Иды сюды или
«Русское поле экпериментов»
над песнями Кости Кинчева
«Где лесной чёс ослов
зашифрован устами пожаров
там и дует...»
(Фанатская версия «Стерха»)
Предлагаем небольшую коллекцию шедевров понимания фанатами песен своего кумира — естественно, все эти феньки подлинные.
Можно простить тех, кто пытается разобрать слова на пленочных записях плохого качества. Но в этот раз мы коснемся лишь тех песен АЛИСЫ, что уже успели выйти на виниле. И на всякий случай — каждый раз приведем то, что Доктор действительно имел в виду.
Итак, раз уж «что проросло, то и велось» — посмотрим, что же «привилось» (или привиделось, а точнее — прислышалось) простым советским алисоманам в Костиных песнях.
Доктор когда-то спел, что «достаточно начать, закончить тоже можно». И, может быть, следуя его совету, фаны считают, что «так и начинал весь мир разговор». Но сегодня все-таки мы сами будем его «вести». Со всем миром.
Вот с автора и начнем. «Думал я: начни игру, нам не начать без тебя». Действительно:
и зачем нам «Дух Огня»? Разве самого Кости не достаточно? Правда, следующая фраза выражает, по всей видимости, отношение фанов ни к чему-нибудь, а как раз к его песням:
«И имена дидактических песен резво на небо взвились». И чем не устроили имена героических песен — ваших тарелок слизь»? Грубовато что ли, показалось? Это бывает. Даже похуже. Ну, например, что значит фраза:
«Любви ветров делили с прорвою»? Очевидно, привыкнув к бесчисленным ветрам в песнях АЛИСЫ (и правильно), фаны с трудом уже воспринимают простое слово «ведро»... Или еще .переделывают вполне безобидную фразу «Если случится ночь, мы не станем пить чай», причем, возможны варианты: «мне станет печально» и даже — «мне стань лучом».
Не стоит, однако, пытаться сделать Костины песни более возвышенными (все равно не удастся). Но не стоит и придумывать за него новые «шалости — у Доктора и своих в избытке. Хотя иногда получается очень интересно:
«Смачными бабами застелем святую постель» (вместо аллегорического «сочными травами...»). Или «Эй, птицы-синицы, снегири да глисты, зачинайте заутреннюю!» (Бедные клесты! Надо ж так обозвать!) Или вариации на тему «Подмигни да сплюнь, коль узнал в лицо»:
от «отрыгни да сплюнь» до (не падайте) — «а ты, гнида, сплюнь...» Причем, иногда подобные эксперименты доходят прямо-таки до садизма: «Лиловая тень —его череп погнут» (а всего-то имелось в виду —«немое темноводье водит тени по дну»).
Ну да все «это лишь начало дохлой игры». Доктор, правда, считал эту самую игру «доброй», а потом продолжим. Как бы извиняясь за предыдущее, фаны поют: «Да мы ли скалились, собаки-нелюди?» (собаки, вообще-то, «ныли»). Фаны, впрочем, себя не забывают. Думается, что следующие фразы больше к ним относятся, чем к Косте (хотя и к нему, наверное, тоже): «Да, я сам сорвал свой голос» (вместо «взорвал свой мост» — это уж явно не для них) и вновь наложена тушь» (вместо «напомаженых туш») и тут уж конечно, если Косте можно, то и им хочется: «Чертей, как братьев, лизал взасос, ведьм ловил. -А мне?» (а была-то самоцитата, «Ведьмам вопил: — Ко мне»)
Но фаны — народ, что ли, такой? — редко сомневаются. «Это новолуние истин всех, кто успел». Да не тут-то было: поскольку Доктор считает, что «новолуние мстит тем, кто успел», то и получается сия месть неплохо:
«Какое; там Солнце, какой Христос, когда качаешься на суке-Луне!» Воистину: после Луны уже ничего не хочется. Тем более после суки. (А Костя-то на пей всего лишь «кончал»). Плохо, братцы. «Хочешь — просто стой, а нет сил — вались»). Очевидно, фаны относятся к религии лучше Доктора, ибо не признают в такой альтернативе слово «молись»...).
Ну, дальше, понятно,— опять самокритика. Но с надеждой на лучший исход. «Теперь я гнусный зверь — это меня лечит». Костя хотел сказать — «теперь я жду с ним встречи — это меня лечит». (Главное — лечит, а что именно — не столь важно, правда?).
Но отчаяние фанов не может быть долгим. Оклемались немного — и вперед. «Вот это думать — вот это да!» И в самом деле, подумать не грех. Особенно в «оттепель». И ведь думают, что самое интересное! И придумывают варианты хорошо знакомых песен, иногда — выражая от Костиного лица свое мнение о концертах,—
Я пою, и нет у меня
Никаких тревог и забот.
Одинокая глотка моя,
Оглушая толпу, орет,—
а иногда и показывая свое несогласие с Доктором в философских вопросах (уже от себя): Меня призывают в бессмысленный путь От этой стены к той стене. Зачем? Впереди все равно стена.
Кстати, о пути. Зовя за собой. Костя явно не подрассчитал, что большинство его фанов не знает такой китайской меры длины, как ли (для справки: I ли = 576 м), и выдумывают свои: «это путь в три десятка лиц». Интересно, это много или мало? А вообще Костя — прямо-таки просветитель масс в плане философии. Только, фаны не очень-то просвещаются. Из бесчисленных версий на многострадальную тему «Как смиренье глаза Заратустры...» приведем лишь одну, наиболее распространенную: «Так смелее
Читать далее...