любовь зла - полюбишь и велкопоповицкого козла
как только что-то несерьёзное - нам сразу серьёзность подавай и планы на будущее, а как снова разговор о серьёзном - так ну это всё нахуй, когда такая молодость на дворе
Всё же было неплохо, а потом вот это вот - и стало сложно, и я стала вести себя, как самая настоящая дура, класть голову чужим на плечи и опять искать во всём подвох. Хотя ладно, так ведь и раньше было.
И, вроде, в тайне, но ведь ничего и нет.
Надо разговаривать.
Меня смущают эти моменты, когда голова кругом и я прячу лицо в ладони, и горят, горят, горят щёки. Что-то такое, ну типа рука в руке и спать губами к губам, а я не могу верить и не могу понимать с полуслова и боюсь, боюсь, боюсь дневного света. Спрятаться в подушках, провалиться в дневной сон, почему-то прощаться по-французски. Не знаю, как подытожить.
1.
Бывают эти, которые обещают помочь, если вдруг проблемы, которые не закусывают водку, которые видят разницу в глазах городов. Бывают моменты, когда понимаешь, какими должны быть дороги, какими прямыми путями нужно идти, но ищешь поворот или эскалатор в никуда. Есть я, есть ты, есть тайна, февраль в августе и более полугода хождений туда-сюда. Разные, разнообразные, в образах литературных героев школьной программы и с репликами из альтернативной прозы, мы здесь, мы там, мы в разговорах по душам, в случайных действиях, одноразовых поцелуях, любви по дружбе и сексе от безделия. Музыка, бесконечные деревянные кухонные столы, неправильные аккорды, моральное уродство, будни по выходным, вечные выходные и однородные члены предложения,
слишком дохуя однородных членов предложения.
2.
У меня всегда холодное лицо. Ноль эмоций. Даже не знаю, как это получается. Совершенно случайные люди об этом говорят.
3.
Если блевать, то водой.
4.
Чёрный кусочек и чёрный юмор - это же логичнее четырёх законов логики.
5.
Есть ещё те, кто так сильно сжимает руку в своей ладони при расставании, что ты почти плачешь от собственной слабости, но некогда данные предсказания о твоей силе не дают расслабиться и почувствовать себя полом, лежащим на потолке у соседей. Старые дома с подоконниками, на которых можно засыпать в обнимку, так, чтобы голова на чужом плече, так, чтобы голову с плеч от навязчивых запахов. Где-то горы грязных бокалов в кухонной раковине, одежда на полу, опять рукопожатия и безостановочное веселье, а ещё эти разговоры по душам. И да, меня зовут Даша. Моё имя снова потеряло очень важную букву.
6.
Кашель, 38 с запятыми, места в проходе, стандартный тамбур.
7.
Сохраняй движение.
Мне вдруг показалось, что этот бездарный август - это одна сплошная эмоция. Когда я родился, я был абсолютно голым. Когда я садился в поезда туда-обратно, я был идеально глупым. На кухнях игры в бессонницу, полуприкрытые веки, чистый август, чёрный смех. Как-то, знаешь, вдруг случилось, что надо всё забыть, что забыться, сбежать, потерять июль, потеряться, выглянуть в окно и прокричать, что всё позади. И клясться, клясться, клясться, что всё в порядке.
Я влюбился в 100500 раз, разлюбил своё прошлое, окрылился и охуел, наверное.
Всё, ребята, мы нарываемся на плохие новости, настраиваемся на хорошее, поднимаем руки к небу, орём и купаемся в ночном дожде. Где-то на небе не отключили горячую воду, не закрутили вентили и передали привет всем смеющимся. Шутите, кричите, корчите гримасы радости, прикрывайте веки и жмурьтесь от капель. Не так уж и важно, в какой последовательности. Не так уж и важно, какими словами. Просто говорить, просто торопиться, легко покидать насиженные места и бежать, минуя крыши и навесы. Боже, прости за все перевёрнутые кресты.
Есть люди, с которыми живёшь настоящим, есть люди с которыми живёшь по-настоящему. И не надо никаких классификаций. Вот, пожалуй, и всё, что я хочу сказать.
да и что с меня взять, если телефоны не так уж искренни ололо
Меня не покидает ощущение, что я живу в бульбуляторе.
А это не знаю даже, тривиально всё так. Не очень резко срываться с места, ехать до предпоследних станций и узнавать места боевой славы. Ну и опять же - музыка, виски, всякие памятные раритеты и утренние записки на вырванных из книг страницах.
Ну и с пивом под дымовой рассвет - святое дело же.
Я не знаю, как об этом говорить, когда всё так вовремя происходит.
По-другому ли?
По-разному.
И это здорово.
Примерно такое ощущение, как будто под звук ногтя, скребущего доску, ударить себя серебряной ложкой по зубам. Морали у басни нет, принципы тоже отсутствуют, от правил остались одни исключения. Остаемся зимовать.
очень хочу фломастеры цветные
много
сейчас ебанусь
очень-очень
Я живу этим запахом московской ночи, когда толщи пыли в порах кожи, и остывающий асфальт корчит рожи трещин случайным прохожим. Позже будет лучше на этих улицах - и такое возможно, но только как в пословицах, только если осторожно. Колени разодраны в кровь, нет пластыря, у всех мозоли между пальцами, но нехуй к этому цепляться, это уже не удивляет даже. А вот что важно: мы, как в рекламе, такие парни разные, а у всех каждый день общие праздники, ничейные дворы, парадные и падики. Да разве это правильно, да кто так плавит палевно, и надо бы, наверное, созвониться с мамой, довольствоваться малым, но только ещё рано, но столько планов, и на коленках сворачивается кровь на ране недавней. Так себе травма, бывали и похуже, так что сегодня не об этом говорим и слушаем. А всё же запах этот, родной, московский, вдыхаю день за днём в пустеющих дворах и на живущих перекрёстках, и будет так же завтра, и послезавтра, и после-после.
Жизнь у меня как запотевшая бутылка Аква Минерале в холодильнике. Открываешь, делаешь первый глоток, заранее поморщившись от пузырьков, но оказывается, что это только на этикетке написано "газированная". А на самом деле кто-то в пустую бутылку просто налил воды из-под крана, чтобы потом попить. Не, ну а чё, от жажды тоже помогает. Я не обламываюсь.
всю эту хуйню писать это вам не на людях плакать в салфетки оранжевые
мама знает много лишнего
стыдно
чё
В общем, я не люблю черновики. И наброски недолюбливаю. Простой карандаш - это скучно. Мало того, что можно стереть, так ещё и обводить по два раза надо. Лучшие друзья - чёрные гелевые ручки. Не про планшет, не про рисунки, а про жизнь, пацаны.
И я всегда знаю, с кем буду пить Мартини, кто принесёт ром, а при ком будет стыдно курить.
Да знаю я, что нужно делать. Только понятия не имею, как бы сделать так, чтобы это доставляло радость.
Ну, хоть чуть-чуть подольше. Ну, или вообще.
Раньше было веселее, что ли, хуй знает.
Да не было.
"Спасение" - тоже крутое слово, как и "отчаяние". Одной вредной привычкой меньше: нет стремления к звуку [р].
Или одним принципом.
Я, даже когда сама с собой разговариваю, всё равно не могу согласиться, а тут обуковлять буквы и обожествлять звуки надо.
Переживётся, приживётся, чё.
Пожалуйста отзовитесь те, кто в прошлый раз прикручивал эту злополучную полку к моей стене, а то меня опять отхуячило свежей порцией упавших с неё книг и журналов. Спасибо.
Ах да. Ещё спасибо охуенным шутникам и шутницам за их охуенные шутки.
Я наловчилась звонить по нужным номерам. Теперь нужно это научиться делать в нужное время.
Хотите верьте, хотите не верьте, но я вчера от нечего делать расплакалась над программой Джесики Симпсон на мэтэвэ, а потом еще прослезилась над Чамскрабером, которого уже в третий раз палила, в общем-то.
Знаю, кому нужно позвонить. Не знаю, когда все это закончится.
Одна из моих новейших тенденций - это игнорировать знаки препинания и спотыкаться о такты и ритмы. Нет, не вяжу узлами, нет, не держу за рукав, не запрещаю стоять над разинутой пастью пропасти. Будь что будет, будет как есть. Этажами, многоэтажками, метрами, километрами, ветром, зноем, вечными темами и непримиримыми абзацами.
Просыпаю, не просыпаюсь, сплю, живу поздними праздношатаниями и не обижаю всех этих.
Бывает же такое, когда какие-нибудь обрывки воспоминаний каждый раз вызывают сильнейшее сокращение мышц на лице.