В крещенье сильные морозы,
способны вызвать в теле дрожь.
Мои душевные некрозы
острее ощущают ложь.

Иных обманчивых стремлений,
а снег идет холодный гений.
И нет в душе тепла и света
от белых мух и злого ветра.

И снова ждем, когда настанет
тепло ушедшее давно
природой так заведено
погода в чем-то нас обманет.

И будет дождь в февральских лужах,
и белый снег в апрельских стужах.

Сегодня новоселье у зимы,
она вошла в наш город незаметно.
Ей снега не дает никто взаймы,
нарушены все зимние приметы.

А ей бы на неделю опоздать,
войти в наш город и расправить стать.
и снежным покрывалом нас укрыть,
вплетая в иней шелковую нить.

Но снега нет, и грязь мешает жить.
Тоскливо под ногами видеть листья
с которыми давно уже не слиться.
И от тоски захочется вдруг выть

как воет волк, уставший и голодный.
По волчьи выть от боли безысходной.

Мы играем в слова лучше прочих,
создавая опасные связи.
Привлекаем обманчивой вязью,
своих слов и чужих многоточий.

Мельпомены покорные слуги,
наслаждаемся миром комедий,
изнываем под гнетом трагедий
и порой погибаем от скуки.

Она не боится, стоять на краю,
смотреть, как летят в никуда облака.
И я иногда где-то рядом стою,
границей меж нами проходит река.

И эта река вдруг замерзла зимой,
позволив стать ближе родней и дороже.
Так хочется чаще касаться рукой,
слегка загрубевшей от холода кожи.

О, как был сладок твой «язык»,
владенье речью и словами.
Ты искушала нас стихами,
среди дождя холодных брызг.

Меняла снова цвет, на серый,
кармин мешала с чернотой,
обычной, бледной суетой.
Природа в красках ищет белый.

Ее язык сомнений колких,
привносит чувственную боль.
Зима к ботинкам липнет соль
а снег осядет на иголках.

Все что знаю о тебе, умолчу.
Сохраню твои секреты внутри.
Из набора твоих ярких причуд
я на память заберу только три.

Буду помнить, как в глазах огоньки,
загорались от истомы в словах,
и тогда на расстоянии руки
мы тонули в наших первых мечтах.

Буду помнить, как молчали вдвоём
обессилев от любовных утех.
Как былое зарастало быльем,
забывалось как отпущенный грех.

Буду помнить, как в последних словах
ты просила о любви помолчать.
Наши чувства догорали в листках,
А сердца все продолжали стучать.

И казалось, что прошедшее бред,
повторится, но уже не со мной.
Отчего же я ищу силуэт,
так знакомый, в совершенно другой?

Стояла осень во дворе,
почти нагая.
Делила мусор за окном
воронья стая.

На землю падал первый снег,
совсем без звука.
Ушел давно двадцатый век
в сердечных муках.

Кончалась осень за стеклом,
в опавших листьях.
И тихо таял грязный снег
в кровопролитьях.

Опавших листьев краснота,
сомнений холод.
Уходит осень в никуда,
сердечный голод.

Стихийная осень,
приходит в наш город
внезапно,
как правило утром,
когда остановки
трамваев
пусты и безлюдны,
но листья уже опадают.
стихийная осень,
заполнит пространство
стихами,
и вихрь многоточий
наполнит сознанье
словами:
Сентябрь,
Октябрь,
Ноябрь...
Стихийная осень...

Одно время на большой земле был очень популярен фильм «Звездные войны», а наибольшей популярностью пользовался один из его эпизодов, эпизод «Клоническая война». Вот и в Лимонии пришли времена когда неизвестно из каких миров появились клоны. Никто из лимонийцев не знал, как они выглядят, клоны присваивали себе имена популярных лимонийцев. Темными ночами расхаживали по столице страны и занимались тем, что писали на стенах домов горожан все, что им хотелось. В зависимости от своего настроения их слова могли носить как хвалебный характер так и резко негативный тон. При этом под каждым высказыванием клонов могла стоять подпись даже самого сиятельного Авданойка.
Вместе с появлением клонов в стране поселилась смута. Никто из лимонийцев не мог понять причин появления клонов. Но у клонов была своя философия им казалось, что они ведут борьбу за чистоту литературы.
Многие лимонийцы перестали доверять друг другу, когда обнаруживали на утро, что на стенах их домов появлялись грязные ругательства подписанные их соседями. Попытки выяснить, какие из сил тьмы стоят за клонами ни к чему не привели. И тогда отчаявшись, многие из граждан стали взывать в своих молитвах к Авданойку и просить помощи. Авданойк хранил молчание.
В то же время клоны изобрели сетевой скрипт и впустили его в изобретение Вивачеса и Авданойка статистическую машину «Статикум». История умалчивает о том, кто из первых лимонийцев обнаружил последствия действий скрипта, но обнаружились они довольно быстро. Разглядывая статистический сводки лимонийцы обнаруживали, что количество читателей их опусов не совпадает с количеством выставленных им оценок. Удивление вызывало к примеру то, что читателей у опуса было 2, а оценок 30. Причем оценки были либо максимально высокие либо максимально низкие. Волны возмущений прокатились по городу. Лимонийцы взывали к верховной власти и богам, но те хранили молчание.
По городу покатились слухи о том, что это сам Авданойк проводит какой-то таинственный эксперимент сути которого никто не понимал. В тоже время уровень доверия граждан города друг к другу становился все ниже и ниже и вот когда он упал почти до нулевой отметки на город опустился туман. Этот туман был настолько густым, что выйдя из своего жилища лимонийцы ничего не видели на расстоянии вытянутых лап. Более того, в городе перестали функционировать все коммуникации, перестала работать связь. Из кранов перестала течь вода. Жизнь в городе замерла. А боги по прежнему молчали. Ощущение глубокого кризиса вкрадывалось в душу каждого лимонийца. Молитвы Авданойку перестали успокаивать, тем более что Авданойк не давал никаких знамений или надежд. Безверие одно из самых страшных событий произошедших в городе, лимонийцы стали утрачивать веру в могущество Авданойка и Вивачеса. Прошло семь долгих дней, многие из лимонийцев подумывали о том, где искать новое жилье и куда мигрировать. Кто то высказывал предположение о финансовом кризисе в стране, и о том что у правительства закончились деньги на содержание города и страны, а кто-то говорил о том, что этот густой туман связан с борьбой с клонами. Город ожил так же неожиданно как и замер. На улицах и в домах лимонийцев появилось электричество и все блага цивилизации которых они были лишены целую неделю. Но объяснений от городских властей так никто и не дождался. Лимонийцы уже стали привыкать к шалостям клонов, но после того как жизнь в городе начала приходить в прежнее русло никто не видел и ничего не слышал о клонах. Кое кто уже стал подумать о том что клоны ушли из города. Пока утром на стенах домов не стали вновь появляться грязные ругательства в их адрес… Чудны дела твои Авданойк и не понятны….
04/11/06

Фотографии Francua : Многоточие... /Выпуск 3/

Фотографии Francua : Дочь

Когда любовь, то бабочки в тебе
пархают где-то, чуть пониже сердца.
В твоем красивом, мягком животе
выписывают чувственное скерцо.

Ну, а во мне, любовь живет не так,
сжимает сердце рванными толчками,
и падаешь как будто бы в овраг,
захлёбываясь страстными словами.

Было всё и ненависть в глазах,
и усталость от привычной боли.
Был животный, безотчетный страх
с привкусом не сахара, а соли...

Было всё, но не было любви.
Говорят не повезло, бывает.
Ты ее не ждал и не зови,
ведь она, так часто умирает.

Сколько жажды в твоих поцелуях,
нежной страсти в объятьях твоих?
Мы влюбиться друг в друга рискуем.
Наша осень в причудах нагих.

Середина октябрьской неги,
листья в ярких мазках октября.
Эта страсть выпускает побеги,
в красках осени чувства искрят.

Закончилась подготовка к печати, третьего выпуска сборника стихов "Многоточие..." Кому интересно показываю обложку...
[699x493]

Ты шепчешь нежные слова
и ждешь в ответ такой же ласки,
а знаешь ты была права,
когда любовь меняла краски.

Влюбленность в розовых тонах,
ты говорила и мечтала,
о том, что страсть заменит страх,
ведь, ты бояться так устала.

И все действительно прошло,
влюбленность стала вдруг любовью
и осень желтая в стекло
слегка способствует безмолвью…

Этот зверь так внимательно смотрит
на меня из пустой подворотни,
он голодный и медленно входит
в мою жизнь, словно призрак бесплотный.

Этот зверь вновь оскаливший зубы,
смотрит в душу напиться желая.
Так отчаянье выглядит грубым,
а надежда старуха слепая.

Всего лишь день они знакомы.
Осенних будней перезвон.
Теперь в их жизнь вошла истома
издав почти неслышный стон.

Он обольщал ее словами,
глазами нежно раздевал,
едва дотронувшись руками
он страсть в ней тихо разжигал.

И в крепких нитях сладострастных
она запуталась сама.
Он пил нектар из губ прекрасных,
волненье длилось дотемна.

Объятья рук его, пленили…
лишали сил ее не раз.
Они друг другом насладились,
смеркалось, день прошел за час…

Фотографии Francua : Letter




Читать далее...

Мы целуемся в губы,
так намного опасней,
ощущение риска,
затмевает мозги.
Эта страсть нас погубит,
но ее нет прекрасней.
Кто-то шепчет внутри:
"Все бросай и беги".
Этот кто-то незримый,
и почти незаметный
в нашей жизни бывает,
все решает за нас.
А сегодня сентябрь,
вновь в осенних приметах,
я увижу твой профиль
и красивый анфас...