После месяца валяния в своей домашней "корзине" Собакин уже неделю стал проявлять активность - радостно встречает всех домашних, притаскивает свои игрушки в зубах, спонтанно делает обходы всех уголков нашей квартиры. Одним словом, мой киндер потихоньку восстанавливается. И вот вчера на него нацепили ошейник и торжественно вывели на улицу. Бог мой, как он крутился!
Первым делом помчался в ближайшие кустики делать свои секретные делишки. Затем потянул, насколько мог, по известной ему прогулочной тропе в парк. Шнырял там на поводке от обочины к обочине аллеи, вынюхивая подзабытые уже запахи, и обделал (пометил) почти все попавшиеся деревца, напоминая о себе - я уже большой, я тут! Правда, домой по лестнице карабкался, подтаскивая свои задние лапы, устало.
Вчерашний "подвиг" был повторен сегодня утром, когда я с утра снова вывел барбоську в парк. Нынче прогулка была несколько продолжительнее вчерашней. Результат: слопана вся попавшаяся и еще зеленая трава, как и вчера помечены деревья, а на своей любимой площадке Собакин вздумал поиграть и притащил мне найденную в траве пластиковую бутыль. Даже умудрился погавкать на тёток, убирающих возле дома опавшую листву - ну, не нравятся ему всякие метуще-скребущие орудия труда.
Одним словом, через месяц, проведенный на "больничном", мой Собакин выходит из подполья, как настоящий партизан. Хотя больше он напоминает мне Маресьева, когда тянет за собой свои задние ноги, устремляясь к интересным кустикам. Но, что поделать, необходимо разрабатывать мышцы и суставы, и я надеюсь, что через месяц-два мой барбос снова начнет носиться, как угорелый, на собачьей площадке со своей подружкой-доберманихой Джиной. Он справится.

Вчера сходил на выставку в Лен Экспо - очередная "Автомеханика". Юра вкалывает на стенде, встречает клиентов и квасит с ними. Судя по всему вчера хорошо "наобедался".
А вообще, выставка хиреет год от года. Наибольшее столпотворение, естес-но, в залах с легковыми автомобилями - суета, блеск отполированых боков, музыка и мелькающие или стоящие, как истуканы, возле новой модели легко одетые девицы. Будто народ пришел полюбоваться на стройные ноги и голые животы! Или нынче автомобиль стал секс-символом? Продолжением того, чего не хватает?
Помнится, заявлялась выставка когда-то как чуть ли не филиал Франкфуртер Мессе. Нынче г-н Кулаков превратил её в умирающее действо, от которого шарахаются почти все известные европейские производители. Говорят, что слишком задраны цены за аренду площадей, а толку - ноль.
На нашем стенде попил кофею, заботливо сваренного Натальей. Она же рассказала мне об окончании пробега до Владивостока, и что херр Мюллер лично трясся по строящейся дороге от Читы до Владивостока, от чего страшно похудел и до сих пор не может прийти в себя от увиденного. Чай, увидел Россию и нашу сибирскую жизнь вместо привычной Москвы! После пробега заявил, что теперь понял, почему никто никогда не завоюет Россию. Ну, а мне было сказано, что я прекрасно выгляжу - видимо, отдохнул. Что ж, приятно хоть это. Удвоим наши усилия :-) и продолжим в том же ключе.
Ну, а от выставки ощущения праздника почему-то не осталось, как было раньше. Да и что, собственно, праздновать? Собрались некие люди и устроили себе праздник в ограниченном павильонами пространстве - шарики, бубенчики и суета. Большинству же плевать.

Интересно, а на какие шиши теперь будет жить Лёхина жена и двое детей??? Она работает в проектном институте, живут в общаге на пр. Стачек, детей двое - 12 и 14 лет, мальчик и девочка...
После похорон Юра на этот вопрос ответил осторожно-уверенно:"Ну... я буду помогать..." Да, блин, сам с тремя киндерами... Вот этот вопрос и мучал меня во время, да и после прошедщих в четверг похорон - ведь никаких собранных нами денег не хватит, чтобы вот так годами, до взросления детей хотя бы, помогать.
Запомнилось в сумбуре не так уж и много.
Сырой и ветреный день. В часовне на Южном, где отпевали, уютно и гулко. Гроб с Лёхой закрыт наглухо. Пахнет ладаном и горячим воском. Были почти все наши - даже Львович и сам фюрер. Так как я чуть опоздал, Львович дал огоньку, чтобы зажечь свечку.
После отпевания поехали на самую окраину Южного. Выходим из машины: в первую очередь ударяет в нос запах - ведь напротив через дорогу - полигон для захоронения отходов. Ветрено, сыро и грязно. Могильщики вычерпывают мятым ведром желтую воду из отрытой могилы. Мать, лежа на закрытом гробе, долго прощается. У сынишки на глазах слезы, у дочки опухший носик, красные глаза. Обоих обняла и закрывает от промозглого ветра небольшого росточка Лёхина жена. Выглядит растерянно. Рядом с ними стоит Юра. Тоже придерживает за плечи взъерошенную дочку.
Юра высыпает из кулька на крышку гроба освященный песок в виде креста. Сынишка долго стоит рядом, водит пальчиком по песчинкам, что-то шепчет - прощается. В глазах стоят слезы.
После опускания Лёхи в могилу все бросили по горсти песка, и двое могильщиков стали наваливать мокрую глину. У одного звонит мобильник, что-то отвечает. Замечаю на лице нашего голландца удивление: что-то бормочет, возмущен - ведь не по-христиански.
Положили венки, цветы, зажгли пред портретом принесенные из часовни свечки - там в укрытом от ветра пространстве стало уютно. Спи, Лёха...
Домой вернулся только в час ночи - решили встретиться после кладбища с Марковной, ТЕ и Маргаритой - все больше в фирме не работаем, а вот встретились на похоронах. Так уж вышло. Помянули.
А вот вопрос мучает... За что им всё это?

Вчера заехал в бывшую контору. Встретился с Юрой, отдал деньги для Лёхиной жены. В конторе в холле стоит столик с фотографией, горит свечка, пахнет горячим воском. Стихи под фоткой написал, не иначе, сам Львович.
Лёха, наш скромный Лёха никогда не вылезал и ничего не требовал, видать поэтому фотка получилась сильно зернистой, да и ту искали, чтобы вырезать его лицо из какого-то общественного собрания. Вот и смотрит он на меня, как будто из-за полупрозрачной пленки, разделяющей нас.
Подробности происшествия просты - пьяный ухарь не вписался в поворот на Таллинском шоссе и въехал в багажник, стоявшей на обочине Лёхиной девятки. А перед открытым багажником стоял заменивший проколотое колесо Лёха, наверное, убирал инстументы. Интересно то, что алкаш-восьмерочник даже попытался бежать, но заснул мертвецким сном через тридцать метров. И очень был удивлен, когда его разбудили гаишники...
Сегодня похороны. Я буду. Буду не потому, что слишком тесно был с ним знаком. Буду потому, что он - первый из наших конторских, нелепо погибший от свалившегося "кирпича", потому что с ним общался последним на прошедшей неделе, потому что он никогда ничего не просил. И потому, что он пожелал мне удачи. Хотя самого Лёху удача обошла стороной...

Нынче осень выдалась урожайной на всякие смерти.
Только вчера под вечер мне сообщили, что задавили насмерть Лёху Ф. Катил в воскресение домой от родителей и, проколов колесо, на обочине Таллинского шоссе попытался его поменять. И попал под колеса пьяного в дугу местного автомобилиста на задрипанной восьмерке. Слава Богу, умер сразу, поскольку со слов Юры, который вчера с его женой ездил на опознание, переломано было все, включая позвоночник. Юра, как всегда, помогает всем - взял к себе домой Лёхину дочку, надо понимать, младшую...
Вот так вот бывает. А ведь на прошлой неделе, болтаясь по своей бывшей конторе, зашел к Лёхе поболтать. Он, помнится, поинтересовался моими "успехами" в поисках работы и на прощание пожелал удачи. Вот и не стало теперь в конторе единственного близорукого нашего программиста... И еще одна жена и двое детей будут жить дальше.
Да, как-то мрачновато началась нынешняя осень - сначала погиб Вяча, возвращаясь домой на машине, затем удар хватил бородатого здоровяка Хильке, о чем сообщил мне Ханс, недавно каким-то образом свалился в лестничный проем борец за правду Млодик (Юра вчера сообщил об этом), и теперь вот Лёха. Не забыть бы еще моего Собакина, попавшего в историю тоже в сентябре, и теперь медленно оживающего и начавшего ходить на трех с половиной ногах, похожего на лист фанеры после всех операций.
Странная получается концентрация событий нынешней осень. Рушится мой мирок. Мирок, в котором, всегда были знакомые мне и приятные люди, в котором всякая вещь лежала на своем месте. Мир, к которому я привык, как-то стремительно стал видоизменяться, и эта стремительность вызывает тревогу - ну, почему так много негатива и в такой короткий срок?

Два дня просидел у братьев на даче. Погода была отвратительная - ветрено, сыро и дождливо. По вечерам после трудовых будней по даче сидели вместе в протопленной избе и под водочку и сытную закусь обсуждали насущные проблемы.
А вчера весь день валил мокрый снег. Насыпало до 5 см и завалило зеленые еще пока листья яблонь, траву в огороде. Утром снег начал таять, обнажив зеленые лужайки, опавшую листву и размокшую глину на обочинах канав - будто и не было зимы...
Репетиция зимы удалась. Но в Питере в это время лил проливной дождь.

Позвонил Юра. Порадовал. Вчера был представлен новый начальник - вместо меня. И кто? Да конечно же кадр из Сертолова. Полку ск...в прибыло! Теперь все на своих местах. Все друг друга знают. Всем удобно. И нет возмутителей спокойствия.
Вторая новость касалась нашего бывшего фюрера, с которым я общался на днях. Тот все же поехал в Москву на переговоры с самым главным хером, которому я чуть было не испортил карьеру - нынче в связи с его повышением на СНГ одна должность освобождается. Естес-но фюрер метит на неё. Дай Бог ему удачи!

Вчера вечером довольно долго общался по телефону с Хансом, который живет нынче в своей Германии, так же, как и я, оставив когда-то после многолетних приключений в России и дома работу начальника-руководителя-организатора. Когда-то он был моим генеральным директором...
Интересна его сегодняшняя позиция. Оставив поиски работы после очередного завершившегося цикла начальствования, Ханс с женой осел в маленьком и тихом городишке в Баварии и вот уже года четыре живет, не рыпаясь и не подыскивая себе новое начальственное место. Говорит, посидел-подумал и решил для себя - а на фига мне вся эта суета? Сейчас подрабатывает себе на жизнь преподаванием в местной школе и страшно доволен этим, ведь на жизнь хватает, а в миллионеры всё равно не попасть. "Главное, живу в согласии с самим собой. И полностью пересмотрел свои взгляды на то, что хочу от жизни," - заявил он мне. Добавлю от себя, что теперь он никому и ничего не должен. Что ж, человек сознательно вышел из этой дурацкой гонки за должностями, за мифической необходимостью кому-то что-то доказывать, противоборствовать и, в сущности, полностью зависеть от внешних обстоятельств вроде смены очередного начальника или изменения политики фирмы, дающей тебе работу. Ведь все эти потуги - лишь следствие желания заработать деньги, а разве это главное в жизни? Почему-то получается так, что потратив энное количество килокалорий и нервов, создав что-то, преодолев всякие партизанские засады, устраиваемые судьбой, человек остается перед фактом - почти никто не помнит о том, что вот некий N что-то там создал, во что-то вдохнул жизнь или что-то организовал. Стоит только исчезнуть с поля, как жизнь, оказывается, идет дальше, а все заслуги забываются одновременно вместе с уходом тех, кто тебя знал. И никто не повесит портретик на стене - смотрите, вот он тот самый! - люди живут дальше, приспосабливаясь к новым суловиям, привыкая к новой данности. А тот самый N оказывается в пыли и паутине... А жизнь так и проходит мимо в этой череде сменяющихся дней - подъём, работа, домой, спать - и дети растут, дом разваливается, родственники и друзья расползаются по другим городам, а бывает, и просто уходят насовсем. Жизнь, твоя жизнь просто проходит мимо, потому что все время съедает, в общем-то, бесполезная суета на чужого дядю.
Кстати, Ханс с огорчением сообщил мне, что его приятеля по "приключениям в России" хера Хильке, бородатого здоровяка с голосом, идущим, как из пивной бочки, и любителя марципанов, внезапно хватил инсульт - лежит нынче в больнице в Москве, и неизвестно, чем все закончится. А хватил он его в самом полете, посреди непаханного поля работы, естес-но, на чужого дядю. Вот тут-то Ханс и пришел к мысли, что "человек иногда внезапно смертен". И занимается теперь самосозерцанием, и наводит порядок в своем домишке в одуряюще спокойном по вечерам провинциальном баварском городке с чистым горным воздухом и яркими звездами в черном бархатном небе.
Напоследок Ханс потребовал, пока я нахожусь в безвременьи, и ссылаясь на сезонную дешевизну авиабилетов, всенепременно посетить его и Ханни этой же осенью - "хоть в октябре или ноябре, когда захочешь", - обещая кров и постель.
Что ж, мысль застряла в моей пустой голове. Не знаю, соберусь ли я, но было бы и вправду приятно укатить в предальпийскую сказку с её вечерними разговорами. Ханс много передумал с тех пор, как плюнул на эту высасывающую соки суету.

Вчера возил Собакина на вторую операцию: прооперировали вторую ножку и зашили. Увы, той первой задней лапой, в которую лучший в Питере доктор вставил титановый штифт, дело не ограничилось. Через полторы недели после операции Барбос стал вставать на свою железную ногу, а вот вторую что-то таскал за собой. После очередного посещения врача и рентгена диагноз стал ясен - перелом шейки бедра. И вот вчера наш оживающий Собакин был снова разрезан под наркозом и снова зашит. Остается только верить обещаниям хирурга, что после трех-четырех недель моя барбоска, наконец, оживет и сможет сама передвигаться по своим шкодливым делам. Пока же лежит Собакин в своей корзине, ничего не ест и скулит, пока не сделаешь укол. Жалко бедного...
Так вот и сидим дома вдвоем - он да я.
Честно, не ожидал, что дома накопится столько всяких мелких дел, которые копились, верно, годами. Пролетел почти месяц моего вынужденного безделья, а я всё таскаюсь по магазинам и покупаю всякую мелкую строительную чепуху. А потом все это приделываю и убираюсь в квартире. Впрочем, такой распорядок мне даже несколько нравится - ведь сам себе хозяин, и теперь никуда не нужно торопиться по утрам, проклиная пробки, и чувствовать себя всем обязанным. Одним словом, пока совершенно "не устал" от своего домосиденья.
Впрочем, в среду побывал на работе. Провел там почти пол-дня, общаясь с коллегами. Забавно, но только спев поставить машину во дворе, увидел спустившегося с третьего этажа Пузырька. Как обычно кругленький и в мятой, но белой рубашке, тот спустился вниз и копался в своем Форде. Поздоровались, даже пожали друг дружке ручку. "Как дела?" - спрашиваю. "Да, ничего,"- и подрапал через ступеньку наверх, неся впереди свое пузо. Что ж, хорошо, когда всем хорошо. Впечатление было несколько испорчено звонком новопреставленного и.о. тех. директора Виктора, тут же набравшего мой номер, как только я проходил черех свою ремзону, здороваясь с ребятами. Тот напомнил мне Правила посещения мастерской, брякнув что-то про сопровождающих. Я уже посторонний! Вот так! Впрочем, для него я никогда не был своим. Офигеть, и это я, который все это создал и проработал шесть лет, теперь посторонний! Итак, пионеры торжествуют. Но и перемен никаких не заметил - ни к лучшему, ни к худшему. Будто замерло всё.
Вечером позвонил своему бывшему фюреру поздравить с прошедшим 29-го ДР, тот поинтересовался, если пригласят, пойду ли работать снова в ... Оказалось, он встречался вчера с прилетевшим самым главным из концерна в Питер. Вероятно, пытается наладить сотрудничество, сидя, как и я, дома. Что ж, если выгорит, то пригласит на то же и для того же. Хотя в одну реку дважды не войдешь.

Увы, вторая неделя проходит под знаком какой-то противной простуды. То ли я не даю себе прибить её окончательно, таскаясь за город, то ли плохо лечусь. Да еще Собакин болеет - пришлось попереживать, и потаскать его на руках по этажам! А весит он уже немало - за 30.
Под окнами покрылся золотом вяз, и в комнате, когда светит солнце, тоже все золотое. Очень красиво. Бабье лето проходит, а я болею, вот досадища...
Поисками работы сильно себя не утруждал, да, впрочем, и тем, кто приглашал, тоже не отзванивался. Что-то сильно лениво, да и болею я.
Периодически позванивает Юра - на работе без новостей, разве что последнюю неделю - безвластие: Пузырьковский улетел в Иркутск, т.к. автопробег допер уже до Сибири. А великовозрастный "Витя" пребывает на Октоберфест в Мюнхене. Остальные варятся, как могут, в отсутствие начальников.
Да и я что-то совсем расслабился. Хотя по известной пословице - "работа - не волк..."

Собакин снова преподнес сюрприз - пока мы на выходных развлекались на даче, радуясь осенему солнышку, Собакин попал под машину. Сбил его какой-то Джип, когда барбос, сорвавшись с поводка мчался по проспекту вдоль парка за трещащим мопедом. Сбил и даже не остановился. Звонок сына с такой новостью просто выбил из колеи. Переть до города оставалось часа три, учитывая пробки. Всю дорогу названивал по телефонам: то сыну, то в клинику. Итог истории: перелом голени задней ноги, требуется операция. Маленький лежит тихо дома и смотрит большущими глазищами на нас. Жалко.
Сегодня повезем его в клинику доктора Ефимова на операцию. Очень хочется, чтобы Собакин не остался инвалидом...

Вот так и пролетели две последние недели. Сижу дома, занимаясь всякой ерундой вроде реставрации входной двери, выбитой из-за того, что Собакин умудрился от избытка чувств, царапая дверь, подвинуть защелку - дверь пришлось выламывать. Забавно, но случилось это в мой последний день в конторе, пока я приводил в порядок дела, допоздна проторчав на работе. Теперь уже бывшей.
На днях был приглашен свидетелем в суд - уволенный Алексей решил побороться за свои права. В суде встретились с моим последним начальником и дамой, ответственной за персонал, - были удивлены безмерно. К слову на перерыве из зала выкатилась еще одна фигура - московская барышня с фамилией Ананьева, нынешняя директор по персоналу. Надо же, приперлась ведь из Москвы! Не иначе дело Алексея заставило пошевелиться даже московское представительство. Впрочем, дело, по сути, было проиграно, но с сохранением лица концерна - они согласились на мировую, подписав формулировку увольнения на "по соглашению сторон" и выплатив согласованную компенсацию в 54 тысячи... Алексей доволен, пионеры наказаны за проделанные ошибки, а московская мадам, выплескивая свои негативные эмоции и избрав целью бомбометания почему-то меня, во всеуслышание "поблагодарила" меня за "полностью разваленный сервис" и обозвала демагогом. Я проглотил сие публичное заявление молча, пожелав счастливого пути и дальнейших успехов, учитывая её принадлежность к Ж и великие познания в автосервисе, а также базарный нрав. Лети, рыбка!
И тут концерн попал на деньги, увы, - правда, не попал в газеты, а мог. Да впрочем, "денег у концерна - до ...", как в своё время говаривал мистер Соловьев про хера Г...на, стырив у него еще и акции впридачу.
Если посчитать все понесенные за прошедший пионерский год расходы, то сумма получится оч-чень даже немаленькая, равно как и та, которую нужно еще потратить для ликвидации причин развала. А если учесть убытки... Да, блин, удивительно, что все это проделано из-за щенячьего желания самоутверждения.
Анализируя события, я допер до мысли, что судьба моя была предрешена изначально. А я-то, болван, верил в открытость и разумность... Меня использовали. Интересно, кто же будет следующей жертвой - Юра?
Что ж, такое в жизни тоже бывает. Добавим страницу жизненного опыта. Но теперь, надеюсь, все получили, что хотели? Теперь паровоз полетит вперед?
Зато стал, бездельничая дома, больше времени уделять дому, лесу и Собакину. Этот мелкий умудрился на какой-то выставке, прошедшей в пятницу в Пушкине, занять первое место в своей 6-месячной щенячьей категории. Теперь его диплом и медалька с кубком ждет своего времени, чтобы быть засунутой к моим пионерским грамотам. Медальку, правда, мелкий попытался сожрать, но потом передумал - металл ему не по зубам.
Теперь доберусь, наконец-то, до любимых книг и пусть летит время...

Именно его я сейчас испытываю. Точка поставлена, нарыв вскрылся, а что дальше? Будем посмотреть. До Нового года есть время.
Вкратце все было так.
После того, как в пятницу ко мне вернулось мое письмо (то самое, что Пузырьковский перевел на русский язык и потребовал, чтобы я собрал подписи согласных с ним - тут же был послан далеко, но не дать своим людям почитать такой старательный перевод я не мог)- я тихо обалдел: подписали все. Стало легко и приятно, ведь когда тебя поддерживают те, с которыми я за эти годы успел переругаться, наказать и постоянно что-то требовал, это что-то да значит!
Бумажка с подписями была отсканирована и переслана с Москву тем же, что и раньше, с добавлением моих приключений после отпуска.
И вот 3-го в понедельник с утра был снова зван к Пузырьковскому на предмет "расстаемся мирно или с треском?". Ответ мой был таков - поскольку ответа на послание ни я, ни подписавшие письмо не получили, будем ждать-с! Мне торопиться некуда. А там - по ситуации. Если высокое руководство тебе поверит и все простит, то уйду я, если наоборот, то ...
В полдень был зван снова, честно, удивлен: прикатил, видимо, посланный пинком, технический директор представительства в Москве хер Мюллер. Далее последовало уединение в переговорной, причем сам Пузырьковский притащил пепельницу и тут же исчез, а секретарша - кофе, где мы вдвоем и пробеседовали и прокурили комнату в течение часа.
Конечно же, я вляпался в политику. Не мирового масштаба, но интернационального точно. Мне объяснили на чистом немецком языке, что "успешный менеджер не может допускать ошибки, назначив своего протеже на должность директора первого филиала в Питере, пусть тот и совершил много нелепостей", и уж точно эти ошибки признаны не будут, даже если "Вы, херр (мое имя), правы". Предполагаю, что концерн в Мюнхене и со своим главным представителем в России поступит в таком случае просто - уволит, а концерну это на фиг не надо - зачем признавать свои промахи, да еще со скандалом. К тому же здесь открыта первая в России собственная сервисная станция и т.д., "а Вы, херр (моё имя), своим письмом произвели революцию!"
Вся речь была направлена на то, чтобы подвинуть меня в сторону принятия решения, которого все в Москве ждали.
Сижу, слушаю весь этот бред, и отвечаю, что все же хотелось получить ответ от тех, КОМУ было это послание отправлено, тем более, что это уже не моё желание, а всего коллектива. "Ви мьне не верите, херр (моё имя)???" - набирает номер по мобильнику финансового директора по Восточной Европе, торчащего сейчас в аэропорту в Вене. Общаюсь с ним, т.к. копия письма была послана и ему. В ответ - примерно то же. Но момент истины настал. Я услышал ответ того самого руководства. И ответ был "для нормализации обстановки... вероятно, Вы правы...но сейчас другого выхода нет."
Ясно. Одному простили грехи, другому предложили расстаться и не обострять. Попутно представил себе мордастого телохранителя хера Главного и фразу о том, что "никому не позволено портить карьеру успешного менеджера" - а ведь и впрямь успешна: семь лет в России представителем другой автомобильной марки, и вот теперь, на взлете продаж,полтора года представителем нынешней всемирно-известной и второй в Европе...
Что ж, я не против концерна ..., я против сопливых и амбициозных руководителей в Питере, свалившихся на мою голову. Ответ самых главных в России получен. Отношение их ясно. И оно на сей день таково - негатив. Совместно принимается решение расстаться - как бы то ни было, а начатое дело должно развиваться и в Питере в том числе.
Беру ручку, готов подписать предложенные бумаги. Стоп! Мюллер, останавливает меня, просит подождать и приносит новые - "там все то же, но другая сумма". Вот это подачка! Видать, за примерное мое поведение.
"Ви понимаете, типерь атвичать будит он, - показывает на возникшего в дверях Пузырька. - Если фсе будит плехо, он отвечаит. Кстати, оставьте мьне свой личный номир телефона - мир тесен".
На том и расстались. Мюллер с копией подписанной бумажки полетел цурюк в Москву показывать её главному херу, бывшему в командировке в Казахстане и финансовому херу, торчавшему в Вене, - проблема улажена, и всем хорошо.
Далее неделю я передавал дела, в пятницу уперся домой только в девять вечера. Ребята отнеслись к окончанию истории с пониманием. Пузырьковский переоформил мой мобильник на меня, подарив при этом сам телефон ("ведь было же что-то и хорошее у нас?").
Во всем вижу и хорошее и плохое. Хорошо будет то, что ничто не проходит зря, и Пузырьковскому придется шевелиться и делать то, что от него ожидает и его начальство и коллектив. А о плохом, пожалуй, не буду...
Теперь есть время аж до седьмого января (!) заниматься всякой дурью и размышлять о том, а чего, собственно, я хочу по жизни далее. Быть может, это судьба предоставляет шанс сменить добровольное рабство наемного труда на безалаберную свободу? Быть может, стоит заняться написанием мемуаров "Приключения немцев в России"?
Будем посмотреть...

Итак, я снова прибыл в свой гадюшник. Второй день подряд треплют нервы, заставляя писать отчеты о проделанной работе: ищут повод, чтобы уволить по статье. И - отпуска, как не бывало!
Ответа, увы так и не получил - случилось, что тот самый главный тоже в отпуске. Зато Пузырек обладает моим письмом, даже успел перевести его на русский. И вот отсюда и все нервотрепки - работать вместе мы не сможем никогда, но я жду всего лишь ответа. Надеюсь на немецкую исполнительность. До конца недели не будет - позвоню сам, но ответ получу. Любой. А там и решим - либо по согласию, либо с треском. Уже плевать!
И прощай северная Финляндия, чистая и тихая страна! И закат над озером, раскинувшимся перед террасой, и тишина...
Вот, бл...!

...чтобы стать ближе к земле..."
Именно туда я и уезжаю сегодня в 4 утра. Правда, в деревню финскую. Ближе к северу.
Лучше жалеть, что что-то сделал, чем если жалеть, что не сделал. Ответа сегодня я в своей конторской почте не обнаружил никакого. Тишина. Зато у нас, по сообщениям моих ребят ЧП: наш славный агрегатчик набил рожу Задойнычу, тому, кто заказывает запчасти. Увы, Денис остался без работы, поскольку какой-то малюсенькой фитюльки этот самый Задойныч не смог вовремя достать, хотя огласил окрестности победными реляциями, что "вот-вот". Вместо этого, фитюлька нашлась на складе и, жалея о потраченном впустую времени, Денис в сердцах малость поколотил его. За это был тут же уволен. Правда, за прогул, поскольку после своего подвига тут же смылся домой успокаивать нервы. Вот так! А я - в отпуске, пока мой персонал успокаивает нервы.
Впрочем, что будет, то будет, а пока - ночная дорога к финикам.
Посему - всем большой привет и наилучшие пожелания! Хотя все, вижу, заняты своими собственными проблемами.
Тем не менее торжественно извещаю, что меня не будет ровно две недели ( в ответ - незвучные аплодисменты занятой публики).
чАвА!

И вот это случилось!
Со вчера я - в отпуске. Но в отпуске сижу сегодня на работе. Причина - письмо, которое только что отправлено директору представительства в Москву с описанием наших экспериментов в Питере. Это - мой ответ на прозвучавшее 31 июля заявление Пузырька с просьбой подыскать себе работу и расстаться по-мирному с трех-месячной компенсацией. Я ответил, что для начала уйду в отпуск, поскольку он мне достаточно потрепал нервов, а в конце августа, когда вернусь, поговорим. Видимо, для ускорения процесса размышления, он велел сдать мне служебную машину. "По причине отпуска?" - "Нет, совсем. Мотивация..."
Прощай, странная машина Форд! Пол-года ты носил меня по нашим колдобинам, сберегая ресурс моего Мерса! Я и за это тебе благодарен.
Раз пошла такая пьянка, после долгих раздумий, решил накатать письмо. Разве я делаю что-то запретное? Разве я требую чего-то неразумного? Да и что я потеряю, кроме трехмесячного оклада, если по возвращении из отпуска меня тут же уволят? В конце-концов, в тот день светила радуга.
Постараемся быть оптимистом и надеяться на лучшее. Да и жизнь на этом не заканчивается.
Письмо ушло... Гнетет отсутствие чувства выполненного перед отпуском долга фирме, равно как и неприятные известия, приготовленные Бояном, как и неизвестность от последствий моего письма - ведь меня не будет. Я буду в отпуске.
Что ж, точка поставлена. Рождаться, наверное, больно, как и умирать. Но без этого невозможно перейти в другое качество.

Заметил, что все свободное время пребываю в режиме релаксации - выходные в лесу, там, где поменьше народу. Вчера - озеро Разлив, среди сиреневых сосен у костра, в субботу - в Сиверской. И всё это - только после отсыпания. Наматываю за выходные под четыреста километров! Вот так борюсь за снижение удельного расхода топлива казенного Форда. Правда, приходится для этого слишком много сжирать бензина, но тот самый расход в л\100 км падает. Ну, что ж, у международного концерна денег до хрена, как сказал бы Юра, повторяя известную фразу нашего "Соловьева", сп#здившего у хера Г-на два 140-х Мерседеса, квартиру на Мойке и пакет акций. Тот, шурша пачкой денег, тоже заявлял:"У Г-на денег до х#я!" И что примечательно: это - чистая правда.
А дальше случился круговорот денег в природе, и квартира на Мойке чудесным образом превратилась в виллу в Солнечном, два 140-х - в два новых S-класса, а акции ... Да хрен их знает, во что! Удивительные вещи творятся! А сам "Соловьев"-Бендер прекрасно поживает начальником земельного комитета в одной из районных администраций. Ну, мне до него далеко.
Пошла последняя неделя перед отпуском. Всего пять рабочих просыпаний по утрам и всё! На три недели меня нет! Капут каторге. На целых три недели, но полный капут. Из них две проведу в финской глуши, дрессируя Собакина и таскаясь по вечерам за щукой. Для полноты счастья отключу мобильник, чтобы заблудшие клиенты не морочили голову с ремонтами.
Как-то незаметно пролетело 27-е, а следом - полнолуние. Конечно же, были посланы смс-ки по известному адресу, предположительно, куда-то на дачу, то ли в Выру, то ли в Вырицу, где моя прекрасная Н. обитает на летних кормах и свежем воздухе вместе с любимым чадом.
Порой думаю, насколько женский ум проницательнее мужского: согласись она по осени поработать в нашей ново-образованной конторе главбухом, куда я приглашал её так настойчиво, вряд ли она получила бы то, чего я, поверив в чужие обещания, предлагал ей. Уж лучше светлая память, чем нынешний наш гадюшник. И никакие деньги не заставят меня переменить мнение. Вот так.

Кажись, вчера её очередная подружка вышла замуж. Приглашена была вся компания. Интересно, была? Была ли там моя кормящая молодая мамаша Н.? Вполне возможно, прикатила со своей дачи. И катались они на кораблике по вечерней Неве. И веселились от души, а быть может и грустили. Ведь еще одной незамужней подружкой стало меньше.
Представляю, как одни думали, что она - на дороге к счастью, а другие - что на дороге к семейной рутине. Ну, а сама виновница была, конечно же, счастлива. И блестели её глаза, и отражались в них улыбки её подруг и родных. И искрились пузырьки в шампанском...
А почему меня всё это интересует? Да прикоснулся, шлепая по жизни, к судьбе одного человечка, а оказалось, что это - целый мир. А я - наблюдатель, стоящий рядом возле этого пестрого аквариума. Но, увы, не участник.
Можно было, как когда-то пристроиться где-нибудь на обочине и взглянуть хоть одним глазком на изменившуюся Н., проторчав там в ожидании. Да что-то остановило: кто я на чужом пиру? Верно, чужой.
Да и квасил я вчера с гостем аж с самого Сахалина - приехавшим судить соревнования по плаванию. Забавный мужичок! Сидели, пили вино, общались. Да, блин, до Сахалина я как-то не доехал малость, а жаль, там тоже можно жить.
Вот так и течем в параллельности - Н. своей, а я своей тропой. Было? Было. Улеглось... Или?

За прошедшее время ничего особенного не произошло.
Как и ожидалось, мое пущенное к Пузырьковскому говно осталось без ответа, т.е. никто из новых раздолбаев не пострадал. Предполагаю, что даже и разговора с ними не было, стало быть вывод простой - своих он не трогает, говоря иначе, покрывает все проделки. Нехорошо-с! Мастер с кликухой Обморок (за свой умирающий голос и вялую согбенную и тощую фигуру - диарея у него, что ли?) стал объектом моего пристального внимания - дрючу его за малейшие помахи. В ответ он нахально стал мне хамить при сотрудниках, вместо оправданий стал призывать меня заняться своим делом. А чем же я занимаюсь уже не один год?! Впрочем, сливать имеющееся г..о в сторону его любимого директора я перестал.
Написанный мною план повышения-увеличения также остался без ответа - что ж, придется выполнять его самому без обсуждений и витиеватых рассуждений нашего Бояна. Да и спасти меня сможет только сделанное дело, а именно результат. Вот так и вытягиваю нашего Бояна из руин, которые он сам устроил. Ни капли не сомневаюсь, что положительный результат будет приписан им к своим заслугам.
В пятницу на бегу он подписал мне заяву на отпуск, и с шестого августа на целых три (!) недели я отвалю в отпуск. Очень охота, правда-правда. И отдыхать я буду вдалеке на берегу озера в безлюдном месте в северной Финляндии. Постараюсь побольше времени уделить моему Собакину, а то что-то мои поздние возвращения не способствуют воспитанию домашнего животного. Не удивлюсь также, что по возвращении придется столкнуться с какими-нибудь неприятными новшествами. Но сейчас - жду, не дождусь окончания оставшегося до отпуска срока - всего-то две недели! Надо дожить.
Из Германии Гаубешка написал по мылу письмо - сидит как истинный пенсионер и занимается вместе со своей Ханни садом. Хотя до пенсии ему по немецким меркам далековато, но, видимо, хватает случайных заработков бывшему моему генеральному. Во всяком случае фотки с экзотическими растениями свидетельствуют именно об этом. И кто бы смог предположить, что после семи лет приключений в России херр Гаубе вновь осядет на своей родине, завершив отношения с Мерседесом, и начнет заниматься собственным садом в собственном доме недалеко от Нюрнберга? Хотя хорошо у них там... Тихо по вечерам, яркие звезды в глубоком предальпийском небе и спускающийся с холмов туман, стелящийся по плантациям хмеля. Сказка..! Остается только помечтать о будущем - хотелось бы вот такого вот покоя в таком вот домишке, где от тишины звенит в ушах.
На днях отзвонился Юра - сидит в своих Сланцах со всем семейством, отдыхает от дурацкой суеты нашей конторы. Лишний раз убеждаюсь, что со стороны вся эта "трудовая" деятельность и выпускание пара из-под крышки - не что иное, как суета. Даже смешно порой становится.
Прошедшие выходные провели в окрестностях горы Кирхгоф - праздновали день свадьбы знакомых. Просидели и прошлялись по цветущим лугам весь день и вернулись только в девять вечера с коричневыми от загара физиономиями. Я от обилия цветущих трав превратился в ботаника и наснимал в макро-режиме целую охапку цветов. А вчера носило нас в Гатчину пошляться по парку, лежащему в руинах, до которых у Сердюкова все никак не доходят руки, а жаль. Гатчинская публика отважно купалась в прудах, отновательно дунувши пива, и торчащие из-под прозрачной воды железяки не страшили вертлявых дам и кавалеров в семейных трусах. А по берегам стлались дымы от многочисленных пикников. В тени аллей на скамеечках сидели в панамках чистенькие старушенции, рассуждая о причудах императора Павла и обсуждая выходки своих коммунальных соседей. Одним словом, лето в разгаре.