Красный вечер ткал узоры,
Брал доверчивых врасплох,
Там, где липовые горы,
Синий вереск, белый мох,

На сосновые иголки
Нанизал закатов тень,
Днями множил кривотолки
В пересудах деревень.

У-у-у,
будто где-то за два поля ,
У-у-у,
по тюрьме тоскует
Воля. То ли,
скучно без узды,
То ль постыли
ночи напролет.
Стынет плаха
холодом звезды.
Где нет боли -
надежда не живет.

Как в угаре от охоты
Пальцы гнул лихой народ.
От "Родительской субботы"
Кто кого переживет?

Кто кому надует в уши,
Чья заточка круче всех?
Кровью вымарали души
В потасовках за успех.

У-у-у,
там, где за тремя горами,
У-у-у,
дымом называли
Пламя. Солнце -
черною дырой.
Темной ночью
спутаны пути,
Волчья стая
да осиный рой.
Без надежды
веры не найти.

А за острыми зубцами
Тихорится рулевой.
За палаты с изразцами
Отвечает головой.

Было время он треножил
Диких ветров злую рать,
Нынче хочет, да не может
Репутацией хромать.

У-у-у,
там, где за четыре моря,
У-у-у,
Нет ни радости,
Ни горя. Только
тишина да гладь,
Все, как надо,
хоть брось, хоть разорви,
Между строчек
правду проверять.
Где нет веры,
места нет любви.

Красный вечер ткал узоры,
Брал доверчивых врасплох,
Там, где липовые горы,
Синий вереск, белый мох,

На сосновые иголки
Нанизал закатов тень,
Сном закончил кривотолки
В пересудах деревень.

Нам ли, под надзором век коротать -
Наше дело путать следы.
Ветром в чистом поле, петь да гулять,
Да звенеть лучами звезды.

Лед да туман, вьюга-метель да снег,
По городам ветер ушел в побег.

На моих глазах спорили огонь да лед,
Кто кому судья и кто кому прервет полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!

Нам ли, греть потехой муть кабаков,
Нам ли холить сытую спесь.
Наше дело - воля острых углов,
Мы, вообще, такие, какие есть.

Дым да пожар, пепел, огонь да чад,
По городам ветер ведет отряд.

На моих глазах спорили огонь да лед,
Кто кому судья и кто кому прервет полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!

C лицом измученным и серым, на белой смятой простыне,
как жертва бешеной холеры, лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах, трясется градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко: "Как ты с детьми теперь одна??.."
В квартире стихли разговоры, ночник горит едва едва.
Темно... опущены все шторы... У мужа тридцать семь и два

Слыша Высоцкого
1
Хорошо, коли так. Коли все неспроста,
Коли ветру все дуть, а деревьям — качаться.
Коли весело жить, если жить не до ста.
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться.

Коли весело жить, не считая до ста.
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться.

Возвращаются все. И друзья, и враги
Через самых любимых, да преданных женщин.
Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше.

Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше.

Хорошо, коли так. Значит, ищут судьбу.
А находят себя, если все же находят.
Если дырку во лбу вы видали в гробу,
Приказав долго жить, вечным сном, дуба дав,
Или как там еще в обиходе.

Да хорошо и в гробу! Лишь бы с дыркой во лбу.
Приказав долго жить... или как там еще в обиходе.

Только вечный огонь все равно прогорит.
Пусть хорош этот сон. Только тоже не вечен.
На Молочном пути вход с восхода открыт.
И опять молоко — по груди, по губам...
И нельзя изменить место встречи.

На Молочном пути вход с восхода открыт.
И опять молоко... и нельзя изменить место встречи.


2
Если баба трезва, если баба скушна,
Да может ей нелегко, тяжело да невесело с нами.
А налей ей вина, а достань-ка до дна —
Ох, отсыплет зерна и отдаст тебе все,
Чем поднять в печке пламя.

Да налей-ка вина, да достань-ка до дна!
Ох, отдаст тебе все, чтоб поднять в печке пламя.

И опять каравай собираешь по крохам.
И по каплям опять в кипяток свою кровь.
Жизнь... она не простит только тем,
Кто думал о ней слишком плохо.
Баба мстит лишь за то, что не взял,
Что не принял любовь.

Жизнь... она не простит тем, кто думал о ней слишком плохо.
Баба мстит лишь за то, что не взял, что не принял любовь.

Так слови свое Слово, чтобы разом начать все дела.
Как положено, все еще раз положить на лопатки.
Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела.
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела.
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтоб они не прощали, когда ты игру не поймешь,
Когда мячик не ловишь и даже не плачешь в подушку.
Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь,
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.

Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь,
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.

А погремушка гремит, да внутри вся пуста.
Скушно слушать сто раз! — надоест даже сказка.
Так не ждал бы, пока досчитают до ста.
Лучше семь раз услышать — один раз сказать
Или спеть, да не сдвоить, а строить, сварить, доказать,
Но для этого в сказке ты должен учуять подсказку.

Чтобы туже вязать, чтобы туже вязать,
Нужно чувствовать близость развязки.


3
Колея по воде... Но в страну всех чудес
Не проехать по ней, да еще налегке, да с пустым разговором.
Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез?
Я, конечно, спою, я, конечно, спою, но хотелось бы — хором.

Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез?
Я, конечно, спою, но хотелось-то — хором.

Ведь хорошо, если хор в верхней ноте подтянет,
Подтянется вместе с тобою.
Кто во что, но душевно и в корень,
И корни поладят с душой.
Разве что-то не так? Вроде все, как всегда.
То же небо опять голубое.
Да, видно, что-то не так, если стало вдруг так хорошо.

Да только что тут гадать? Высоко до небес.
Да рукою подать до земли, где месить тили-тесто.
Если ты ставишь крест на стране всех чудес,
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.

Если ты ставишь крест на стране всех чудес,
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.

А наши мертвые нас не оставят в беде.
Правда, наши павшие, как на часах часовые.
Но отражается небо во мне и в тебе,
И во Имя Имен пусть живых не оставят живые.

Да, в общем, места в землянке хватает на всех.
А что просим — да мира и милости к нашему дому.
И несется сквозь тучи забористый смех.
Быть — не быть... В чем вопрос, если быть не могло по-другому.

И несется сквозь тучи забористый смех.
Быть — не быть? В чем вопрос, если быть не могло по-другому.

У нас 19го марта будет концерт посвященныи Цою... Поидем смотреть и отрываться... [показать] [показать] img]

Jane and Arlene are outside their nursing home, having a drink and a
>
> smoke, when it starts to rain. Jane pulls out a condom, cuts off the
>
> end, puts it over her cigarette, and continues smoking.
>
> Arlene: What in the hell is that?
> Jane: A condom. This way my cigarette doesn't get wet.
> Arlene: Where did you get it?
> Jane: You can get them at any drugstore.
> The next day, Arlene hobbles herself into the local drugstore and
> announces to the pharmacist that she wants a box of condoms.
> The pharmacist, obviously embarrassed, looks at her kind of strangely
> (she is after all, over 80 years of age), but very delicately asks what
> brand of condom she prefers.
>'Doesn't matter Sonny, as long as it fits on a Camel.' The pharmacist
>
> fainted.

Мхами кутал нетвердый шаг
Синий вереск в сухом бору,
Где плутала всю ночь душа,
Да казнила себя к утру,
Что желаньями растеклась,
К ступе ладила помело,
По глаза закопалась в грязь
От отчаянья, всем назло.

Горько
мутным держать ответ,
Там, где
видишь себя в лицо.
Страшно
вымолвить – Смерти нет!
Коль на
пальце ее кольцо.

Оторочены облака
Бледно-розовой кисеей.
От далека, до далека,
Небо дышит сырой землей,
И тревожит огнями даль,
Что, как свечки, колышет лес.
Отлетает душа-печаль
Птицей серою в дым небес.

Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.
Успокоится плачем страх,
Растворится в любви вина,
И оттает душа в слезах,
Понимая, что прощена

В общем я считаю, пора разьзжаться по домам. Ты ко мне, а я к тебе. :))

Эта пара слов употреблялась в советское время крайне редко, поскольку оба они были, так сказать, «отрыжкой загнивающего империализма», и их употребление вне иронического контекста выглядело подозрительно и с головой выдавало принадлежность к проклятой буржуазии. Речь идёт о моветоне и комильфо.

В наше время эти слова можно произносить совершенно свободно и без опаски, но проблема в том, что за долгие годы их значение многие успели позабыть, и даже в словарях они отмечены как устаревшие, поэтому будем вспоминать.

Моветон (от французского mauvais ton – дурной тон), невоспитанность; манеры и поступки, не принятые в хорошем обществе.






Моветоном также называли невоспитанного человека. "Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон..." (Останавливается.) Должно быть, французское слово (Н. Гоголь). Антагонистом моветона выступает комильфо – человек, соответствующий правилам светского приличия. Кроме того, этим же словом называют вообще всё, что отвечает правилам хорошего тона. Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо (И. Тургенев). Комильфо также французское слово, а точнее, целая фраза: comme il faut, буквально значащая «как надо», «как следует».

Ну, а собственно хороший тон называется «бонтоном» (от bon ton), опять же благодаря французскому языку. Но, в отличие от двух вышеупомянутых слов, «бонтон» в современном русском языке, в повседневной речи употребляется лишь в исключительных случаях. Хотя в прежние времена от этого слова даже образовывали прилагательные (бонтонный) и глаголы (бонтонить).

Разбудили, блин, в 7:30... в воскресенье.... ну шо за х...????

Боязни в сердце нет,
Хоть грозныи ураган весь мир крушит с размаха:
Kak некии дивныи свет,
Сияет вера мне-оружье против страха.

Все прочее-слова.
В неи истина и суть, и жизнь, а все иное-
Пожухлая трава,
Тшета и пенныи след за грозною волною.

Видна граница мглы
И света бесконечность
С незыблемои скалы,
Которои имя-вечность.

www.slacker.com

Смотреть это видео

Dream Theater

Слушать этот музыкальный файл

Àëèñà

"Нужно, чтобы было и утешительное и истинное, но нужно, чтобы и это утешительное было основано на истинном".

http://www.ico.aha.ru/h/kIds_pictures/detpics.htm

Друзья мои, не презираите никого! Презрение--это козырь в руках выскочек, позеров, уродов и глупцов, личина, за которои прячется ничтожество, а иногда и низость, и которая прикрывает отсутствие ума, собственного мнения и доброты. Все горбуны исполнены презрения, все курносые моршат и задирают свои нос при виде носа прямого....(с)Альфонс Доде

Он слышал, что все именно так обрашались к дипломату. Но вот горе: бедныи фон Штольц, несмотря на то, что он производил впечатление человека хитроумного, искушенного в дипломатических тонкостях, давным-давно растерял все слова и мысли и теперь путешествовал в горах для того, чтобы вновь обрести их. Он поднял свои безжизненныи взор, остановил его на незнакомом лице, затем молча опустил. Нужно было, по краинеи мере, десять старых дипломатов с такими же умственными способностями, как у него, чтобы совместными усилиями составить формулу самои обыкновеннои благодарности. (С)Тартарен из Тараскона.

С помошью же верблюда он рассчитывал добраться до Алжира, но только не сев на него верхом, а продав его и купив на эти деньги место в дилижансе, что, конечно, является наилучшим способом путешествия на верблюдах.

Тартарен и ложь созидающая
У истоков всякого чудачества стоит ложь. И в первую очередь - ложь самому себе. Вообще - стоит ли обманывать тех, кто знает нас плохо? Они и сами дойдут до необходимой степени заблуждений на наш счет. А вот дурачить самого себя - одно удовольствие. Вслушайтесь в предельно искреннее признание Хемингуэя: "Я часто и с удовольствием не понимаю себя". "С удовольствием не понимаю себя", вероятно, означает "охотно лгу себе".
Сколько маленьких трагедий пережил всякий имеющий склонность давать в своих рассказах волю фантазии... Их на самом интересном месте позорно прерывали приземленные супруги, их разоблачали друзья-свидетели, их опровергали в прессе.

Есть много людей, предпочитающих приключению в компании приключение сольное. Часто - ради свободы изложения своих приключений. Перефразируя Паскаля, можно утверждать, что мало кто решился бы на все невзгоды и тяготы путешествия, если бы знал, что по возвращению во время его рассказов о пережитом за спиной будет стоять жлоб-свидетель...

Созидающую роль лжи удобно рассмотреть на примере героя романов Альфонса Доде знаменитого Тартарена из Тараскона.

"Вообразите большую комнату, сверху донизу увешанную ружьями и саблями; все виды оружия всех стран мира были здесь налицо: карабины, пищали, мушкетоны, ножи корсиканские, ножи каталонские, ножи-кинжалы, ножи-револьверы, малайские криссы, караибские стрелы, кремневые стрелы, железные перчатки, кастеты, готтентотские палицы, мексиканские лассо, - чего тут только не было!..

Посреди кабинета стоял круглый столик. На столике бутылка рому, турецкий кисет, "Путешествия капитана Кука", романы Купера, Густава Эмара, рассказы об охоте - охоте на медведя, соколиной охоте, охоте на слонов и т.д. А за столиком сидел человек лет сорока пяти, низенький, толстый, коренастый, краснолицый, в жилетке и фланелевых кальсонах, с густой, коротко подстриженной бородкой и горящими глазами; в одной руке он держал книгу, а другой размахивал громадной трубкой с железной покрышкой и, читая какой-нибудь сногшибательный рассказ об охотниках за скальпами, оттопыривал нижнюю губу и строил ужасную гримасу, что придавало симпатичному лицу скромного тарасконского рантье выражение той же добродушной свирепости, которой дышал весь дом.

Это и был Тартарен, Тартарен из Тараскона, бесстрашный, великий, несравненный Тартарен из Тараскона..."

Кому лгал Тартарен, создав столь экзотичный интерьер и столь экзотичный имидж? Самому себе...

Воображение вмешивалось не только в грезы, но и в реальную жизнь нашего героя. И вот жизнь становится игрой - увлекательной, опасной. И Тартарен принимает необходимые меры предосторожности:

"Рыцарь-тамплиер, собирающийся сделать вылазку против осадивших его неверных, китайский солдат, под знаменем тигра готовящийся к схватке, воинственный команч, выходящий на тропу войны, - все это ничто в сравнении с Тартареном из Тараскона, вооружающимся с головы до ног перед тем, как отправиться в Клуб, а отправляется он туда в девять вечера, через час после вечерней зари...

На левую руку Тартарен надевал железную перчатку с шипами, в правую брал трость со шпагой внутри, в левом кармане у него был кастет, в правом - револьвер. На груди, между сюртуком и жилеткой, скрывался малайский крисс. Но уж насчет отравленных стрел - ни-ни! Это - оружие вероломное!..

Перед самым уходом он в тишине и сумраке кабинета некоторое время упражнялся: фехтовал, стрелял в стену, играл мускулами, затем брал ключи от калитки и важною медлительною поступью шел через сад.

Лучшее доказательство того, что Тартарен не испытывал страха, заключается в следующем: в Клуб он шел не бульварами, а через весь город, то есть самым длинным, самым темным путем, бесконечно колеся по всяким мелким закоулкам, в конце которых зловеще поблескивала Рона. Бедняга все надеялся, что на повороте одной из таких трущоб вырастут из темноты ОНИ и бросятся на него сзади...

В Клубе доблестный муж садился играть с каптенармусом в базик..."

Оружие и Клуб, приключения и базик... Этими странными сочетаниями черт характера Тартарена был озадачен доже его родитель - Альфонс Доде.

"Как же, черт побери, могло случиться, что с этой страстью к приключениям, с этой потребностью в сильных ощущениях, с этим помешательством на странствиях, на бешеной скачке очертя голову Тартарен из Тараскона безвыездно жил в Тарасконе?..

У нашего героя, надо сознаться, были две совершенно разные натуры. "Я чувствую в себе двух человек",- сказал кто-то из отцов церкви. С полным правом это можно было бы сказать и о Тартарене, ибо у него была душа Дон Кихота: те же рыцарские порывы, тот же идеал героизма, то же помешательство на всем необычном и великом, но, к несчастью, он не обладал телом прославленного идальго, телом костлявым и тощим, этим подобием тела, для которого жизнь материальная не таила в себе никаких соблазнов, способного двадцать ночей не снимать доспехов и двое суток питаться горсточкой риса... Напротив, тело у Тартарена было Читать далее...