Прислонившись к дверному косяку, наматываю кудрявый шнур на палец, готовый соединить меня с кем угодно. Картинно заключаю телефонную трубку в предел 'ухо-плечо'. На заднем плане голые ноги и темнота за стеклами закрытых дверей. Драматические глаза и четко очерченные вены на бледных руках приветствуются бурными аплодисментами в зрительном зале. Шуршу пальцами по кнопкам под_ряд. Главное - не нарушать симметрию полета. Ровно дышать и делать взрослый голос. Пусть даже набранных номеров не существует.
А ночью уйду гулять с незнакомцами. Чтобы выменять current moods назавтра. И ни разу не обернусь до конечной остановки лифта. Лучше продрогну у открытого лестничного окна с отпечатками никотина на руках. И, дождавшись, стану кататься от края до края на первом троллейбусе. Еще холодном и с музыкой внутри меня.
[420x321]
Вот все и стало на свои места. Теперь ты тоже понимаешь, что мне - писать книги. И хочется приблизиться, уберечь от много, принять во мне участие... Ну да, мы уезжаем в кабриолете к морю, изчезая в надписях белым: "Настя и Вова". Зима и мерзнут руки, но это мало волнует. Ровно шесть шагов по мерзлому асфальту каблуками. Только путь наш - до первого столба. Ты выбьешь лобовое стекло головой и пролетишь еще несколько метров к own мечте. Только не отпускай мою руку... я ведь тоже...
[448x286]
Из каждой моей поры на коже выступает по капельке крови. Я собираю их в ладонь и размазываю по зеркалам у тебя дома, что отражают мою закушенную нижнюю губу и взгяд изподлобья. Они смешиваются еще пару секунд в каком-то восточном танце и безынтересно застывают непременно колечками. Из этих колец я могу изготовить цепочку, которую нежно надену на твою шею. Затяну и ты будешь купаться в концентрате своей смерти. Таком же розовом, как мои девичьи радостные мечты.
Вот только не хочу лишать себя удовольствия смотреть, как ты будешь слизывать языком кровь поверх моих отражений и целовать меня. В губы и до новой крови
""да иди ты нахуй!
я распинаюсь, трачу свое время...
и где награда?"
я засыпаю каждый день под пение цикад, с поднимающейся от летнего ветерка занавеской из открытой двери балкона. за пределами комнаты черная ночь, привычная лишь зимой. дышу в полированную дверцу шкафа под тонким одеялом. работает телевизор, но это быстро проходит. все погружается в абсолютную тишину. я думаю о том, что счастлива еще немного и проваливаюсь в слишком яркие сны, пестреющие знакомыми лицами...
а что потом? потом я просыпаюсь от звонка alarm-clock. 7 утра. зимняя дрожь, даже в теплой квартире и не имеющий альтернативы день, полный разочарований от несбывшегося утра.
может быть пешком по шпалам?
Зимний вечер до того уже спустился на Город, что дома различимы были лишь по свету окон. Края же их полностью оказывались во мраке, сливаясь с черным небом в единое целое. Снег переливался серебристым, под желтым светом фонарей и герлянд, освещающих перед собой кружащиеся в воздухе снежинки. По одной из таких улиц шла Еленка. Она слушала скрип снега под ногами, чувствовала колкость мороза на щеках и похлопывала ладонями в толстых перчатках, от чего снежинки, собиравшиеся на них, разлетались в разные стороны.
Так она дошла до Колокольни, как называла всегда Лавру. Совсем не замерзнув, не то что днем. Да и людей было мало. Проще погрузиться в свои мысли, тем самым забыв про холод. Вроде бы совершенно не туда шла Еленка, а точнее она вообще шла "никуда". Но не удивило ее это место, потому что было оно у нее с детства любимым.
Можно было долго-долго забираться наверх по винтовой лестнице Лавры, чтоб смотреть потом по-хозяйски на Город. Осозновать, что вот она, здесь. Что никто ей не важен и не нужен. И что все-таки она молодец. Или сидеть внизу, разглядывать идущих туда-сюда людей. И непременно познакомиться с кем-нибудь. Смеяться, разговаривая обо всем, а прощаясь, заранее знать, что больше не встретитесь. Быть может столкнетесь, но вряд ли узнаете друг друга.
От этих воспоминаний захотелось лета или ранней осени. Даже скорее осени, ведь летом так жарко. Как всегда в этот момент на Еленку накатила тоска. Такая тяжелая и беспробудная, что хоть ложись посреди дороги и плач. Но нет, она знала, что уже через полминуты все пройдет. Еленка постояла немного перед Колокольней, огляделась, как будто впервые была здесь и двинулась внутрь. Там было больше освещения и единственное незакрывшееся кафе. Давно знакомая официанта налила Еленке обжигающего кофе с чем то ванильным, что стало понятно по запаху. Так и не снимая перчаток, Еленка начала отпивать по глоточку. В кафе было еще несколько посетителей, но сегодня ее никто не интересовал. Возникло небольное растройство, что слишком поздно и наверх она не попадет. Поэтому Еленка принялась разговаривать с официанткой. В основном о работе. Ибо были они не настолько близки, чтобы рассказывать друг другу о личной жизни, но уже и не настолько плохо для этого знала друг друга. Так они обе думали, хотя глубоко внутри каждая понимала, что просто "не сложилось".
Внезапно Еленка услышала приглушенные звуки гитары. Улыбнулась, допила кофе, помахала зачем-то рукой посетителям кафе и пошла на звуки музыки. Снаружи сидел молодой человек в черном пальто и наигрывал знакомые ей мелодии.
Еленка подошла к нему и села рядом, так близко, будто сидела в метро в часпик. Ей безумно захотелось познакомиться с этим человеком. Ведь только сумасшедшие люди способны играть в такой мороз, в темноте...
Честного не жди слова,
Я тебя предам снова.
Не ходи, не гляди, не
Жди, я не твоя отныне.
Верить мне - мало толку,
Не грусти дорогой долгой
Не смотри назад с тоскою,
Не зови меня за собою...
©
ти станеш фотографом. виразно станеш. а я... я буду приходити до тебе. розглядати тільки що надруковані фотографії. закривати особа руками й бентежитися під об'єктивом. дві людини, що впиваються самодостатністю й волею. два художника по покликанню, що зрідка впускають один одного, щоб незабаром з полегшенням вигнати.
я побачу свою особу на твоїй виставці. чорно-білу, із прищуленими всміхненими очима. я буду стояти посередині маленького залу якого-небудь музею уся в чорному й читати історії, що писала ночами, до твоїх фотографій.
я взагалі буду дуже багато писати. навіть тебе перестану соромитися. буду вставати ночами, тихенько, щоб ти не прокинувся, іти на кухню, курити і насолоджуватися звуком олівця по папері. а потім знову їхати туди, де тепло. на місяць або два. зненацька повертатися з дивовижними фруктами, засмагою, ще одною удосконаленою дивною мовою, кольоровими фотографіями місцевих жителів і черговою написаною книгою.
сидячи на дивані, поруч, ти будеш довго дивитися мені в очі, потім притягнеш рукою за голову і цілуючи в чоло скажеш: "таких як ти не буває..."
[399x399]
на руке черная кожаная веревочка. три серебристые бусинки, заключенные в узелки. одна красная, болтается по всей остальной длине. маячком в едва тронутом сумерками окне. а за ним улица, еще не зажженные фонари. люди, люди, люди... идут - не разлечишь. центр, поэтому за ручку, под ручку, освободившись от работы, учебы. идут на свидания, в кино, на концерты, к друзьям. а у меня высокий этаж. самый высокий в этом доме. книжка под кроватью, плед на подоконнике и циничная усмешка.
так я брожу половину дня, не в состоянии закончить работу. печатаю несколько строчек, стираю, закуриваю, ухожу на кухню. в холодильнике пусто и я возвращаюсь к окну в комнате, со старым блюдечком вместо пепельницы.
я знаю в этом городе несколько людей. добрых старых знакомых, ассоциирующихся с недорогими кафе и барами, иногда с чужими квартирами. звонящих, под окончание своего рабочего дня, ибо у меня он длится круглые сутки. я ожидаю сигнала телефона, отвечая на письмо. отправив, буду ожидать через неделю на вокзале. показывать достопримечательности и слушать про бывших одногруппников и неизвестных ухажеров. это дает уверенность завтрашнего дня. я ведь в разных городах жила. но мне ведь только здесь не наскучивает...
[320x438]
Ева пришла к Богу и говорит:
- Господь, у меня проблема!
- Какая проблема, Ева?
- Господь, я знаю, что сотворена тобою и дан мне этот прекрасный сад, все эти чудесные животные и эта уморительная змея, но я всё равно несчастна.
- Почему, Ева? – спросил голос свыше.
- Господи, я так одинока и мне до смерти надоели яблоки.
- Хорошо, Ева, в таком случае у меня есть решение. Я сотворю тебе мужчину.
- Что такое мужчина, Господь?
- Это будет такое испорченное создание с кучей вредных привычек. Он будет лживым и тщеславным, но будет сильнее, быстрее тебя и ему будет нравиться охотиться и убивать. Он будет выглядеть глупо в возбуждённом состоянии, но так как ты жалуешься, я сотворю его таким образом, что он сможет удовлетворять твои физические потребности. Он будет туповат и будет увлекаться такими детскими забавами, как драки и игры с мячом. Он не будет слишком умён, так что ему будут нужны твои советы, чтобы правильно думать.
- Звучит замечательно, - ответила Ева, иронично подняв бровь. – В чём подвох, Господь?
- Ну... ты получишь его при одном условии.
- И каком же, Господь?
- Как уже говорилось, он будет гордым, высокомерным и самовлюблённым... Так что тебе придётся позволить ему верить, что он был создан первым. Просто помни, это наш маленький секрет... Ну ты понимаешь, между нами, женщинами...
©
я оказалась на рельсах. со всех сторон подпирали машины. изувеченные их края рассекали мне плоть, застывающую бурыми подтеками. идти. пусть больно и нет сил перешагивать обломки. затхлая пыль в воздухе начинала душить. шить, замедляющие шаги, узоры внутри самой моей сути. я не помнила, что случилось, но знала куда иду. ибо я не могла идти в иное місто, нежели это. одной мыслью о себе, заставлявшее двигаться. двигаться. дальше. пытаясь попасть ногами по шпалам. влажные волосы падали слипшимися прядями на лицо, а солнце еще только начинало свой путь к закату. палило мои мечты, разорванные на части. счищало кожицу по самым живым местам, обнажая самые тайные и уже незаживающие... а там был страх, который любят мухи. липкий, всепоглащающий, саднящий по всей площади.
за спиной не было никого. впрочем, впереди меня тоже никто не ждал. лишь собственное предвкушение родных стен и дорогих вещей. привычные шаги себя, скрипящий паркет и вид на ночной город в окне под потолком с лепниной. на мостовую с фонарями и кинотеатр с символичным названием "дружба".
[659x659]
там где всегда холодно
окон пустых ворохом
сверху и донизу