в каждом блике есть отражение тебя. Я принимаю эти муки смирившись, веруя, любя.

Фотографии z_com : Аниме




Читать далее...

Это цитата сообщения Хоуэлл Оригинальное сообщение

Четверг, 26 Ноября 2009 г. (2)

Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
В.В. Маяковский

---

Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

Мама на даче



Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

Это цитата сообщения Марженка Оригинальное сообщение

детская забава

Пол: M   Возраст:30	1-10 A: 5 B: 9 C: 8 E: 5 F: 8 G: 2 H: 7 I: 7 L: 7 M: 8 N: 3 Q: 3 Q1:7 Q2:4 Q3:4 Q4:7
ОСНОВНАЯ ИНТЕPПPЕТАЦИЯ: ПЕРВИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (постоянно проявляющиеся): Высокий IQ: сообразительный, обучаем, интеллектуальный. Высокая эго-сила:эмоционально зрелый, рассудительный, выдержанный. Италоман: восторженный, разговорчивый,экспрессивный, беззаботный, оптимист. Низкая суперэго-сила: недостаточно усвоены общепpинятые моpальные ноpмы. Аутичный: богатое воображение, богемный, поглащен своими идеями, рассеян. Наивность: простой, естественный, пpямой, непосредственный, непpоницательный. Беспечность: безмятежный, благодушный, самонадеянный, жизнерадостный. ЛАТЕНТНЫЕ ФАКТОРЫ (имеющие тенденцию к проявлению): Социальная смелость: снижено чувство опасности, пpедпpиимчивый, авантюрен. Женственность:чувствительный, жеманный, романтичный, мягкий, интуитивный. Подозрительный: ревнивый, высокомерен, догматичный, соpевновательный. Pадикализм: экспериментатор, аналитик, свободномыслящий. Гpупповая зависимость: социабельный, последователь, несамостоятельный. Низкая интегpиpованность: следует своим побуждениям, малоконтpолиpуем. Высокая эрго-напряженность: возбудимый, напряжение базальных потребностей. ВТОРИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (интегративные свойства): Экстраверт. Направленность на внешний мир. Импульсивен.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: ИНТЕЛЛЕКТ: ВЫСОКИЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. СПОСОБЕН К ТВОРЧЕСКОЙ РАБОТЕ ЭМОЦИИ: СРЕДНИЙ УРОВЕНЬ СТРЕССОУСТОЙЧИВОСТИ. ВОЗМОЖНЫ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ СРЫВЫ ВОЛЯ: НИЗКАЯ СИЛА ВОЛИ. ДЕЙСТВУЕТ ИМПУЛЬСИВНО, 'ПО-НАСТРОЕНИЮ' МОРАЛЬ: МОРАЛЬНЫЕ НОРМЫ ЛИБО НЕУСВОЕНЫ, ЛИБО СУГУБО ЛИЧНЫЕ ИЛИ КОРПОРАТИВНЫЕ ЛИДЕРСТВО: МОЖЕТ БЫТЬ ЛИДЕРОМ, НО В ОСНОВНОМ ФОРМАЛЬНЫМ ИЛИ НЕЭФФЕКТИВНЫМ ОБЩЕНИЕ: ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ КОММУНИКАТИВНОСТИ. ШИРОТА ОБЩЕНИЯ И КОНТАКТОВ СТИЛЬ РАБОТЫ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ: СКЛОНЕН К РАБОТЕ НЕ ТРЕБУЮЩЕЙ ВЫСОКОЙ ЛИЧНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ МОТИВАЦИЯ: ХОРОШО РАЗВИТАЯ МОТИВАЦИЯ. СТРЕМИТСЯ УЛУЧШИТЬ СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС
КЛИНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: КЛИНИЧЕСКИЕ ШКАЛЫ В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ
Гендерные профили опросника Кеттелла 16-PF+ Протестируй себя

Это цитата сообщения Annihilation Оригинальное сообщение

286



ВОРОН

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.
"Это верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне".

Ясно помню... Ожиданья... Поздней осени рыданья...
И в камине очертанья тускло тлеющих углей...
О, как жаждал я рассвета! Как я тщетно ждал ответа
На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне.
Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:
"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине, -
Гость стучится в дверь ко мне".

Подавив свои сомненья, победивши опасенья,
Я сказал: "Не осудите замедленья моего!
Этой полночью ненастной я вздремнул, и стук неясный
Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал я его,
Я не слышал"- тут раскрыл я дверь жилища моего;-
Тьма, и больше ничего.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный,
Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;
Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,
Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца моего, -
Это я шепнул, и эхо повторило вновь его,
Эхо, больше ничего.

Вновь я в комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, -
Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.
"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,
Там за ставнями забилось у окошка моего,
Это ветер, усмирю я трепет сердца моего,
Ветер, больше ничего".

Я толкнул окно с решеткой - тотчас важною походкой
Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,
Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво,
И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей,
Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел - и сел над ней.

От печали я очнулся и невольно усмехнулся,
Видя важность этой птицы, жившей долгие года.
"Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, -
Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где Ночь всегда,
Как ты звался, гордый Ворон, там, где Ночь царит всегда?"
Молвил Ворон: "Никогда".

Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало,
Подивился я всем сердцем на ответ ее тогда.
Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,
Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда -
Сел над дверью - говорящий без запинки, без труда -
Ворон с кличкой: "Никогда".

И, взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,
Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда",
И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он,
Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года,
Завтра он меня покинет, как Надежды, навсегда".
Ворон молвил: "Никогда".

Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной,
"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда,
У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда
В песне вылилось - о счастье, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда".

Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,
Кресло я свое придвинул против Ворона тогда,
И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной
Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да".
Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда",
Страшным криком "Никогда".

Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,
Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,
И с печалью запоздалой, головой своей усталой,
Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:
Я один, на бархат алый та, кого любил всегда,
Не прильнет уж никогда.

Но, постой, вокруг темнеет, и как будто кто-то веет,
То с кадильницей небесной Серафим пришел сюда?
В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье!
Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда,
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты, иль дух ужасный
Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, -
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?"
Каркнул Ворон: "Никогда".

"Ты пророк, -вскричал я, -вещий! Птица ты иль дух, зловещий,
Этим Небом, что над нами - Богом, скрытым навсегда -
Заклинаю, умоляя, мне сказать, - в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,
Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!
Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И сидит, сидит Читать далее...

Уходим под воду
В нейтральной воде.
Мы можем по году
Плевать на погоду,
А если накроют -
Локаторы взвоют
О нашей беде:

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
напополам!

И рвутся аорты,
Но наверх - не сметь!
Там слева по борту,
Там справа по борту,
Там прямо по ходу
Мешает проходу
Рогатая смерть!

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
напополам!

Но здесь мы на воле -
Ведь это наш мир!
Свихнулись мы, что ли -
Всплывать в минном поле?!
- А ну, без истерик!
Мы врежемся в берег!-
Сказал командир.

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
напополам!

Всплывем на рассвете -
Приказ есть приказ.
Погибнуть в отсвете -
Уж лучше при свете!
Наш путь не отмечен.
Нам нечем... Нам нечем!..
Но помните нас!

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
напополам!

Вот вышли наверх мы,
Но выхода нет!
Ход полный на верфи,
Натянуты нервы.
Конец всем печалям,
Концам и началам -
Мы рвемся к причалам
Заместо торпед!

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
напополам!

Владимир Высоцкий

Ты не влюблен.
Находишь, может быть, ты в этом счастье.
Свободу видишь, холод высших сфер.
Но разве променять пусть боль иль сладость страсти -
Раскатный грохот бурь на тишину пещер?

Не любишь ты. Так что же есть любовь?
Не то ли притяженье, что от Взрыва
Нас заставляет двигаться и вновь
Дает для времени-пространства новой силы?

Ты не влюблён.
Да, нет той горькой жгучей муки,
Что вены режет, рвет в куски сердца.
Сквозь зубы сжатые рождает мыслезвуки.
Но заставляет верить до конца.

Не любишь ты. Обман. Самовнушенье.
Попытка обрести, спастись или... убить?
Похоже на раскол, на душерасщепленье.
Но нет. Светить! Гореть! Любить и жить.

Влюблен, я знаю...

Он так хотел, он так велел
Словами мертвыми и злыми.
Мой рот тревожно заалел,
И щеки стали снеговыми.

Анна Ахматова

Белыми пятнами, красными ромбами,
Бредом реальности край покоробленный.

Простыни смятые, мокрые, грубые.
Фразы в окне электронном прорублены.

Хочешь позвать, но за окнами заполночь.
Стиснуты челюсти жалость отбросив прочь.

Вера - к утру будет лучше - цепляется.
Всё. Отпускает. Можно расслабиться...

Убивая, распадаясь и разламываясь в кровь,
Забываем, закопаем, похороним мы любовь.

Я убью тебя по утру,
Когда на деревьях
Первый луч восходящего солнца цветет.
И могильным лишь холодом
Озабоченный ветер
Твою чистую душу с собой заберет

Может сяду устало я
Рядом с трупом бездыханным.
Заберу свою голову в ладони смертей.
Сразу станут понятными
Быстрым почерком искренним
Суицидные страсти, что страха сильней.

Не кори меня горькими
Словесами забытыми,
Что читают на отповедь у златых алтарей.
Ведь лежат они горками,
Футом, локтем избитые,
У Петра и у Павла у самых дверей.

Ну, а может быть сказочно,
С лаской, вовсе мечтательно
Ты простишь меня, русских обычаев чтя.
И простишься загадочно,
Навсегда. Обязательно.
И уйдешь за поземками, листья метя.

Иногда хочу я умереть,
А порой стремлюсь забыться болью.
Я не знаю что такое смерть,
Но познал бессилие в неволе.

Я к тебе стремлюсь больной душой,
Обнимаю, всё стремясь согреться.
И... ломаю перья, ангел мой,
Крыльев, что с утра ловили Реццо.

Ты прости мне неуклюжесть рук,
Что тебя нескладно так ласкают,
Я же в первый раз, пойми мой друг,
Ангела у сердца прижимаю.

Три дня как неделя!

Читать далее...