Зинаида работала на железной дороге с самого детства – помогала отцу разгружать вагоны. Конечно же, сама она ничего не разгружала, а сидела на платформе и пела отцу песенки, отчего у него поднималось настроение, и грузить становилось легче. Так Зина и приросла всем, чем могла к железной дороге. Словно магнитом тянуло ее к бесконечным рельсам, вагонам и всему, что с этим было связано. Когда она засыпала, ей снились поезда, тепловозы и электрички.
Зинаида была во всех смыслах крепкой женщиной. Профессия шпалоукладчицы взрастила в ней физическую силу и выносливость, а Гришка из соседнего подъезда своим безобразным поведением воспитал к ней решимость и умение постоять за себя.
Годы шли, шпалы ложились на предназначенные им места, а Зинаида уже была на грани окончания детородного возраста. А в ее профессии без наследника было никак не обойтись. Надо же было кому-то передавать свой опыт и знания, приобретенные с потом и кровью. Но из знакомых мужского пола был только бригадир Тимофей Степаныч и кот Евлампий-Дур. Тимофей Степаныч отметался сразу – у него уже были дети, причем совершенно неудачные. Оба косили на левый глаз, отличались от сверстников необыкновенной глупостью и имели странный бордово-сиреневый цвет кожи. А Зинаида была полностью уверена, что во всем этом виновата наследственность.
Что же до кота, Евлампий-Дур, первые полгода считавшийся кошкой и носивший в те времена женское имя – Евлампия-Дура, имел некоторое время совершенно сносные шансы, но в конце-концов Зинаида осознав всю высоту и непреодолимость межвидового барьера, оставила эти надежды в прошлом.
И теперь Зинаиде оставалось только одно – верить в судьбу и спокойно класть шпалы, дожидаясь появления прекрасного принца. И этот принц вскоре появился. Точнее перед его изумленным взором появился широкий круп шпалоукладчицы Зинаиды в оранжевой спецовки поверх серой ватной телогрейки.
– Девушка, будьте так любезны, сделайте шаг влево, – услышала Зинаида и оглянулась.
В нескольких метрах за ее спиной стоял мужчина с сединой в волосах и кисточками для рисования в руках. Он что-то рисовал, и Зинаида, уже давно занятая мыслями о мужчинах, сразу же поняла, что рисует он именно ее. И хотя рядом с ней работали и другие незамужние шпалоукладчицы, но сомнений в том, что художник выбрал в качестве натурщицы именно Зинаиду, у самой Зинаиды совершенно не было.
Но художник рисовал не девушек в ярких одеждах с огромными шпалами на плече и даже не бригадира Тимофея Степаныча. А рисовал он летний пейзаж, который своими мощными спинами и загораживали вышеупомянутые девушки. Вдруг он увидел, как одна из них, грациозным движением руки отбросив от себя шпалу, помчалась вниз по откосу насыпи прямо к нему. В следующее мгновение он весь покрылся мурашками, и коленки задрожали, во рту пересохло.
– Подарите мне рисунок? – улыбнулась Зинаида.
Голос ее ударил по голове бедного художника стопудовым молотом, и под такой тяжестью пришлось закивать.
– Давайте жить вместе! – решительно торопила события Зинаида, надеясь заполучить легкую наживу в виде прилично одетого мужчины.
А бедный художник только кивал, получая молотом по своей творческой голове. Не долго думая, опытная шпалоукладчица взвалила добычу на плечо и, не обращая внимания на крики бригадира, потопала в лес. Но и добыча была ужасно довольна случившимся – он уже который раз под предлогом поиска красивого пейзажа появлялся именно в тех местах, где Зинаида прокладывает шпалы на благо народа, железной дороги и всего мира.
Он ехал на ее могучем плече, зажимая в одной руке мольберт, а другой рукой держа пальцем крестиком – «Пусть только это будет не сон! Только не сон! Только не сон!..»

Огромный лось с ветвистыми рогами и мозолистыми ногами, продирался сквозь чащу. Треск ломающихся веток был слышен на весь лес, что сильно пугало лесных жителей. Но лось не думал об этом, сжав губы и засунув подальше лосиную гордость, он шел на самое высокое место в лесу – на заячью поляну.
И все знали – раз трещит в сумерках лес, значит это лось идет на заячью поляну. К этому уже все привыкли, и теперь уже никто не прибегал посмотреть, как чудак-лось садится на пень на краю поляны и смотрит на парящую высоко в небе одинокую звезду. Единственные, кого это теперь хоть как-то касалось, были зайцы, жившие на той поляне.
Но и они уже перестали высовываться из своих нор, чтобы посмеяться над лосем и покрутить пальцем рядом с одним из своих длинных ушей: «Мол, такой большой, а все на звезду смотришь!» Только иногда маленькие зайчата, за которыми не уследили в такой поздний час, вылезали на поляну и смотрели на странного лося.
Но лось не обращал на них никакого внимания. Это раньше он прятался, боялся, что его заметят, когда шел смотреть на звезду. Раньше ему было даже немножечко стыдно, когда звери смеялись над ним. Он старался выбрать дорогу к поляне как можно менее шумную, и шел медленно, вздрагивая от каждого шороха.
А, придя на поляну, он не выходил из-за деревьев, пока последний зайчишка не скроется в своей норке и не уснет там. И только тогда на двух копытцах он крался к пню, чтобы посмотреть на любимую звезду. Самое страшное, когда за ним наблюдал кто-нибудь из вредных ежей или жаб. Тогда они поднимали ужасный шум, едва лось доходил до пня, и зайцы высыпали на поляну и тыкали в лося своими пушистыми пальцами.
Когда о ночных странностях лося узнала его семья, лосиха устроила ему скандал, а лосята спрятались за мамку и боялись смотреть на отца. Следующую ночь лося не пустили в свой родной дом, и ему пришлось ночевать под открытым небом. И с того дня, с лосем уже никто не желал разговаривать. В лесу решили, что он сошел с ума, променяв семью на маленькую звездочку на небе.
«Вы ничего не понимаете!» – пытался объяснить им лось. «Мне просто нравится на нее смотреть».
Но все смеялись над ним и не хотели его слушать. «Ты не лось, раз занимаешься такими глупостями!» – строго сказал медведь и махнул на него лапой. «Наш лось сошел с ума! Он влюбился в звезду!» – кричали гиены и хохотали, падая на спину. «Она ведь на небе, а он тут!»
Но прошло время, и лось перестал замечать их. Каждый вечер уверенной лосиной походкой он трусил на заячью поляну, не обращая внимания ни на гиен, ни на зловредных жаб, ни на бесчисленных зайцев. Он продирался сквозь чащу, ломая ветки, зная, что звезда ждет его на своем обычном месте.
Как-то вечером несколько маленьких зайчат решили выбраться из норок, чтобы посмеяться над «дядюшкой лосем». Но пень был пуст. Лося на нем не было. И на следующий день они не увидели его там. А через день небо затянулось тучами, и пошел дождь. «Где же лось?» – спрашивали друг у друга лесные жители. «Что-то давно не слышно треска деревьев, ломающихся от его вечернего бега».
И никто не знал, куда подевался лось. Через неделю, когда дождь наконец-то кончился лось снова не пришел на заячью поляну, и его не было нигде. Но в лесу еще долго помнили о странном лосе, о том, как он целыми ночами просиживал на пне и смотрел на одинокую звезду. А некоторые даже говорили, что он улетел на небо к своей любимой звезде и там остался навсегда. Но их никто не слушал, а лишь крутили мохнатыми пальцами около длинных заячьих ушей.

Валенку было тяжело, очень тяжело. Еще вечером в него забралась толстая крыса и уснула. А на дворе была глубокая ночь, и даже сильный порыв ветра не мог сдвинуть Валенок с места. Зато ветер с большим успехом передвигал по улице другие предметы. Вслед за гурьбой снежинок, маленьких и больших, вдоль тротуара устремлялись троллейбусные талончики с остановки, целлофан с сигаретных пачек и прочая уличная мишура.
Валенку очень нравилось за этим наблюдать, но не нравилось то, что он не мог следовать за этим карнавалом. Вместо этого он лежал, прислонив свой драный бок к холодным серым кирпичам старой пятиэтажки, и злился на крысу, спящую внутри. Только одно оправдывало крысу – на улице было жутко холодно. И она благодарила Валенок всем, чем могла. А могла она отблагодарить его только теплом своего маленького спящего тела.
Но Валенок не думал о тепле, ему хотелось только одного – сдвинуться хотя бы на чуть-чуть, на какой-то сантиметр. О том, чтобы носится вместе со снегом и мусором по зимним улицам, не было и речи. Но тяжесть крысиного тела ограничивало свободу несчастного Валенка. А ветер так призывно завывал, носясь между домами. Праздник проходил мимо Валенка.
Он лежал и вспоминал лето. Как горячий суховей тащил его по пыльной дороге, а обжигающий асфальт согревал его душу. Потом почему-то он вспомнил детство, очень глубокое, тот момент, когда его первый раз надели на ногу. Вот это были времена! Каждый день он проходил такие огромные расстояния, бегал по двору, играл во что-то, зарывался в ослепительный снег.
А что сейчас? Сейчас он просто лежал с крысой внутри, и если бы не его друг – старый бомж дядя Вася, то такое положение вещей сохранялось бы минимум до утра. Дядя Вася мастерским движением вытряхнул крысу, которая успела проснуться еще в полете и достигла тротуара уже в бодром состоянии. Взвизгнув от удара и недовольства, крыса поспешила спрятаться под кучу мусора, лежавшую невдалеке.
Дядя Вася оглядел Валенок, и раскрасневшееся от пьянства лицо, скривилось в ужасной гримасе, когда помутневший взор уперся в дырку на левом боку. Тихо кашлянув и что-то пробормотав под красный нос, дядя Вася швырнул Валенок в сторону, плюнув в добавок в его сторону. Но плевок не долетел – его снес неожиданно сильный порыв ветра, который сорвал синий целлофановый пакет с кучи мусора и понес его куда-то вдаль.
И тут Валенок охватило самое прекрасное чувство, которое только может быть у валенка. Это было чувство полета, пусть не такого, как у птиц или капель дождя. Но все-таки это был полет! Недовольная крыса пронзительно пищала из-под кучи мусора, а Валенок летел. Он летел в окружении снежинок, больших и малых, цветных фантиков и почерневших осенних листьев. И счастью его не было предела! Карнавал жизни принял его в свои объятья и кружил по улицам спящего города.
«Как хорошо, что у меня в боку дырка!» – успел подумать Валенок и его мысли унес новый порыв холодного ветра.

Прежде чем безбородые мужики умерли с голоду, который приключился по вине злого экскаватора, потоптавшего их запасы, к мужикам пришла надежда. Надежда эта пришла к мужикам в обличие старого пасечника. Но пасечником он был только в душе, а самой пасеки у него не было.
«Мужики, есть хотите?» – заорал пасечник с высокого холма и через минуту он стоял внутри плотного круга голодных ни чем не пахнущих мужиков. Они впились в него глазами, и можно было с уверенностью сказать, что если он не даст им еды, то сам будет съеден этим вечером. Мужики ничего не говорили, даже не шептались. Только шелест их плотницких одежд нарушал тишину над холмом.
«Я так понял, ответ положительный», – обрадовался пасечник. «Я пасечник!»
Мужики даже не пошевелились, и тем более никто не обрадовался. Их каменные лица не отражали ничего, кроме голода.
«Я знаю, как обеспечить вас едой на долгие годы!» – закричал пасечник, который уже разгадал мысли мужиков и совершенно не хотел становиться их ужином.
«Мастер бобов говорил то же самое!» – вдруг раздалось из толпы, и все дружно закивали. «А теперь, где эти бобы?»
«И где?» – поинтересовался пасечник.
«А экскаватор потоптал, будь он неладен!» – чуть ли не хором ответил круг безбородых мужиков.
«Но пасека – это не бобы! Это пчелы, мед!»
Недоверие блеснуло в глазах мужиков острой слепящей молнией.
«Сначала нужно построить ульи!» – из последних сил заорал пасечник и про себя начал прощаться с жизнью.
«Так ты чего ж сразу не сказал, что строить нужно?» – улыбнулся самый безбородый из всех мужиков. «Мы что не люди?»
И началось строительство. Мужики, заскучавшие от невозможности что-то строить, налегли на работу с таким усердием, что бедный пасечник не успевал давать им указания. Мужики строили не улья, а настоящие дворцы для пчел. Прошла неделя и голодные безбородые мужики закончили строительство. Они стояли вокруг пчелиного дворца и отряхивали с комбинезонов деревянную пыль.
«Пора запускать пчел!» – радостно сказал пасечник. Он достал из своей сумы блестящую зеленую коробку и открыл ее. В воздух взмыл десяток полосатых трудяг и, ни секунды не колеблясь, забрались в свой новый дом необъятных размеров. Мужики стояли открыв рот и смотрели на улей.
Не прошло и нескольких минут, как размножившееся пчелы начали вылетать из улья и уноситься прочь от деревни на поиски нектара. К вечеру их носились уже несметные полчища, а мужики лежали на травке, жмурились от лучей закатного солнца и наблюдали за своими новыми соседями. Их бесконечное жужжание долетало до ушей мужиков чудесной музыкой.
Так они лежали около месяца. И вдруг это природное единение нарушил пасечник. «Пора!» – снова заорал он, стараясь перекричать громкое жужжание, за что моментально получил сапогом по голове.
«Тсс!» – шикнули на него мужики. «Пчелы трудятся, а ты орешь тут!»
«Так ведь пора отнимать у них мед!» – попытался объяснить пасечник, но мужики замахали на него руками.
«Ничего мы у них отнимать не будем, если сами дадут – возьмем», – сказал самый безбородый и все остальные согласно закивали.
«А как же еда?» – удивился пасечник.
«Если сами не предложат – будем умирать с голоду!» – ответили мужики и вскоре действительно умерли с голоду.

Повадился как-то дикий экскаватор в деревню племени мужиков без бороды. Каждый день приходил затемно и носился по улицам, руша своим ковшом необъятным ветхие избушки. Шум стоял такой, что спать не могли даже те, кто жил на другом краю деревни – далеко от леса. А ведь именно оттуда приходил чудище на своих железных гусеницах, словно танк.
Читать далее...

Спускаясь все ниже ангел-правдолюб Архип пытался понять, откуда веет обманом. Ведь его предназначение было в отыскании обмана на вверенной ему территории и последующая кара тех, кто кого-то обманул. Он таким родился и ничего изменить не мог. Даже если кто-то разбудил бы его утром и сказал: «Архип, займись чем-нибудь другим», то он расценил бы это, как издевку или в лучшем случае, как шутку. Даже во сне, когда Архип проваливался в свои ангельские сновидения, он продолжал искать неправду, блуждая в лабиринте своего разума.
Читать далее...

Вчера обозревал смешные картинки в своем дворе.

Пролог.
Если номер машины выглядит понтово, значит в ней живет понтовый чувак.

Сцена 1.
Вхожу во двор после тренировки и вижу ВАЗ 21099 с номером "А099АА", стоящий посередине нашего двора и загораживающий въезд в один из гаражей. А рядом хозяйка этого гаража и еще один сосед. Типа возмущаются, что какой-то баран загородил въезд.

Сцена 2.
Прошло часа полтора. 99 стоит все там же, то теперь с двух сторон ее окружают "десятка" соседа и "двенашка" хозяйки гаража. Сзади и спереди от 99 на расстоянии сантиметров 20.

Сцена 3.
Прошло часа три. Время 0-00. Выхожу во двор. Зад 99 сдвинут с места, а колеса стоят на ободах.

Сцена 4.
Называется сцена "С днем милиции!!!". Въезжаю в 2-00 ночи во двор и вижу, как рядом с 99 стоит ментовский уазик и трое ментов скачут вокруг машины и качают ей шины. Причем ессно им приходится поднимать машину на домкрате то тут, то там. Иначе колеса не накачаешь.
Я про себя посмеялся, вежливо попросил убрать их уазик с дороги и загнал машину в гараж.

Эпилог.
в 6-45 утра к нам пришли дяденьки в форме и сообщили моей маме, что ночью кто-то в нашем дворе напал на машину полковника ФСБ и спустил ей все колеса. И заодно поитнтересовались, не видела ли мама чего-нить подозрительного.
Мама сказала, что нехера ставить машину в чужом дворе и загораживать въезд в гараж. Менты согласились, что нехера и ушли...

Двое существ из подреального мира расположились на краю бездушного обрыва. Один был соткан из противоречий, другой был сшит из недоверчивости. Над их недотелами парило дающее разум вещество, каждый ощущал великолепие этого явления.
– В мире над нами просто так жить нельзя! – заявил сшитый из недоверчивости.
– А там разве можно жить? – удивился другой.
– Можно. И все благодаря нам.
Он наклонился и немного вздрогнул.
– Хотя я точно не знаю, но уверен, что я знаю как, – выпалил противоречивый, назовем его для простоты Зиновий.
– И откуда эта уверенность? – спросил недоверчивый, далее будем звать его Григорий.
– Вещество, дающее разум, настроено на меня, и мне легче думается, – окружил сам себя Зиновий, что очень сильно смахивало на улыбку.
– Допустим, что над нами живут. Я даже, скорее всего, за ними иногда наблюдаю. Но разве можно сказать, как именно им лучше это делать?
– Конечно! – Зиновий обвил смутным дымком водопойное дерево.
– Очень интересно узнать, – Григорий собрал все свое недотело в комок и удобно устроился на парящем камне.
– Например, никогда не возвращайся туда, где тебя не приняли, – отозвался немного задремавший Зиновий.
– Эх, – буркнул Григорий.
– А лучше – никогда не иди туда, где ты был.
– Понял, – махнул потоком сознания Григорий. – Или будь там, где ты сейчас.
– Отлично! – обрадовался Зиновий. – Ходи тем местом, что у тебя лучше ходит.
– Великолепно! Ешь то, что не является твоим телом.
– Будь мудрым с тем, что никогда не видел сам.
– О! Сядь в то место, куда точно влезет твой зад.
– Взбодрись тогда, когда требуют от тебя бодрости.
– Теперь я начинаю лучше понимать мир над нами, – воскликнул Григорий и медленно перетек на левую сторону.
– Верь только в то, что существует у тебя внутри.
– Грызи ту еду, что стала вдруг жесткой.
– Есть еще одно, последнее правило. И оно самое главное – Зиновий сделал паузу и быстро вытек из себя. – И ты можешь сам понять, как оно звучит.
Григорий кивнул интуицией и ответил:
– Долго думай над правильностью своих действий, а потом не делай ничего!
– Отлично, коллега! Вы меня поняли абсолютно верно, – заликовал Зиновий, и сгусток вещества, дающего разум, начало переливаться всеми запахами и вкусами.

После выходных дней тело человека настолько расслабленно, а мозг свободен и чист, что совершенно не стоит бросаться в омут рабочих дел. Этот вывод недавно сделали ученые, протестировав несколько тысяч сотрудников крупнейших компаний. Их приговор был строг и справедлив: в понедельник работать можно максимум в полсилы и с удлиненным перерывом на обед.
Руководителям компаний было предложено укоротить первый рабочий день каждой недели. Это предложение было принято ими к рассмотрению, но большого энтузиазма среди управленцев не вызвало. Между тем, хочется отметить, что согласно исследованиям, работник, который не сильно напрягся в понедельник, в остальные дни недели работает намного продуктивнее.
Исследования еще не закончены. Напротив, они перешли на новый этап. Объектом тестирования теперь являются режимы работы в остальные дни. Возможно, что и их придется пересмотреть. Получается, что грядет революция в области производства. Но вряд ли работодатели согласятся на эту революцию. Слишком уж большие ставки.

В конце XX века Международное Общество Суеверных Людей было чрезвычайно обеспокоено состояние энергетики нашей планеты. Множество катастроф, бедствий, войн и преступлений они связали с преобладанием т.н. «отрицательной энергией». Один из источников последней является происхождение различных событий, именуемых в народе – «плохими приметами».
Внимание Общества привлек тот факт, что в связи с ростом населения Земли, в их домах все чаще появляется различный мусор. Человек вынужден выбрасывать его в специально предназначенные контейнеры или их заменители. До контейнера он транспортирует мусор в мусорном ведре, а обратно идет с пустым.
Встретить же человека с пустым ведром по суеверию является плохой приметой, а следовательно приводит к увеличению отрицательной энергии.
Члены Общества Суеверных Людей стали выбрасывать мусор с пакетах, покупаемых специально, а от контейнера возвращались с пустыми руками. Проблема была решена. Ход был за производителями, которые быстро среагировали, и на прилавках магазинов появились специальные «Пакеты для мусора» - более дешевые и объемные.
И сейчас уже мало кто знает о том, что, вынося мусор в пакете, вы мешаете накоплению «отрицательной энергии».

Не всем известно зачем человеку нужен орган, называемый в народе "Кадык". А точнее будет сказать, зачем мужчине кадык, Адамово яблоко.
В последнее время не слишком много значения уделяется этому важному органу. Можно даже сказать, не уделяется вовсе. А тем не менее многие века люди даже поклонялись кадыку.
Существовали даже произведения исскуства, изображающие кадык. Народ рождал легенды и поверия о кадыке. Немного из них дошло до наших дней.
Это во многом объясняется постоянным изменением названия кадыка. Теперь ответим на вопрос: "Зачем мужику кадык?". Не даром в одном из его названий фигурирует имя первого мужчины.
Ведь кадык - это "третье яичко", своебразный дублер первых двух. Когда это необходимо, он приходит на помощь.
"В зобу дыханье сперло". Это фраза как раз и означает, что "двое" нуждаются в помощи "третьего". Вырабатывая важные гормоны, кадык находится намного ближе к головному мозгу, что способствует более быстрой доставки "информации к действию".
И в заключении хочется обратиться ко всем владельцам кадыка. Берегите свое "Адамово яблоко" и тщательно массируйте его в "необходимых случаях"!

Странные и неподвластные науке существа, обитающие на нашей планете. Имя им !пудель!.
Слово !пудель! в переводе с большинства древних языков переводится, как «странный чужак» или «чужой странник».
Рисунки, изображающие древних !пуделей! ученые находят в пещерах доисторического человека. Скелеты существ, по внешнему облику напоминающие пуделей с выдающимися челюстями и пятью рядами зубов, находят в глубочайших земных слоях.
По одной из легенд первый !пудель! появился на Земле из вулканической лавы, когда нагревшись до гигантской температуры она попала в океан. Все рыбы в округе сварились заживо, но одна больная и немощная рыба спряталась так глубоко, что кипящая лава не достала ее. Но вулканический пепел упавший на ее чешую, превратил ее в !пуделя!.
Реальное же происхождение !пуделей! остается неразрешимой загадкой. В настоящее время большинство исследователей придерживаются теории внеземного вмешательства.
Много миллионов лет назад, когда жизнь на Земле только зарождалась гости из другой звездной системы сбросили на нашу планету споры древних !пуделей!. Они надеялись тем самым уничтожить жизнь на нашей планете, ведь древние !пуделя! пожирали все, что попадалось им на пути.
Но инопланетяне просчитались и !пуделя! оказались недостаточно кровожадными и не справились с эволюцией видов.
Со временем зубы их выпадали, мозг уменьшался и !пудель! превратился в то, что мы сейчас видим на улицах наших городов.
Но коллективный разум !пуделей! всего лишь дремлет, он не уснул, а потому остерегайтесь этих потенциально опасных существ. И всегда будьте готовы к войне с ними.
[350x450]

Последний фильм про человека-летучую мышь Бэтмана открывает тайну его происхождения и нечеловеческих способностей. Бэтман - потомок отважных хоббитов.
Фильм называется "Бэтман бэггИнс". А я уверен, все вы помните его предков:
Бильбо БэггИнса и Фродо бэггИнса. Так вот, гены их передались через века и параллельные миры всем известному Бэтману.
Ура хоббиту-летучему мышу!

Я недавно осознал, что женская традиция ходить толпой в туалет пошла еще с древних времен, когда люди ели мамонтов.
Мужики ходили на охоту и в томительные моменты ожидания проходящего мимо засады мамонта могли бегать в сортир только по одному.
- Мужики, я поссал. может, следующий бежать.
- Теперь моя очередь. Я побегу.
У женщин же все было по-другому. Они сидели в пещерах и готовили мамонтовье мясо. Консервировали на зиму, варили щи, жарили отбивные. А так как у мамонтов мясо было жесткое, то готовилось оно долго.
- Все поставили мясо вариться?
- Поставили...
- Ага...
- Угу...
- Все...
- Бабоньки, тогда может пойдем отольем?
И дружный женский хор:
- Пойдем... отольем!
И все пошли отливать...

Мне недавно один добрый человек сообщил, что я всякую муть сюда толкаю, и, мол, не для того нужен человеку дневник. А читателям моим муть эта совершенно не нравится, и посему они пишут все меньше комментов.

Просьба - напишите свое мнение по этому вопросу.

Кто-то хочет от меня постов в стиле "а у нас во дворе прорвало канализацию, и весь день воняло"?

Или вам нравится сия муть и мне продолжать ее сюды толкать? :)
Уфф.

Да, я оборотень. Первый раз за жизнь признаюсь в этом. Пускай только себе, но возможно, скоро об этом узнают и другие. Понимаю, что вряд ли кто-то поверит в это, ведь я и сама не хотела верить больше двадцати лет.
А когда вечерами у меня начинают быстро расти волосы на всем теле, появляются коготки на руках и ногах, когда мое тело уменьшается, и появляется хвост, в те моменты я забываю о своем людском обличии. Меня тянет на деревья, энергия бьет через край. Хочется взмыть ввысь, перепрыгивая с одной ветки на другую.
Самое сложное после превращения – это умудриться спастись от моей кошки Томарки. Усы ее поднимаются, уши поворачиваются в мою сторону, она принюхивается и, наконец, просыпается. С молниеносной скоростью я выпрыгиваю в открытую форточку и зацепляюсь коготками за ветки тополя. И с этого момента я уже в своей стихии, а Томарка смотрит на меня с досадой из-за оконного стекла.
– Останешься у меня сегодня? – задает вопрос мой парень, и кровь моя холодеет в жилах.
– Мне нужно оказаться дома не позже полуночи, – отвечаю я, едва сдерживая плач. – Но мы можем постараться все успеть.
Ни одну ночь я не могу провести с мужчиной, а заниматься любовью с другой белкой не так просто. Но если разбудить хорошего самца в ближайшем парке, то он будет вытворять со мной такое, что ни одному парню и не снилось. Настоящий животный секс спасает меня от дневной грусти, одиночества и мыслях о самоубийстве.
А как я люблю шишки! Захватишь шишку в лапки и выгрызаешь из нее ядрышки божественного вкуса. А сзади старается самец с огромным пушистым хвостом, и понимаешь, каким должен быть рай. Но начинает светать, и я скорее бегу домой, прыгая с одного дерева на другое. И вот она – родная форточка, мой вход в тот мир, где я живу днем и ничем не отличаюсь от остальных людей.
Но что это? Мой малюсенький беличий мозг силится понять в чем же дело. Он приспособлен только лишь для прыгания, поиска еды и размножения. А эту странную преграду он не знает, как преодолеть. И я сижу на тонкой ветке на высоте седьмого этажа и смотрю на закрытую изнутри форточку. Томарка уже давно спит, свернувшись калачиком среди цветов на подоконнике.
Шерсть начинает исчезать, тело растет, хвостика уже нет, ветка подо мной громко трещит. Томарка просыпается и видит через оконное стекло лицо своей хозяйки, охваченное животным ужасом.

– Я хочу тапочки-самоходки! – прошептала девочка в оранжевых гольфах, прижавшись к дубу-великану.
Крона огромного дерева застилала небо над головой, словно шляпка огромного гриба, а толстый ствол было не обхватить даже вдвоем. Уже ни один десяток лет люди верили, что этот дуб, стоящий в одном из лесных оврагов, помогает их желаниям исполняться.
– Совсем дети сбрендили, – подумал дуб и зашелестел верхними ветками. – А у соседней березы надо спросить набор тренировочных гармошек-самоделок.
Дуб никогда не отличался добротой. За годы паломничества люди ему ужасно надоели, а так как уйти с этого места он не мог, то придумал развлечение – отвечать про себя на просьбы людей.
– Хочу ведущую седьмого канала! – невысокий парень в мятой синей рубашке выглядел очень застенчиво. Он держался за дуб одной рукой, постоянно оглядываясь. Наверняка боялся, что его кто-нибудь заметит.
– Ну, это я легко! – подумал дуб. – Только приведи ее сюда, уговори сплясать гопак и она твоя!
Осень сдувала пожелтевшие листья и роняла спеющие желуди. В воздухе пахло свежестью и приближающимся дождем.
– Хочу, чтобы у начальника задница треснула! – мужичишка в сером костюме так усердно прижимался к дубу, что ненадолго перестал даже дышать.
– Достойное желание! – усмехнулся дуб. – Вот бы у вас всех она треснула, может быть тогда до меня бы не дошли.
Годы проносились мимо огромного дерева, то обсыпая его искрящимся снегом, то обливая осенними дождями. Сотни людей прижимались к его потертому стволу и произносили сокровенные желания, а дуб язвил им в ответ. И всем это казалось само сабо разумеющимся. Но однажды волшебный дуб все-таки помог желанию исполниться.
– Есть хочу! – прохрюкал кабан, прижимаясь к дереву мохнатой спиной.
И сверху посыпалось столько желудей, что бедное животное не могло съесть их больше недели. Кабан так и не понял, что же вызвало такое внезапное прибавление еды вокруг себя, но этот праздник желудка он запомнил на всю жизнь. И долго еще в роду кабанов ходили легенды о Великом Кабане-Колдуне, вокруг которого сами собой возникали горы золотых желудей.

В попытке перепрыгнуть с окна на балкон кот черный, как гуталин, не удержался и, царапнув на прощанье железный подоконник, сорвался вниз.
Вечер выдался холодным. Приближался май, но весна еще продолжала бороться с ночными заморозками. Снег только сошел, и это было совершенно не на лапу падающему с седьмого этажа черному коту. Упал бы Малевич на неделю раньше, угодил бы точно в полуметровый сугроб. А теперь ему пришлось падать в жидкую грязь.
«Все-таки лучше, чем на асфальт», – успел подумать кот прежде, чем его лапы ощутили дикую боль. Она прошлась по всему телу и ужасающе ударила в голову. Кот покачнулся и лег животом в холодную жижу.
Голова пришла в норму, и на горящих лапах Малевич поспешил скрыться под кучей досок в глубине двора. Там было теплее, чем в обдуваемом ветром дворе. Он постарался успокоиться, но сердце безумно билось, отдаваясь глухими ударами в больных лапах.
Проснувшись глубокой ночью, Малевич забыл о вечернем падении и вспомнил о нем только, когда начал потягиваться. Боль снова пронзила его конечности, но теперь он уже мог ее контролировать. В соседнем дворе громко лаяли собаки, загнав трехцветную кошку на высокое дерево. Свет фонаря над подъездом нежно играл в ее шерсти, ослепляя лающих внизу собак.
Слух Малевича уловил очень тихий шорох, уши его мгновенно повернулись, зрачки расширились, шерсть поднялась. Он прижался к земле и медленно стал двигаться туда, откуда исходил шорох. Выбравшись из-под досок, он увидел большой клубок цветной шерсти похожий на тот, что недавно он размотал дома. Но этот клубок во дворе был намного больше домашнего.
Вдруг клубок распался, и из него выкатились два белоснежных кота. Свет фонарей, отраженный их яркой шерстью ослепил Малевича, и он сделал шаг назад, еще больше прижавшись к холодной земле.
– Мы не причиним тебе вреда, – услышал в своей голове Малевич и удивленно посмотрел на странных котов, выбравшихся из клубка. – Мы прибыли из далекого будущего.
Малевич почти перестал дышать. Он уже совершенно забыл о боли в лапах, ему сейчас было не до этого. Белые коты сели напротив и уперлись в него зелеными глазами.
– А что с твоей шерстью? – снова раздалось в его голове. – Почему ты черный?
– Я всегда был черный, – попробовал мысленно ответить Малевич, и у него получилось.
– В будущем уже нет черных котов, и мы не знали, что когда-то они существовали.
Малевич окончательно убедившись, что опасности нет, поднялся с земли и сел на задние лапы.
– Знаешь, нам нужно уходить. А боль мы тебе убрали, и она никогда не вернется даже, если ты упадешь снова.
Малевич повернул голову и посмотрел на белых котов под другим углом – так было намного интереснее.
– Прощай, черный кот, – пронеслось в его голове.
– Прощайте, – успел только подумать Малевич, как вокруг белых котов мгновенно собрался моток цветной шерсти.
Клубок закрутился, подняв столб пыли, и исчез в холодном ночном воздухе.
«Черные коты будут всегда!» – улыбнулся про себя Малевич и побежал в соседний двор спасать трехцветную кошку.

Таня никак не могла жить в этом мире. Она постоянно ловила себя на мысли, что все вокруг ее раздражает. Звуки шумной улицы за окном, ужасные голоса дикторов радио, шум из соседней квартиры. Она ненавидела цвета, которые окружали ее. И казалось, на свете не существует такого цвета, который бы не выводил Таню из себя.
«Я здесь по ошибке, по какой-то чудовищной ошибки, – твердил ее внутренний голос. – Этот мир совершенно не гармонирует со мной. На моем месте должен быть кто-то другой!»
Читать далее...

Сложно сейчас вспомнить, кто предложил мне эту работу. То ли я объявление увидел в газете, то ли еще что-то в этом духе. Требований к кандидату почти не было, нужен был хоть кто-нибудь. Я почувствовал, что именно туда мне и стоит пойти прежде всего. Мой внутренний голос согласился с этим решением, и я пошел.
Читать далее...