...Почему Родины-то больше нет? Вот представь, у тебя есть родители, а потом они развелись, пусть даже взяли себе новые имена, ну, крестились, скажем, или наоборот, приняли этот ваш иудаизм. Зовут их по-другому, живут они по отдельности, но все равно - странно говорить, что у тебя больше нет родителей.
- Это сложный вопрос, - сказал Женя. - При таком раскладе у меня, конечно, есть мама и папа, но не факт, что есть родители.

Кузнецов Сергей Юрьевич, "Серенький волчок"

Я провалился здесь в «Риголетто», когда пел в составе, вероятно, худшей в мире из оперных трупп для публики, не отличающей «Риголетто» от «Янки Дудль»...

Джеймс Кейн, "Серенада"

Индеец, он же отстал от всей остальной человеческой расы лет эдак на восемьсот, по сравнению с ним наши первобытные люди само совершенство. Он просто никудышный человек, ничтожество. Современный человек, несмотря на болтовню о том, что он якобы слаб и изнежен, бегает быстрее, стреляет точнее, ест больше и живет дольше и куда лучше, чем все вместе взятые дикари. И это отражается и в музыке. Индеец, даже если и играет нормальную мелодию, похож на тюленя, выводящего «Это ты, моя страна» где-нибудь на арене цирка, а когда начинает играть чисто национальное, не каждый может слушать.

Джеймс Кейн, "Серенада"

Ремесло мое таково, что мне приходилось встречаться со множеством знаменитых людей, людей отменной репутации. И что же, все, кого я знал настолько близко, чтобы просиживать с ними за бутылкой виски до самых предрассветных часов, все без исключения признавались мне, что подлинное побудительное начало, которое толкало их к тому, чтобы стать знаменитыми артистами, политиками, писателями, да кем угодно, составляла глубоко коренившаяся в них надежда, что деньги, слава и власть позволят им валять баб с куда большей легкостью.

Стивен Фрай, "Гиппопотам"

Я это запомнил отчётливо, потому что это понял и почувствовал тот Я, который не меняется. Там, на скамейке, сидел тот же самый Я, что стоял, слушал песню и плакал. Всё остальное во мне менялось — вес, рост, интересы, желания… А что-то не менялось… И вот это ЧТО-ТО смогло почувствовать время, смогло полюбить эту песню, и вообще полюбить…

Евгений Гришковец, "Рубашка"

— Самый грустный вид спорта — это женское одиночное фигурное катание! Сколько бы эта молодая и красивая женщина ни каталась по льду, сколько бы страстно ни вытягивала вперед руки, сколько бы ни выгибалась, ни крутилась бы… всё равно никто к ней не выскочит, не обнимет! Так она и останется одна на льду. Видишь! Грустно, а ещё символично!

Евгений Гришковец, "Рубашка"

В пятнадцать минут третьего я не выдержал и набрал Её номер. Просто набрал номер, и всё. Никакого повода я так и не придумал. В висках шумно запульсировала кровь… Но голос оператора сообщил о том, что вызываемый абонент временно недоступен. Какой ужасный голос! Как должно быть много проблем у той женщины, которая позволила записать свой голос для этих чёртовых телефонных сообщений.
Эти голоса огорчают всегда! Они спокойны и, как бы, снисходительны, как голоса психиатров. Человек, может быть, погибая, из последних сил, в отчаянии набирает номер, а там, в телефонной трубке, спокойный женский голос — мол, позвоните позже. Какие жуткие проклятия слетают с уст или проносятся в головах тысяч и тысяч людей, которые слышат этот голос. И так происходит постоянно, каждую секунду. И днём, и ночью в адрес этой бедной женщины летят жуткие ругательства, а если не в её адрес, то в связи с тем, что услышали её голос. Как, должно быть, ей непросто живется.

Евгений Гришковец, "Рубашка"

Имя - только имя: от него не требуется каким-то образом представлять своего носителя... Асимметричный дуализм языкового знака.

Евгений Васильевич Клюев, "Между двух стульев"

Жизнь дается человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не ошибиться в рецептах:
Денатурат - 100 г.
Бархатное пиво - 200 г.
Политура очищенная - 100 г.
Итак, перед вами «ханаанский бальзам» (его в просторечии называют «чернобуркой») - жидкость в самом деле чёрно-бурого цвета, с умеренной крепостью и стойким ароматом. Это уже даже не аромат, а гимн. Гимн демократической молодёжи.
Именно так, потому что в выпимшем этот коктейль вызревает вульгарность и тёмные силы. Я сколько раз наблюдал!..
А чтобы вызревание этих тёмных сил хоть как-то предотвратить, есть два средства. Во-первых, не пить «ханаанский бальзам», а во-вторых, пить, взамен него, коктейль «дух Женевы».

Венедикт Ерофеев, "Москва - Петушки"

Я констатирую - и мне скучно... Мне больше нравится «нет», чем «есть». Потому что всякое «нет» означает «уже нет» или «еще нет»: у «нет» - прошлое и будущее, у «нет» - история, а у «есть» истории не бывает... - Бон Жуан помолчал и резюмировал: - Самое интересное в мире - это то, чего нет. Но Вас, кажется, больше интересует то, что есть. Досадно.

Евгений Васильевич Клюев, "Между двух стульев"

Я повесил трубку. И пошёл домой. По дороге моё тело желаний совершенно обезумело: мне с большим трудом удавалось удерживать его на тугом астральном поводке, и таким образом я успешно избавил от самых разнузданных приставаний двух милых студенток и усталую домохозяйку с большой сумкой, из которой уныло свешивался зелёный лук. Наконец, почти у самого подъезда я чудом уберёгся от опрометчивого и бесперспективного знакомства с немолодой, но юно намакияженной для вечернего выгула собаки дамой. Натягивая астральный поводок, моё тело желаний обнюхалось с её остриженным под ягненка пудельком и вернулось ко мне, разочарованное.

Юрий Поляков, "Козлёнок в молоке"

Измена в браке - это нечто профилактическое. Если б адюльтер входил в ежеквартальную медицинскую диспансеризацию, думаю, большинство мужей бросили бы заниматься этой чепухой...

Юрий Поляков, "Козленок в молоке"

Дамы принимали ванну около полудня, затем после дневного сна в три часа и всё равно к вечеру походили на сладкие булочки, покрытые глазурью из пудры и пота.

Харпер Ли, "Убить пересмешника"

Майе полтора года. Она отказалась есть кашу. Я беру, спокойно доедаю. Майя просит сначала колбаски, потом пряников. Нет ни того, ни другого, но дело не в этом. Если ты голоден -- будешь есть всё, нет -- ходи так.

Рубен Давид Гонсалес Гальего, "Белым по черному"

«Назначили одиннадцатиметровый. Все зрители побежали за ворота.

– Вратарь соображает, в какой угол будут бить, – сказал Блох. – Если он знает того, кто бьет, он знает и какой угол тот, как правило, выбирает. Но, возможно, и бьющий одиннадцатиметровый рассчитывает на то, что вратарь это сообразил. Поэтому, соображает вратарь дальше, сегодня мяч в порядке исключения может полететь в другой угол. Ну а что, если игрок, выполняющий пенальти, продолжая думать одинаково с вратарем, все-таки пробьет как обычно? И так далее, и так далее.

Блох видел, как постепенно все игроки покинули штрафную площадку. Игрок, бьющий одиннадцатиметровый, положил перед собой мяч. Потом и он, отступая, вышел за пределы штрафной площадки.

– Когда бьющий пенальти будет подбегать, вратарь непроизвольно, перед самым ударом по мячу, своим телодвижением укажет сторону, куда он бросится, и бьющий преспокойно может пробить в противоположный угол, – сказал Блох. – С тем же успехом вратарь мог бы пытаться отпереть соломинкой дверь.

Игрок вдруг разбежался. Вратарь в ярко-желтом пуловере стоял совершенно неподвижно, и игрок, бивший одиннадцатиметровый, послал мяч прямо ему в руки».

{Петер Хандке: Страх вратаря перед одиннадцатиметровым}

"Но меня поразило не количество народа и не то, как взрослые дяди громко вопили: "Дрочила!" -- и никто на них не оборачивался. Поразило другое: почти все мужчины вокруг были вне себя, словно атмосфера стадиона разбудила в них доселе дремавшие звериные инстинкты. Пожалуй, никто не радовался (в том смысле, в каком я понимал это слово) тому, что происходило на поле. После каждого промаха несколько минут бушевала настоящая ярость. (ПОЗОРИЩЕ! Окаянное позорище, Гулд! СОТНЮ, НЕ МЕНЬШЕ! Мне должны платить сотню в неделю, чтобы я на тебя смотрел!)

(...)

Меня часто обвиняют в том, что я слишком серьезно отношусь ко всему, что люблю: естественно, к футболу, книгам и дискам. Меня всегда злит, когда я слышу дурную запись или если кто-нибудь плохо отзывается о понравившейся мне книге. Так злиться меня научили суровые мужики на западной трибуне "Хайбери". И, видимо, поэтому я зарабатываю себе на жизнь критическими статьями. Когда я пишу их, у меня в ушах звучат все те же голоса. "ДРОЧИЛА!" Букеровская премия? КАКАЯ ТАМ БУКЕРОВСКАЯ ПРЕМИЯ? Мне должны приплачивать за то, что я это читаю!"

{Ник Хорнби: Футбольная горячка}

«Она прислала ему экземпляр своей книги “Грейпфрут”. Там он, в частности, прочел такие фразы: “Прорежь дыру в мешке, наполненном семенами, и повесь его там, где дует ветер. Спрячься, пока все не пришли домой. Спрячься, пока тебя не забыли. Спрячься, пока все не умерли”.

Джон признавался: «Иногда я почитывал кое-что из этого и раздражался. Там было, например, такое: “Рисуй, пока не свалишься”. Или – “Цвети”. А иногда я пленялся всем этим, проходя через все стадии, которые вызывают ее стихи».

Она искала близости с Джоном на свой лад. Однажды словно бы случайно встретила его на вернисаже поп-арта. Позвонила ему и пригласила на свою очередную выставку.

Ее усилия не были безуспешными: в новом издании книги “Грейпфрут” изумленный читатель нашел следующее предисловие: «Привет, меня зовут Джон Леннон. Я хотел бы представить вам Йоко Оно».

Потом она стала ежедневно бомбить Джона почтовыми открытками, на которых писала занятные указания: ”Дыши!”, “Танцуй!”, “Рассматривай фонари, пока не прошел день!”».

{Руди Бенциен: Джон Леннон навсегда}

"Возможно, самой потрясающей частью песни «Я – Морж» являются странные слова, которые звучат во время долгой затихающей концовки. Смешанные голоса, произносящие нараспев everybody`s got one («каждый получил свое») на фоне повторяющегося «гу-гу-гу-джуб» и прочей тарабарщины, вливаются в неистовую музыку виолончелей и скрипок – то набирая силу, то затихая в хаотическом беспорядке. Некоторые слушатели утверждают, что если звуковую дорожку прослушать задом наперед, то фраза everybody`s got one превращается в Paul is dead, ha, ha («Пол мертв, ха-ха»), хотя, опять-таки, в это трудно поверить.

В финале песни, непосредственно перед затихающей концовкой, актеры декламируют отрывки из шекспировского «Короля Лира»:

(далее в пер. Б. Пастернака)

Освальд: Ты одолел. Возьми мой кошелек. Похорони меня. Живи в достатке. Письмо, которое найдешь при мне, отдай Эдмонду Глостеру. Он в стане у англичан. Безвременная смерть! Нежданная!
Эдгар: Я знаю, кто убитый: льстец раболепный злобной госпожи, ее пороков ревностный поборник.
Глостер: Что, он убит?
Эдгар: Присядьте, дорогой, пока обшарю я его карманы.

(…)

«Король Лир» – это пьеса в пьесе, и к процитированным строкам имеет отношение (следующая) сюжетная линия повествования. Граф Глостер, подобно Лиру, принял непродуманное решение и из-за своей горячности очень сильно пострадал. Преступление, на которое пошел граф Глостер, было спровоцировано кознями самозванца. Побочный сын Глостера Эдмонд, вознамерившись прибрать к рукам наследство сводного брата Эдгара, добился своей цели, подменяя письма. Эти фальшивые письма привели к тому, что Эдгар лишился наследства, а козни переросли в трагический конфликт.

Фразы, произносимые действующими лицами трагедии, поразительно удачно перекликаются с «тайной» Маккартни. К примеру, вполне вероятно, что устами Освальда («Ты одолел. Возьми мой кошелек») разглашается тайна о самозванце, занявшем место Пола после его трагической гибели. Цель-то простая: финансовый успех. В использованном тексте содержались и другие странные фразы: «похорони мое тело», «безвременная смерть, нежданная» и «что, он мертв?». Употребление именно этих строк оставляет ощущение преднамеренного напоминания о тайне Маккартни – чего-то гораздо большего, чем просто случайность или совпадение. Кроме того, в более ранней битловской песне Paperback Writer есть еще одна ссылка на «Короля Лира»:

Dear sir or madam won`t you read my book.
It took me years to write. Won`t you take a look?
It`s based on a novel by a man named Lear
and I need a break
and I wanna be a paperback writer.

Cударь или сударыня, соблаговолите прочесть мою книгу.
Я писал ее много лет. Не хотите ли взглянуть?
В основу положен роман о человеке по имени Лир,
а теперь мне нужна передышка,
ведь я хочу стать автором бестселлеров.

Это подкрепляет нашу уверенность, что Леннон и Маккартни хорошо проштудировали «Короля Лира».

{Р. Гэри Паттерсон: «Пол Маккартни: История жертвоприношения» («The Walrus Was Paul»)}

Я думаю о том, что если дать всем взрослым на земле много водки и колбасы, они будут добрые и все дети будут счастливы.

Рубен Давид Гонсалес Гальего, "Белым по черному"

Всё исчезнувшее или то, что вот-вот исчезнет, всегда самое прекрасное.

Николай Фробениус, "Лакей маркиза де Сада, или каталог Латура"