Выдержки из книги Ивана Солоневича - "Народная монархия"
-----------------------------------------------------------
Мы все знаем о тех степных ордах, которые задолго до образования киевской государственности бродили по просторам теперешней южной России. Они делали невозможным никакое государственное строительство. Это они смели с лица земли германские, венгерские, болгарские и хазарские попытки государственной, а, следовательно, и культурной организации русской территории. От всех предыдущих попыток, киевская отличалась тем и только тем, что остальные не устояли, а она устояла. Отличие, согласитесь сами, довольно существенное…
Почему все остальные не выдержали, а Русь выдержала? Мы могли бы ответить: по той же самой причине, по какой она впоследствии выдержала: татар, турок, поляков, шведов,. французов и, наконец, немцев. Но это не будет ответом. Более точный ответ, я боюсь, будет довольно затруднительным. Ибо это будет ответ о врожденных способностях нации. Мы можем сказать, что новорожденная русская нация проявила огромную способность к уживчивости. Что, следовательно, она сумела как-то сколотиться из неизвестного нам количества более или менее неизвестных нам людей, племен, религий и прочего, - и, этот «кооператив» или эта «артель» оказалась сильнее своих предшественников - ибо она была прочнее: она не отталкивала от себя никакой силы, готовой работать совместно: варяги - давайте варягов, тюрки - давайте тюрков. Мы можем так же отметить и то техническое изобретение, которое ни до ни после России не удавалось никому: это система обороны страны от огромных конных масс, обладавших огромной стратегической подвижностью.
------------------------------------------------------------
Одно обстоятельство, которое во всей истории России играло, играет и будет играть решающую роль.
Наш историк (Ключевский) пишет: «В дружине киевского князя мы находим, рядом с туземцами и обрусевшими потомками варягов, тюрков, берендеев, половцев, хазар, даже евреев, угров, ляхов, литву и чудь» (Т. 1. стр. 197).
Этот киевский интернационал, конечно, безмерно важнее Рюрика с его сундуками. Ибо именно он является первым указанием на то основное свойство русской государственности, которое и определило ее судьбу, начиная от Новгорода и кончая Петербургом. Это свойство я бы назвал так: уменье уживаться с людьми.
Если вы предпочитаете политическую терминологию О. Шпенглера, - это свойство вы можете назвать «бесформенностью славянской души». Если вы предпочитаете историческую терминологию Достоевского, - можете говорить о «всечеловечности». Если вам нравится философия, - то вы можете использовать шубартовский «иоаннический эон», эон, конечно, звучит наиболее здорово. Я предпочитаю оперировать термином уживчивость.
-----------------------------------------------------------
Если бы мы изучали русскую историю с русской точки зрения, а не с какой-нибудь декоративно-спинозной или церебрально-спинальной, то мы могли бы установить тот неправдоподобный, но все-таки неоспоримый факт, что от Олега почти до Сталина русская национальная и государственная жизнь - то спотыкаясь и падая, то отряхиваясь и восставая, идет все по тем же основным линиям, которые я постараюсь суммировать в нескольких пунктах.
1. Нация - или, лучше, «земля» - как сообщество племен, народов и даже рас, объединенных общностью судеб и не разделенных племенным соперничеством.
2. Государственность, как политическое оформление интересов всей «земли», а не победоносных племен, рас, классов и прочего.
3. Легитимная монархия, как централизованная выразительница волевых и нравственных установок «всей земли».
4. «Неотъемлемое право» (формулировка проф. Филиппова) этой «земли» на свое «земское» самоуправление, на все связанные с этим свободы.
5. Максимальная в истории человечества расовая и классовая, религиозная и просто соседская терпимость.
6. Максимальный, в истории человечества боевой потенциал этого «сообщества», «нации», или этой «всей земли».
7. Самое длительное в истории мира упорство той традиции, которая неизвестным нам путем, когда-то родилась где-то на Великом Водном Пути.
Вторжение феодальной идеологии в Киев, шляхетской - в Москву и марксисткой - в Петербург привели нас: к татарскому игу, к крепостному игу и к социалистическому игу. Вполне вероятны какие-то очередные влияния, вторжения, философии и концлагеря. Еще более вероятно то, что они кончатся так же, как кончились и предыдущие: из-под надгробной плиты, сооруженной Карлом Марксом над русской национальной доминантой, вдруг подымется, казалось бы давным-давно похороненный, Александр Невский, и вдруг окажется, что жив именно Александр Невский и что от Карлов Марксов только и осталось, что образцово-показательная труха.
А потом, вероятно, окажутся еще более странные вещи. Вспомним, что шляхетские уроки окончились в Варшаве, шведские - под Полтавой и под Стокгольмом, вольтерианские - в Париже, и гегелианские в Берлине. И все это будет проделано снова тем же Иваном Непомнящим, которого вот уже сотни лет
Читать далее...