В конце концов, никто никогда не запрещал мне выкладывать в эту уютненькую днявочку свои микропрозы. Выкладываю же я стихи, а литературной ценности в них не больше.
Буду, пожалуй, считать слова, как заведено в дайрях. Здесь - 278.
Под катом - две зарисовки моего авторства из тех, что валяются в столе. Они небольшие, что-то около страницы; они - об отношениях, и, на мой взгляд, это отношения в какой-то степени идеальные.
Они, как водится, наивны до жути: а как иначе.
Гет, фемслэш.
Ощущения... знаете, дело было в каком-то байк-клубе, но ни одного байкера там видно не было. Кто-то предположил, что они узнали о концерте и поняли, что там придёт толпа хиппи и будет их пацифиздить.
Какая там толпа, впрочем - несколько десятков человек. Да и какие из нас хиппи.
Зато - Канцлеровы Крестоносцы в эн хриплых голосов, зато крыши и зелёные косички, и танцы, и grande ronds, которые по-русски - хороводы, и так все всех любят, ужас же что такое.
Кажется, я буду ходить на неё ещё.
Я люблю, когда меня любят.
И если заходят какие-то разговоры на эту тему, всегда говорю: ну дааа, надо меня любить, надо меня боготворить, надо на меня подсаживаться, надо мною восхищаться, это прекрасно же, разве нет.
Разве.
Я люблю, когда меня любят. Но - со мной пару раз случалось это самое: у меня на свете никого, кроме тебя. Были люди, для которых я действительно была одна в целом мире или как минимум одна из немногих. И, знаете, это ужасно.
Хуже всего, что и люди - хорошие, и я их люблю, но вот как-то отведена им в моей жизни роль второго плана; а пусть бы даже и первого, они мне всё равно - одни из.
А я им - единственная. И, чёрт побери, мне от этого стыдно и тяжело, и мы в ответе за тех, кого, и нельзя обижать любимых людей, и, и...
...но невозможно, попытки любить кажутся попытками связать крылья, и я вырываюсь и улетаю, теряя перья, потому что невозможно.
И: нет, ты здесь ни при чём: это я - слишком ветер, слишком огнен и светел, и слишком ничей...
Анмушка сам задал и сам дурак, но всех остальных я на всякий случай предупреждаю: здесь будет пафосный псто о трагической любви. У нас больше прошлого, чем настоящего, и эта сказка будет о прошлом.
Я люблю вспоминать историю знакомства с Велей. Потому что совпадения в таком количестве я называю судьбой, ну или чем-то в этом духе. Потому что последнее, ну последнее же единственное место, и словно бы нарочно подкинутый тест.
- Девушки на последней парте! В тесте ничего смешного нет!
- (хором, давясь хохотом) Есть!
Нам было по четырнадцать лет.
Веля - мифотворец. Ох, какие у неё получаются вселенные, с тысячами вариантов развития событий, красивые, прописанные в деталях. Я вообще-то неплохой слушатель: особенно когда человек умеет говорить. Веля - умеет. Она умеет и писать, но говорить, пожалуй, - лучше.
Веля первой назвала меня Марго, Веля же выдумала "Маргонику", Веля отучила меня слушать попсу и посадила на Агату Кристи. Между нами были - Джессика Дарк, магия, размножение личности, вечные споры о том, кто кому снёс крышу ("Да до тебя я была нормальная! - Это я была нормальная!"), один на двоих зонтик (я уже тогда не любила прятаться от дождя, но это был повод взять её за локоть) и долгие, долгие бессистемные блуждания по Вологде с обсуждением всего подряд.
Так мы и жили: она была мифотворцем, я - слушателем. У нас был один мир на двоих, один миф, одна сказка. Мы встречались раз в неделю на занятиях, потом я провожала её до дома, потом закрывала рукой домофон, чтобы она не могла попась домой, но она побеждала, конечно, и уходила, а я уезжала на свою окраину. Чуть реже мы встречались просто так - ради друг друга.
Я любила её.
Любила и мучилась, да, а куда без этого. В четырнадцать лет влюбиться первой любовью в девушку-гомофоба - то ещё испытание. Больше всего меня тяготила необходимость молчать: ох, милые, знали бы вы, как я люблю признавться в любви. А тут - виду подать не смей.
Я, правда, пару раз всё-таки не сдержалась; она сделала вид, что ничего не было.
Особенность первой любви в том, что она кажется последней. Даже если теоретически знаешь, что так не бывает, - всё равно сложно представить, как это ты - его - её - можешь не любить.
От этого было ещё тяжелее. Но мне было хорошо, потому что в моей жизни была Веля, потому что она позволяла мне быть рядом.
Так продолжалось три года. Потом мне было семнадцать, и я уехала в Питер, и Питер меня перекроил заново и познакомил с Кель-Айканаро.
Но это уже совсем другая история.
А с Велей мы общаемся до сих пор. Иногда, когда удаётся встретиться. Она умная и интересная, она книгочей и мифотворец, а ещё она красивая, хоть и не признаёт этого.
Подозреваю, что мои соседи давно считают Анмориса моим, ээ, молодым человеком.
Пусть считают, что уж.
Впрочем, я как-то действительно обещал на Анмушке жениться, ну или убить его, я так и не выбрал, - после всего, что мы вытворяли с мозгами друг друга в ту памятную ночь перед Грелкой, третьего было не дано. Я, правда, так и не предпринял никаких действий, ибо до сих пор выбираю.
Итак, Анморис (ударение на первый слог), он же Анма, Анмушка, он же Лю.
Я таки да, не помню, что было первым - лирушка или жизнь реальная. Анмушка полагает, что лирушка. Я же на момент его прихода сюда была уже о нём - как минимум - немало наслышана.
Анмушка родом из Вологды и, в отличие от меня, любит её и с радостью туда ездит. Анмушка не любит Москву, но любит людей оттуда, а вот в Питере у него, кроме меня, есть, кажется, только Принцесса. Я с ней не знакома, да.
Анмушка мил. Анмушка - несчастный шовинист, чем я порой нагло пользуюсь, а ещё интернет-аддикт и мой личный тупаечка. Любимые, а вот у вас есть человек, который обращается к вам "Великая"? А вот у меня - есть. Там была красивая история с первым совместным стопом (сто километров назад до Питера, когда мы случайно не успели вовремя выйти из поезда, на котором Асенька уезжала в Вологду), но я вам её не расскажу, патамуштавот.
Честно говоря, не будь Анмушка влюблён в... ээ, другую женщину, я чувствовала бы себя дико виноватой перед Анмушкой. Ну, за то, что у меня так много прекрасной жизни. И за то, что я позволяю себя любить и поклоняться, да.
Между нами - часы, проведённые за Героями третьими, литры чая, эпическая ночь с попыткой написания рассказа в соавторстве, Годвилль (только не надо, не надо его больше, достал, уу!), энное количество санта-барбары с шизофреническим уклоном, общая любовь к Асеньке и два города. И трасса.
И Анмушка - хороший.
A relationship is like a shark, you know. It has to constantly move forward or it dies.
Я это к чему.
Из всех людей, с которыми я общалась за свою жизнь, именно Асенька находится рядом дольше всех. Порой, правда, это происходило против моей и её воли, причиной тому был маленький факт: одинаковая фамилия в паспорте.
Четырнадцать, чёрт возьми, долгих лет проживания под одной крышей.
Асенька - моя сестра, моя любимая сестра. У вас есть семья? ну вот, а у меня есть Асенька.
Больше всего остального в своём прошлом я стыжусь того, что я когда-то делала с ней. Страшно вспомнить, по каким дурацким пустякам... впрочем, это уже сор из избы.
Я тогда, страшно сказать, не любила Асеньку. Асенька была, просто была, мы иногда дружили, иногда ругались; подозреваю, что нам было бы куда как легче общаться, живи мы в разных домах.
Как сейчас, например.
Асенька поселилась в лирушечке где-то через год после того, как я уехала сюда, в Питер. И этот её дневник меня снёс, потому что там была другая Асенька. Не та, которую я привыкла видеть своим замыленным за четырнадцать лет взглядом. Мне пришлось сносить всю картинку и строить её заново, и - вот так, на расстоянии и с лирушкой, я вдруг научилась Асеньку любить.
Асенька - рыжее чудо, светлая, надломленная, болезненная и прекрасная. Асенька любит меня, хоть я и сейчас порой наступаю ей на любимые мозоли, и я передать не могу, как я этому рада. У Асеньки живёт белый медведь, с которым она меня как-то фотографировала.
Асенька - пожалуй, единственный человек, который всё ещё связывает меня с нелюбимой Вологдой. Кроме неё - разве что мама и Веля, но куда как слабее.
Ещё: нам постоянно говорят, что мы похожи. И это даже где-то, наверное, правда: Асенькины вкусы и предпочтения зачастую были отражением моих, обратный процесс, кстати, пошёл вот сейчас: того же Щербакова я подхватила от Асеньки. Порой они просто случайно совпадали. Есть вещи, в которых Асенька понимает меня как никто, то же отношение к любви хотя бы. Но, знаете, я всё равно спорю каждый раз, когда мне говорят это "вы похожи". Потому что мы всё равно разные же, в чём-то таком самом главном - разные.
Но я люблю её.
Когда меня спрашивают, кто такой Марченко, я популярно объясняю: Марченко - урод. Когда люди после этого требуют ещё каких-то других объяснений, я удивляюсь. Ну неужели же в самом деле непонятно? Неужели объяснение не исчерпывающее? И если вы, любимые, считаете, что уродов в этом мире много, а Марченко есть некто конкретный, то спешу вас разочаровать: таких уродов, как Марченко, других не бывает. Марченко - это такой Урод с большой буквы, урод из уродов, квинтэссенция.
Ещё у меня иногда спрашивают, почему Марченко урод и что он сделал. Однако этот вопрос я тоже гордо оставляю без ответа.
Потому что, во-первых, у меня язык не поворачивается это описать.
А во-вторых, Марченко всё равно урод даже тогда, когда спит зубами к стенке и не делает вообще ничего.
Внезапно, не выполнив один флэшмоб, я хочу напроситься на второй.
Я хочу пописать постиков о людях из своего окружения, по постику на человека. Но вот имена и ники людей, о которых я буду писать, хочу попросить у вас.
Можно предлагать себя, можно не себя. Количество персонажей не ограничено.
вышло нечто не в меру сумбурное. извините.
О-о, этот вопрос, который задаёшь сам себе раз за разом и на который никогда, наверное, не найдёшь ответа.
Почему я вою на эту луну, которой не вижу, почему мне кажется, что на сердце валяется камень с хорошую гору размером, вроде ничего, ничего же не случилось: почему хочется только стоять и выть, и не двигаться с места; что со мной?
Почему я боюсь стука колёс метро, зачем, никогда такого не было, о боже, я ничего запретного не потребляю же, точно, нет, ну по крайней мере не помню чтобы, но зачем тогда мне так неописуемо, зачем меня тошнит этим миром, зачем, о боже, что, что со мной.
Почему я скучаю по тебе, мы только раз встретились, только познакомились вот буквально вчера, я же за эту небольшую жизнь уже настолько успела привыкнуть к вёрстам и милям - что со мной, почему я уже скучаю по тебе?
Что со мной, зачем? что творится в этом странном мире, что это такое проходит насквозь через грудную клетку, почему вроде всё хорошо и ничего особенного я вроде даже не чувствую - но разговариваю вечерами сама с собой, чтобы просто слышать голос?
Что это?
Что со мной?
...и слава Эру, что такие состояния не так часты, как могли бы быть. И что - на самом деле - это безумие бывает и в обратную, эйфорическую сторону, только её не описать. Может быть, потому что - не хочется описывать: это боль хочется сформулировать и куда-нибудь высказать.
Впрочем, если брать шире, вся моя жизнь - это вот такое "что со мной". Повороты судьбы неизвестно куда, изменения себя неизвестно во что.
Не могу сказать, что мне это не нравится.
Забавно писать о том, чего не бывает.
Попытаемся, что ли, хотя бы объяснить, почему слово "поколение" может иметь значение для кого угодно, кроме вашей покорной слуги.
Положение первое: "обобщения, вообще говоря, неверны". Не люблю я объединять людей в группы по какому бы то ни было признаку, а потом говорить "они все вон такие". Есть, конечно, и свои правила, и свои закономерности, но есть и исключения из правил; и если слишком зацикливаться на правилах, можно забыть о существовании исключений.
А мы этого не любим, знаете ли. Неприятно это.
Положение второе и главное: иногда я бываю редкостно занудна. Не люблю, ну не люблю я рассуждать о вещах, границы которых не определены. А по какому признаку выделять понятие "поколение" - мне неясно. По временному? так, пардон, у меня, скажем, с девочкой Викой (Асенька, помнишь её, да) от силы пара лет разницы, а две разных вселенных. А кроме того, непонятно, какой временной период брать. С 1990 по 2000? С 1980 по 1990? С 1987 по 1993?..
Если брать какие-то общие фетиши, признаки, то опять же непонятно - какие. Мои ровесники сейчас рисуют демотиваторы типа "школоте не понять", но я никогда не собирала фантики Love Is и никогда не играла в денди.
И не считаю это важным признаком, честно говоря.
Ну и положение третье, заодно уж: ну не люблю, не люблю я пафосно-трагичных общих фраз. Никогда не встречала сколько-нибудь положительных прилагательных рядом со словом "поколение", ну вот - "непоротое" разве что.
А так все какие-то послевоенные и потерянные.
В общем, не знаю я. Озадачивает меня это понятие.
Есть такие люди - как вспышки магния.
Ты же больше похожа на пламя костра, такого, знаешь, туристического костра в три бревна, который может разгореться мимолётным ярким пламенем, если накидать в него сухих веток, но будет и без них гореть ночи напролёт и согревать своим теплом.
Я пишу это тут и буду писать, потому что ты внезапно первая, о любви к кому я могу говорить так легко и так многословно. Знаешь, я люблю признаваться в любви; читаешь, не читаешь, - чёрт с ним, неважно, я тебе и в глаза скажу много красивого.
Для тебя - хоть меч из середины груди, хоть мороженое на последние деньги, хоть на край света без палатки. Уже само твоё существование - счастье, нет, правда же.
И помни: мне ничего от тебя не нужно. Кроме тебя самой и, может быть, немного - твоей любви.
Для начала, вдоль и поперек изучив мою ксиву, менты раскопали брачный штамп и, сличив Фаготову фамилию с фамилией Пессимиста, ценой невероятных умственных усилий догадались, что это не один и тот же человек.
— А твой муж знает, что ты разъезжаешь по курортам с другими мужчинами? А вот если мы ему сообщим, что задержали тебя вместе с этим (последовало нецензурное ругательство), как ты думаешь, ему это понравится?
Не знаю, что меня больше взбесило — подозрение, что я втихаря наставляю кому-то рога или это гаденькое “разъезжаешь по курортам”. И с какой же мерзейшей интонацией все это преподносилось! Воистину, человек все лепит по своему подобию — даже образ другого человека.
— Спешу вас разочаровать: эта информацию никому не интересна, — отрезала я холодно. — Я в разводе.
— А вот и посмотрим, — сладко пропел мент. Потом демонстративно раскрыл паспорт и сунул мне в рожу:
— Что-то штампа о разводе не видно.
Эта скотина, видно, рассчитывала, что я сейчас зальюсь слезами и начну умолять о снисхождении. Вот тут-то он меня тепленькую и возьмет.
— Плохо ищете, — проговорила я как можно ядовитее. — Там сзади, ага, под обложкой, да-да, справочка. Почитайте, если мое семейное положение так вас занимает. И знаете что, — я поперла на него с напористостью танка. — Если бы у меня был муж и мне пришла охота путешествовать с кем-то, кроме него, то он бы первый об этом узнал. Мы, в отличие от вас, друг друга не обманываем. И ничего не делаем исподтишка...
(с) Мата Хари. Это просто такие штаны.