
Впечатляющее кино. Фильм-эпопея. Как "Война и мир".
Как оно так получилось, что гвардия, эта опора трона, вышла на Сенатскую площадь – против своего императора?
И сразу вспоминается "Звезда пленительного счастья" – романтика, пафос. И подвиг декабристских жен. Да, там – романтика и жены. А тут – история, широкое такое полотно, при минимуме эмоций. И это правильно, потому что про сломанные судьбы снимали и наверняка еще будут, а о реалиях тех событий, кроме специалистов, широкая публика до сих пор не в курсе. И тема сильно заидеологизирована.
Фильм, впрочем, историческую обстановку опускает. Вот сам процесс показывает, а обстановку – опускает. А она-то многое чего объясняет. Например, отчего Александр Павлович так и не провел реформ, которых все от него ждали. Поэтому картина требует дополнительного комментария.
Итак, фильм. Здесь всего два героя – Сергей Муравьев-Апостол и Император (Николай Павлович как его персонификация, хотя личность самого Николая никакой роли не играет). Остальные, скорее, статисты, чем по-настоящему герои. У первого своя правда, у второго – своя. Первый еще и с Пестелем дискутирует. Второго, хоть и всеподданийше, но поправляет Милорадович (если не сказать, что мозги прочищает и правильным образом в историю вписывает – как куклу какую).
Париж, 18 марта 1814 года, высочайший смотр русской армии. Муравьев-Апостол мечется с ящиком шампанского, намереваясь хлопнуть по рюмашке с самим императором. Потому что мы победили Наполеона и теперь все возможно! А что, Муравьеву-Апостолу всего 18 и он уже капитан! Впереди перевод в лейб-гвардию! И он верит в свое предназначение, только пока не знает, какое. Но… не срослось. У императора, оказалось, иные планы.
На то время у Императора Всероссийского под ружьем миллион (не во Франции – вообще). Офицерский корпус его боготворит. Позади победоносно завершенная тяжелейшая война. Он могущественнейший человек планеты. Но так ли он всемогущ?..
Еще совсем недавно, каких-то два года назад (на весну 1812) русская аристократия, вся сплошь франкофильская, готова была радостно сдаться французам, внести Наполеона на руках и в Зимний, и в Кремль, попутно затоптав собственного государя. Только армия, привыкшая побеждать, бивавшая и французов, хотела драться.
Полагаете, сгущаю? Все так и произошло. Через два года. Только – у французов. Наполеон ведь не в сражении проиграл, и не потому, что армия взбунтовалась, как, например, у Александра Македонского. Русские вошли в Париж вполне мирно (бои в предместьях не в счет). Под крики ликования. Оттого потом наши офицеры вспоминали оккупацию, как праздник – праздник и был. Потому что высший свет Франции решил, что с него довольно тягот и лишений.
Итак, весна 1812-го. В отличие от Наполеона, у нашего государя никаких заслуг перед своей знатью нет. Скорее, наоборот: продул французам уже две кампании – одну, австрийскую, так точно по собственной некомпетентности. И папеньку, поговаривают, того, в общем, руку приложил. И к Континентальной блокаде присоединился. А от той блокады экономика расползается по швам – то есть та же знать, уже в качестве помещиков, терпит убытки.
Один неверный шаг – и казус папеньки может повториться. Потому и проекты Сперанского остаются проектами.
Это только в кино да в книжках в 1812 году все как один воодушевились и стали патриотами. Увы! И, победив Наполеона, Александр очень аккуратно спустил все изменнические настроения на тормозах – расследования не проведя, никого не наказав, даже не пожурив – вообще тему замял.
И вот теперь Александр на коне! Благодаря именно его стратегическому гению Россия одолела Францию. Благодаря его таланту дипломата заграничные походы целиком оплачены немцами. И впереди мир, на его, Александра, условиях.
Правда, теперь государь всецело обязан армии. В еще большей степени, чем раньше. И армия, прежде всего, гвардия, это отлично понимает.
Что такое гвардия? Это те, кто вершит судьбу России, в том числе и судьбу императора. С 1725 года именно гвардия утверждает, а то и назначает верховного правителя страны. И по-другому она себя уже давно не видит.
Да, есть законы, в том числе и о престолонаследии. И в фильме Милорадович наставляет Николая Павловича, что, мол, надо, чтобы все было сделано по закону, а то ты, мил друг, станешь узурпатором. Вот, когда Константин отречется, тогда ты императором и станешь. Но Милорадович же заявляет сенатору Мордвинову, известному либералу, когда тот грозит, что Сенат не станет присягать Константину, поскольку это нарушает волю покойного Александра:
– А решает не Сенат. А гвардия! У меня тут шестьдесят тысяч гвардейских штыков. А у вас?
Читать далее...