Главная фигура на любом корабле - старший помощник командира, или попросту - старпом. Командир - он где-то там, наверху, ближе к богу. А старпом постоянно здесь и рядом. Перед старпомом Корабельным уставом поставлена невыполнимая задача: принудить к службе всех подчинённых, три четверти из которых являются невольниками. То есть срочниками. Которые уже наказаны богом хотя бы тем, что в те времена на флоте служили на год больше, чем в остальных Вооружённых Силах.
Соответственно, и методы воспитания, убеждения и принуждения у старпома самые что ни на есть драконовские. Ну нет у него ни времени, ни возможностей на вдумчивую политико-воспитательную работу. Поэтому в глазах всех подчинённых старпом - сатрап, деспот и самодур. И другим быть не может. Если же он вздумает поиграть в демократию, корабль за неделю просто обречён покрыться грязью, механизмы прийти в негодность, а вахтенные превратиться в коал. После такого старпома снимают с должности и назначают другого.
Я не зря сделал такое отступление, поскольку оба жизненных примера у меня связаны именно с фигурой старпома. В первый раз это случилось, когда он пригласил меня (читай - приказал, ибо приглашение старпома равносильно приказу) помочь ему пригнать из Находки доставленную ему из Японии машину. Я к тому времени уже был счастливым обладателем "секонд-хенда" из Страны восходящего солнца, поэтому старпомовский выбор и остановился на мне.
И вот мы отмахали полторы сотни километров в одну сторону. А потом столько же, но уже двумя экипажами, назад. И уже на самом подъезде к гарнизону наш караван был остановлен гаишником.
Всё бы ничего, но остановивший нас милиционер оказался недавним нашим матросом. Демобилизовавшимся меньше месяца назад. Вот тут-то экс-морячок и оторвался. Несмотря на исправность всех документов, он после часового мытарства нашёл, к чему прицепиться (он померил даже длину бинта в моей аптечке и давление в шинах старпомовской машины - во всех пяти колёсах, включая запаску), и загнал обе наши машины на штрафстоянку. Хотя я, видя раздувающиеся ноздри старпома и его наливающиеся кровью глаза, настоятельно не рекомендовал новоиспечённому сотруднику правоохранительных органов заходить так далеко. Но у того, видимо, пела душа.
В итоге на корабль мы со старпомом прибыли ближе к ночи и пешком. Я отправился спать, а вот к старпому сон не шёл. И к утру он уже обзвонил всех необходимых знакомых и сослуживцев и наготовил кучу документов. Из которых следовало, что остановивший нас милиционер - совсем никакой не милиционер. Что он не был уволен в запас, а дезертировал с корабля незадолго до дембеля, подделав документы об увольнении. И с этой пачкой документов, заручившись поддержкой военной прокуратуры, старпом чуть свет убыл во Владивосток, на приём к начальнику краевого УВД.
Потом, конечно, в одном лице бывший и милиционер, и моряк приходил на корабль, пытался искать правду. Но не смог, поскольку не нашёл сочувствия ни в единой офицерской душе. Его выкинули пинком под зад из органов, и он ещё долго и муторно увольнялся из Вооружённых Сил по второму кругу. Теперь уже душа пела у старпома…
Второй случай произошёл полгода спустя. Когда у меня в подразделении сбежал моряк. Тогда уже прошли времена оголтелого бегства начала 90-х, когда любому беглецу было достаточно добраться до ближайшего совета солдатских матерей и там написать какой-нибудь бред про службу. Если собственной фантазии не хватало, добровольные помощники находились на месте. И потом такого "бегунка" чуть ли не под оркестр отправляли дослуживать куда-нибудь поближе к дому, а его бывшие начальники исписывали тонны бумаг, доказывая, что не заставляли его, примеру, расстреливать мирные демонстрации трудящихся. А тут, скорее, все были в шоке, потому что сбежавшему бойцу оставался месяц до приказа. И нареканий к нему по службе, в принципе, не было. Нормальный был моряк, без заскоков. И тут - на тебе!
Конечно, провели "разбор полётов". Перетрясли его вещи, вывернули душу ближайшим сослуживцам и землякам, и причины бегства быстренько установили: была там неземная любовь и девчонка, которая в его родном Смоленске на днях должна была выйти замуж за другого.
Мне было искренне жаль парня, сломавшего, как я полагал, себе жизнь. Но больше всего меня потряс старпом. Я привычно ожидал от него свирепости и "всех-расстрелять-мать-вашу!", а он неожиданно махнул рукой и распорядился оформить беглецу отпуск, переходящий в увольнение в запас. На другой день я принес старпому подготовленные документы, он расписался, где надо, поставил в нужных местах печати, потом завернул всё в сложенный надвое стандартный лист и надписал на нем: "Живи, дурак!"
Три года назад я встретился со своим бывшим матросом. Этим самым беглецом. Через 11 лет после его бегства. Он хоть и стал достаточно успешным коммерсантом, и давно уже вместе со своей женой, той самой так и не вышедшей замуж за другого девчонкой, и двумя своими пацанами перебрался в Москву, но при встрече со мной поначалу был очень смущён. И
Читать далее...