Ночь. Сыплется мокрый снег. Тут же тает. Ёбаная расстрельность мироздания. Тридцать шесть гильз в голове. Во рту. Перетекающе в горло. Мазут. Закрыть в себе что-то важно. То есть. Позволить оставить, не умертвить. Будто бы навсегда. И где же б мне набраться храбрости, как не здесь?! Где же мне?..

Не смотрю кино, книг не читаю. Засыпаю поздно, почти под утро, скрючившись. Обвив колени руками. Потому что уже прохладно. Смеюсь. Чувствую свою слабость. Хочется быть искренней, но становлюсь только злее.
"The morning after my death we will sit in cafes", - говорит она. Умирает в ноябре.
"Никогда и нигде...", - думаю я, замечая, как начинает клубиться туман в верхушках ночных фонарей.
А потом тает.

Все кофейни в этом городе закрыты

Здравствуйте.
Сообщаем, что абонент +79527908866 видел Вас 13.11.2021 05:32 в своем сне.
Посмотреть рельеф сна *199*4#
Остаток на балансе 0.00783 eton
Подробности lakuna-ink.cом/viewdream
10:28

Я знаю, вы говорите о том,
что нужно жить в моменте,
о переменах, о детях и о конфликте
внутреннего ребёнка, на свете
себя невозможно найти, можно только создать.
Я же люблю рассуждать о смерти.
И ждать.

Первый этап - без сна. Наэлектризованное одеяло. Дневные дожди, обособленные этими бессонными ночами. Копание в дневнике. Ворошение прошлого в темноте. Путаница. Я не понимаю, где ты сейчас: в другом городе или в соседней комнате. Так мы разъединены, раскоммутированны, размагничены...

Когда под утро мне удаётся заснуть, я вижу разных людей - далеких и близких (это - по теплу, степени памяти и географически). Заряжающие бесконечные плёнки в свои фотоаппараты. Стучащие по клавишам: здесь и сейчас; тогда, в две тысячи одиннадцатом; пишущие шариковыми ручками на двойных листочках в клеточку, выдранных из середины тетради.

"Миш, забери свои негативы. Проявил все четыре штуки ещё в прошлое воскресенье. Киснут ведь".

Отсканированные. Киношные и чёрно-белые. С золотом Петербурга, его болотами, призраком с лютеранского кладбища. Удивительно зафиксированным.

Ещё с той осени трёхлетней давности. Где виллы-руины такие красивые. И море плещется. И сосны выстроились штрих-кодами. И моё тело навсегда там останется, в деревьях увековеченное. Голое. Слабое. Белое.

Тобою сфотографированное...

Все эти карточки. Цены не имеющие.
Зачем... вообще?!

Иногда так и представляю себе нашу с тобой встречу.

Конец июня, лето в самом зените. Жарко. Приходится открывать окна широко, чтобы задувало. Был бы кот - выскочил бы наружу. На подоконник (зимой на подоконник прилетали голуби, помнишь? и кот прыгал на стекло, пытаясь добраться до них. или это было уже потом, после?). Были бы занавески и они красиво парили (бы) по этой комнате, где мы с тобою и ты предлагаешь чай и смеешься, и путаешься в датах.

Но занавесок тоже нет.

Вечер.

- Хочешь, я зажгу свет, - например говоришь ты
- Нет, нет, - наприvtр говорю я, - Давай так посидим.

И я снова расскаpsdf. тебе какую-нибудь историю. И ты снова будешь смеяться и ничего не помнить

- Совсtм ничего не помню, извbyb

Я тоже ничего не помню. Я сижу (оп, бесшумно зажглись улbxyые фонари и заквакали лягушки. одновременнj) среди кучки карточек памяти, выnfcкиваю их из своего мозга и засовываю обратно, пытаясь разобраться в архивах информации. Терабайты терабайтjd

- Места не хватает/ Что бы такого стереть, чтобы записать сегодняшний вечер?!
- Хочешь записать сегодняшний вечер?
- Обязательно.
- И зачем только всё это хранить?

rec

Вот коллаж. Из тридцати двух плёночных кадров. Я сделал его очень давно (11.11.2018) и очень давно хочу его вам показать. Только история пока не складывается. С чего бы начать?

Ну вот, например. У меня был дедушка. Нет, плохое начало. К чему оно? Наверняка, дедушки так или иначе есть/были у всех. Ладно. Дедушка мой очень любил разные технические штучки. Поэтому часто снимал на Зенит и много печатал. Знаете, как это бывало раньше? Отснял плёнку, заперся в ванной с реактивами, кюветами, баночками, бумагой, красным светом – и давай печатать. Вся ванная в чёрно-белых фотографиях. И мне между делом разрешал что-то поснимать и попечатать. Весело было. Не то, что сейчас.

Так вот, пришли цветные девяностые и цветная плёнка. Фотоаппарат Зенит положили на полку (верхняя левая в серванте в гостиной). Купили фотоаппарат Кодак, пластиковый, китайский, автоматический, со встроенной вспышкой и о двух батарейках. Им почему-то щёлкали реже. То ли дорого выходило, то ли пропала магия. И на одной фотоплёнке мог уместиться целый жизненный год. Что-то с моря летом, пара дней рождений, новый год, море и снова лето.

Вот и в этом коллаже уместился целый год жизни. Лето 2009 – Весна 2010. Я добрался до старого Зенита в мае или июне. Зарядил плёнку и отправился в своё путешествие
(на самом деле, это вымышленная история и любое сходство с реальными лицами, событиями и местами является случайным)

Полетели!

> > 01 > > Я всегда аккуратно вставляю плёнку. Только один раз промахнулся. Итак. Первый кадр – это, конечно, же летний вид из окна на мой печальный заброшенный сад.

> > 02 > > Это Кристина. Она сидит на лавочку у озера, а позади неё закатное солнце. Красиво.

> > 03 > > Это тоже Кристина. Портрет.

> > 04 > > Это Саша. Он только что вернулся из армии и впереди его ожидают прекрасные приключения свободного человека. Но пока мы просто непринуждённо болтаем о чём-то и курим. Хотя, курить – это вредно, ребята. Запомните!

> > 05 > > Опять Кристина, но снимок не получился. Самое прекрасное кафе Смак, в самом центре самого прекрасного города Светлогорска. В общем, всё самое-самое.

> > 06 > > Это Слава. Он тогда зашёл ко мне в гости, а я тогда работал в Билайне. А он ещё тогда был в армии. Дух армии прямо таки витал надо мной тем славным летом. Ещё у меня была безумная фотография со Славой и бензокосой, но она куда-то пропала. Жаль.

Зачем только я рассказываю вам об этом?

> > 07 > > Это Катя. С фотографическими настройками камеры я не разобрался и снимок вышел тёмным. По правде говоря, я до сих пор не разобрался со всеми этими фотографическими настройками

> > 08 > > Это Наташа и Артём. И электричка.

> > 09 > > Это тоже Катя.

> > 10 > > А вот это странный снимок, я его совершенно не помню. Глядя на него, вспоминается, что я в то время дико комплексовал из-за маленьких ушей, скрывая их длинной стрижкой. До сих пор я на 90% состою из больших и маленьких комплексов. А на оставшиеся десять – из шоколада и безграничной любви к миру. (Ну, это я так думаю)

> > 11 > > Это Катя, которая взяла цифровой фотоаппарат Canon 40D и которая фотографирует меня, в то время как я фотографирую её у неё же дома.

> > 12 > > Одного ракурса всегда мало

> > 13 > > А вот и море. Лето закончилось, пришла осень. Это Georgenswalde.

> > 14 > > Снова море. Аппарат засвечивает левую часть снимка, но так оно даже лучше.

> > 15 > > Это N. Я был тогда в неё влюблён. Кажется, она снится мне раз в год. Но я этих снов не помню.

> > 16 > > Это снова Катя. Снова с камерой. Теперь уже в Отрадном. Там, где я жил когда-то. За ней на стене коллаж Григория Сельского. Григорий - художник. Посмотрите, пожалуйста

> > 17 > > Одинокий огонёк в темноте. К чему бы это?

> > 18 > > Смена времён года. Зима. Новогодний стол. Это у меня. Много еды, свечей и неработающий телевизор.

> > 19 > > Там же, только кухня. Славный вышел новый год. Мы тогда купили много вина и пускали фейерверки. Все разъехались рано, и первого января я проснулся в одиночестве, а передо мной огромный стол с едой. Я завтракал под концерт Земфиры в Зелёном театре. И то был королевский завтрак.

> > 20 > > Поскольку вина осталось много, мы решили сварить глинтвейн. В лесу. В первый день нового года. Развести костёр не получилось, пришлось возвращаться под крышу. К газовой плите и остаткам оливье.

> > 21 > > Тёмный снимок

> > 22 > > Это Женя. Мы праздновали день рождения большой компанией, и вся эта большая компания осталась на ночь. Так оно тогда и было, а за окном – прекрасная весна

> > 23 > > Это Катя. Апрель. У моря. Хороший получился день. И снимок получился хорошим. Правда?

> > 24 > > Это макет Кёнигсберга в Светлогорске. Тихо, тихо. Сосновые иголки. Солнце.

> > 25 > > Это Аня. Лавочка у озера. Мне показалось, что снимок не получился и…

> > 26 > > …я решил сделать другой. Но вообще-то она не любит, когда её фотографируют.

> > 27 > > Это море, которым можно любоваться вечно, вечно влюблённым в него быть и жить всегда рядом, потому Читать далее...

На память
На долгую память
Помни меня
А что такое память?
Память память память память памятьпамяятьпааммятьпамятьппамятьпппааммяяяятттьпамятьпамятьпамтья
Если долго произносить слово память - даже про себя, - оно (она!) превращается во вчерашний сон.
Что мы оставляем на память?
Что мы оставили на память друг другу?
Ты уверена в своих воспоминаниях?
Ты уверена, что то, что хранит твоя память действительно происходило?
М?

Знаешь, они снова спрячут меня в шкаф
За то, что мне нравится асфальт в трещинах
а не серая плитка, в которой весь город,
весь лес, пляж, море, облака
вымощены осень и весна
Здесь-- в мире где всё неизвестно
и ты? ns nj;t - неизвестна


/
....
(и я не могу написать тебе письмо
///потомучтоне знаю как поставить подпись--
-//потому что не помню своего имени)

Этой записи могло бы не быть, как нет нас и нет, например, этого сентября, этих звуков проигрывателя с виниловой пластинкой: шшшшшшшшшшш, смешивающихся с ним капель дождя, другой стороны реальности. А что есть? Что есть на самом деле? Что? Ответь мне, пустая, мгновенная мгла. Ведь я тоже чувствую твоё...///
близкое дыхание

Наше бытие есть красота любви, - говорит Рой Андерссон в свмоём новом фильсне
Помни помни помни помни
ответь мне и твой ответ до меня донесут медные провода и там там, где я сейчас на другой стороне этой реальности я услышу я услышу, я прочту корреспонденцию твоё письмо твой голос там где нас нет (в заброшенном саду)

Мне же всегда так важно было у...////слышать
спи спи спи спи
и я проснусь

Привет. Ну вот, кажется, всё это снова приобретает очертания, форму и приходит в движение. Невидимые нити, соединяющие нас, этот дождь, сентябрь в июне, терпкий запах трав за металлической дверью подвала, куда нужно спуститься сегодня ночью, кирпичные своды этого подвала, электрические лампы и цепи, замкнутые сами на себя. Ещё поезда, ставшие на одни и те же рельсы, движущиеся друг к другу и - как знать - встречающиеся ли (здесь, в этом мире, в любом другом, в будущем или прошлом (past perfect))?!

Этой ночью я размышляю об этом и гляжу сквозь силуэты деревьев на луну.
- Пусть прошлое останется в прошлом, - шепчет луна.

Я хочу спросить, существует ли в этом мире какое-то особое для тебя место, место силы, где ты чувствуешь себя иначе? Где все нити и электрические цепи сходятся в одном месте. В одной точке. Где внутренняя и внешняя ты - едины. Существует ли? И... где же оно находится?

Расскажи мне

Что ещё сказать тебе? Я просто сижу и жду. В самой обычной комнате, на самом обыкновенном стуле. Смотрю, как зимы сменяются вёснами. В остальном - одно и то же. Всё так и замуровано в бетон. Внутри и снаружи. И я уже совсем забыл, что значит - чувствовать. Что это такое значит? Есть дверь - есть выход. Но здесь только окно. Только стул. И ожидание.

Вот коробка. Что внутри я не знаю, загадка. Но от этого очень тепло. Смотрю на коробку, греюсь и не вскрываю.

Раз в год – к Рождеству – мы, странные любители фотоплёнки в этом скучном и унылом цифровом мире, отправляем друг другу добрые, ламповые посылки – из разных стран и разных городов. Мы незнакомы друг с другом, есть только адрес и имя. И что-то большее есть, конечно. Неощутимо большее. Оно нас связывает.

На этот раз коробка пришла из Британии. Её вскроет Татьяна, она любит вскрывать. Я тоже люблю, но уступать приятнее.

Ещё я мог бы написать тебе сегодня на линованном листе: «Сперва всё тает, потом пурга и понедельник. И ничего не происходит. Посылка пришла. Внезапно. Когда я совсем перестал ждать. А ты там как? Как твои дела? А?»

Но я ничего тебе не пишу. Я не пишу больше писем

Захотелось неожиданно наделать целую тарелку бутербродов с колбасой, овощами и сыром, чашку кофе, большую чашку крепкого, очень крепкого кофе и поглощать всё это лёжа на удобном диванчике вместе с книжкой. "Мастер и Маргарита", например. Или какое-то совсем летнее чтиво. И чтобы дождик за окном уже который день. И некуда бежать. Как когда-то в юности.

Захотелось стучать пальцами по клавиатуре, складывая буквы в слова, а слова в предложения. Читать мысли других людей. Их чувства. Сбежать в этот мир. Очнуться, как всегда, под утро. Спуститься к морю, пока никто не проснулся. В три утра рассветает. Если бы не эти тучи...

Но раз за разом я пишу одни и те же строчки, не веря в то, что происходит. Не в силах разорвать эту реальность. Ковш экскаватора занёсся над ещё одним домом, ещё одним моим воспоминанием. Как будто бы скоро я навсегда потеряю шанс вернуться. Как будто бы кто-то постепенно стирает меня и я остаюсь один на один в этом городе, где стены и столбы, заборы и фонари, деревья и автомобили выкрашены в серый, и по этим серым улицам уныло, как зомби, передвигаются серомыслящие люди. Стирают меня раз за разом так, что я обнаруживаю эти метастазы внутри. Кажется, они меня всё-таки одолели.

Прости, если верила. Если помнишь. Если когда-то вернёшься.

Здесь больше никого нет, этот мир заброшен. Стоя у окна, Рене пишет выползающую из-за тёмных крон луну. Вернее, месяц. На тарелке яблоко. Ветер трогает занавески.
Что-то пытается попасть в этот мир. Вокруг мерцающая тишина.

Это не я.
Кто-то другой
управляет моими
мечтами и мной

К десятому часу
вчерашнего дня
я умер -
похороните меня