Я вижу тебя. За стеклом.

Вижу, как ты улыбаешься, держа в руке трубку телефонного аппарата. Вижу выходящие из-под карандаша на бумаге линии, начертанные кистью твоей другой руки. И будто бы всего один простой жест, одно движение – и я коснусь этих кистей. Этих нарисованных линий, линии улыбки. Но стекло прочно и бесповоротно разделяет нас.

Стекло – очень странный предмет. Стекло – это время. То время, в котором я тебя искал. В котором ждал встречи. А потом перестал ждать. А потом и вовсе забыл. Представляешь? А вот теперь снова встретил.

И вот сейчас я пью жженый кофе из бумажного стаканчика, поглядывая на тебя. Хотя, в общем-то, я не очень люблю кофе.

И совершенно ничего не чувствую.

Мое сердце на своем месте, там, где ему и полагается быть. Оно совсем не дрожит. Я герой другого мира. Я пишу совсем иные повести.

А потом, позже, я сяду в вагон электропоезда. Мимо, за окном, будут с фантастической скоростью проноситься леса и луга. Будут проплывать поля и мелькать автострады. Поезд повезет меня к побережью, в то время как ты останешься в своем городе. В офисе за стеклом. И, значит, расстояние между нами будет неуклонно расти – с каждой минутой, с каждым пройденным километром.

На побережье будет шуметь ветер и будут реветь волны. А снега не будет, хотя стоит декабрь. Царивший шторм разбросает по пляжу вынесенные ночью камни и бревна…

Сейчас я встану и, оставив на пластиковом столике полупустой стаканчик, подойду к твоему стеклу. Пройду мимо, чтобы больше никогда не вернуться.

[700x467]

Она никогда никого не любила. Вот ответ. Вот он, такой простой и ясный. Как запах весеннего ветра. Как гамма в до-мажоре. Как небольшое озерцо, сокрытое туманом в деревне, где я бывал в юности. Туман рассеивается, и в прозрачной глади воды отражается лучезарное небо. И куда-то на середину, бывало, вынесет одинокую лодку, и она дрейфует до первых сумерек, наползающих на деревню с уходом солнца.

Всё предельно просто – она никогда никого не любила.

Наверное, она боялась признаться в этом себе самой, не могла поставить себя перед сей данностью, отворить возникшую у ее ног дверь. Так или иначе, я постоянно мучил себя вопросами и долгое время ждал ответов.

Пока не пришел ураган.

В ту ночь – я помню – думалось мне, что настал конец времен. Набравший силу ветер рвался в комнату, дергая ставни и оконные рамы, играя с могучими деревьями, будто с травинками, срывая черепицу напуганных громом домов. В ту ночь она прижалась ко мне и я чувствовал трепет ее тела и ее тепло.

Заканчивалась последняя и оттого невероятно сладостная ночь. Последняя: и она, и я знали это.

С первыми лучами солнца я спустился с крыльца ее дома к припаркованному автомобилю, на который едва не угодила рухнувшая престарелая береза, оголенная ноябрем и запахом приближающейся зимою. Сев в кресло, я сложил руки на руле, уткнулся в них лбом и, глубоко вздохнув, завел мотор.

До самой станции, близ которой я тогда жил, - а дорога была долгой – около двадцати миль, - я никак не мог понять, почему дворники автомашины не могли справиться с дождем.

А дождь шел внутри.

Иногда я вспоминаю о ней, особенно сейчас. Особенно на заре. Думаю, как там она, какими ветрами согрета. Выхожу на просторную веранду, откуда открывается вид на сад, с обрамляющим его ветхим забором. Мне вспоминается ее улыбка. А вот глаза ее я уже совсем не помню. Как не помню и ее взгляда.

Она никого не любила. Никогда. И я до сих пор не знаю, справилась ли она с этой дверью.

29112011

[600x636]

С наступающим новым, друзья!

Встречайте с самыми близкими, взлетайте с удовольствием, живите каждым подаренным мгновением, влюбляйтесь вне всякого разума.

[700x465]

[700x466]


[700x444]

Для того, чтобы создать атмосферу праздника, порой, требуется совсем немного: рождественские фонарики; елка, мерцающая разноцветными огнями; поздравительные открытки. С этого для в дневнике будут публиковаться и поднимать настроение новогодние штучки!

Мастерская: Fairyland

И снова рассвет. Все вокруг покрыто инеем. В небе застыли облака, выкрашенные в розовый и фиолетовый. Я бесцельно шатаюсь по квартире с чашкой чая в руке. Время быстротечно.

Помню, в самом начале года я заболел. Свалился с температурой, что со мной бывает крайне редко. Я лежал, болел, и вспоминал наступление 2011, такое тихое и душевное наступление. Вспоминал девушку, в которую влюбился и продолжаю влюбляться заново днем и ночью. Ночью и днем.

Помню, как в первый день года мы пробирались – сугроб за сугробом, - в кафе-кондитерскую. А восемнадцатого дня уходящего месяца я сделал ей предложение. Я прожил целый год любви. Быстротечное время.

Я построил большой дом с башенкой из картонной коробки. В стенах вырезал окошки, сделал перекрытия, дверь, разложил в доме сладости, а дверь закрыл на замок. Каждый день полагалось открывать одно окошко и доставать маленький подарок: конфеты, леденцы, шоколадные яйца и батончики, баночку с шоколадным кремом, вафли. В одном из шоколадных яиц – кольцо в красивой красной бумаге, свернутой в форме розы. Стоя на коленях мы обнимались. А глаза наполнялись слезами.

Я сделал предложение. Так по-детски. И так по-взрослому. Это были самые трогательные и радостные минуты уходящего года.

За закрытой на замок дверью прятался главный подарок – iPod. Но обстоятельства и любопытство вынудили нас открыть многое раньше.

Всего пять дней назад, а ощущение таково, словно это событие произошло давно. Заторможенное время.

А еще помню, как рано мы проснулись в последнюю субботу лета и как много успели сделать за день. Побыли у моря, построили песочный замок, ели шашлык в затерянном кафе, съездили в другой город с другом. Тоже у моря. Посмотрели на маяк, на военные корабли. Вернулись обратно, сели в переполненный поезд, и вновь отправились в путешествие – на концерт проекта Dolphin.

В феврале мы тоже много путешествовали. Где-то остались цифровые воспоминания от этих поездок, но прежде всего воспоминания в голове. В апреле мы стали жить вместе, осенью сделали ремонт, обустроили квартиру, купили какую-то технику. Большинство дней в году мы засыпаем и просыпаемся вместе. Какие-то моменты тянутся, какие-то пролетают.

Но время не быстротечно и не заторможено.
Времени вовсе не существует вне, время спрятано внутри нас. Время – то, что мы успели сделать и те дела, к которым мы никогда не вернемся. Время – это наши эмоции и впечатления. Время – это наши действия, наши важные решения. То, чем мы живем. Время не складывается в минуты и дни. Время в мыслях, словах. В городах, которые еще не успели увидеть. В еще не выслушанных историях. В книгах, которые терпеливо ждут наших глаз. Время – это узнавать новое. Время – это постоянное стремление. Время – константа внимания и добрых дел. Время – близкие люди, семья и совершенно незнакомые люди. Время – это любовь, на которую постоянно не находится «времени». Время спрятано в каждом человеке. В тебе. Во мне. В каждом.

Найди его!

[700x344]

Я очень люблю такую картину: песчаная полоса пляжа, накатывающие волны – тихие и спокойные. Середина ноября или декабрь. В меру холодно, но снега еще нет. Небо затянуто тучами, дождя нет, хотя, кажется, что вот-вот – и он просочиться. Лишь у кромки горизонта виднеется голубые небесные полосы. Деревья на высоких берегах стоят совершенно голые, трава у их корней пожухла. Ни души. Еще час – и окончательно стемнеет. А может быть, два часа. А я возвращаюсь домой.

Просто я помню, и очень отчетливо, как возвращался такими же днями в разное время. В разном возрасте. И разные мысли занимали меня. Совершенно разные мысли. Я очень люблю такую картину и такое время года. И, конечно же, люблю свои воспоминания.

И вот сейчас я иду, то поглядывая вдаль, то под ноги, в надежде найти кусочек янтаря, выброшенного на берег бушующим намедни морем, уже успокоившимся. Ругаю себя за то, что так мало успеваю делать для себя и для других. Прежде всего - для других. Ругаю за то, что время стремительно мчится со скоростью паровоза, на который я опоздал. Ругаю, что следующего не будет.

В девять, в пятнадцать и в двадцать два. Я видел одни и те же картины. Меня окружали разные люди. Мне казалось, что я двигался вперед. А как оно было на самом деле?
Есть лишь одна установка, которую нужно себе дать: никогда не сдаваться.
Никогда не сдаваться!
Никогда.

[700x467]

1. Если бы мне совсем еще недавно сказали, что я откажусь от алкоголя и задумаюсь о вегетарианстве, я бы сильно удивился. Тем не менее, это так. И любое упоминание о спиртных напитках, как и пьяные люди на улицах и в кафе вызывают у меня такую смесь печали и непонимания, что я даже не знаю, что и делать. Что и думать.

2. Луна необыкновенно яркая. Уже совсем рассвело, я стою в маленькой оклеенной черно-белыми обоями кухне, и любуюсь луной. Голубое ясное небо и яркая, белая луна, на которой видны темные пятна – моря. Проплывает легкое облачко, затем туча куда посерьезней. Проходит час, другой, но луна и не думает таять. Она совсем одна и зовет за собой. Она зовет отправиться в путь.

3. Помните ожидание Нового года в детстве? Это было нечто абсолютно фантастическое и волшебное. Сыпал снег, витрины магазинов и улицы города украшались гирляндами, на площади ставили красавицу-ель, в самом воздухе ощущалась атмосфера праздника. Заканчивались занятия в школе, можно было бегать, прыгать, играть в снежки с друзьями, словом, веселиться и баловаться, ждать наступления нового года, ждать подарков, особого семейного застолья, вкусной еды и поистине непередаваемых эмоций и ощущений. Думается, единицы смогли оставить в себе этот мир.

4. А еще люди перестали ждать. Я бы даже сказал волнительно ждать. Надеяться, верить, переживать. Перестали делать все то, связанное с ожиданиями, что делали раньше. Технический прогресс оставил это в прошлом. Томиться две недели ожидая письма от близкого человека волею судьбы заброшенного далеко от дома – нет. Нет! Теперь всего за две минуты вы можете получить письмо, накатать ответ, отправить и его тот час же прочтут. Технический (технологический?) прогресс избавил нас от многих эмоций и оставил нам много времени для ерунды. Не знаю, хорошо ли это или плохо ли.

5. Есть люди, которые не очень то и любят снег. А я его люблю. Сегодня тринадцатое декабря, у нас до сих пор нет снега. У нас до си пор кое-где зеленеет травка, кое-где чернеет под проливным дождем асфальт. И до сих пор глаз не цепляет царство белого цвета. Это неправильно. Давай же, дружище! Сыпь же!

6. Все как-то странно развивается. То есть, жизнь. Что-то, что казалось незыблемым – разрушается, что-то мимолетное – остается с тобой навсегда. Помню, как сидели с другом в баре в самом начале января за дубовым, крепко сбитым столом. Помню, намело снега – сугробы стояли под окнами, и, помнится мне, выпивая, мы делились планами на год. Конечно же, никто из нас тогда не мог предположить, как все будет. А вышло удивительно! И я, бывает, смотрю на то, как все вышло, и в очередной раз приятно удивляюсь.

7. Поглядел в окно – луна растаяла…
Хотя нет, погадите-ка! Вот же она. Выбирается из-за туч. Я лежу и разглядываю ее. Я говорю – «Спасибо» - за каждый прожитый день. Ночью, перед тем, как просматривать сны. Едва слышно для себя, но так, чтобы чувствовали небеса.

- Спасибо.

[700x469]

Совсем недавно мы с моей будущей женой решили побродить у моря, дышать воздухом, наполненным подсоленным ветром, пускать камешки по воде и сделать несколько снимков. Совсем недавно это было, а, кажется, что уже давно.

Я взял вторую камеру, сломанную Sony, которая, тем не менее, выдавала картинки, которые мне нравились. Мне нравилось, что приходилось вручную настраиваться на резкость, а аккумулятора камеры хватало всего на 30 – 40 кадров и каждый кадр нужно было с одной стороны обдумывать и выстраивать, а с другой – интуитивно чувствовать, когда нажимать на кнопку. Все как в пленочные времена. Камера на штативе, длительная выдержка – секунды, а порой и десятки секунд.

Когда я прихожу к морю, привычный мир рушится. В плеере начинает играть фортепиано Яна Тиерсена, мысли сконцентрировано рассеяны. Бывает так, что шторм, и волны бьют в камни и столбы, которые поддерживают бетонную дорожку. Волны бьют совсем рядом, так близко, что особо сильные окропляют мириадами брызг. А, бывает, увлечешься, и набежавшая волна укроет ботинки. И, в конце концов, обязательно замерзаешь, ведь я снимаю у моря обычно с октября по март. А летом совсем ничего не получается.

Как много стало фотографий в последнее время. Бездумных, легких, пошлых…

В тот день мы с моей будущей женой решили побродить у моря. Решили сделать несколько снимков, а я забыл карту памяти. Хорошо, что в сумке оказался Зенит с черно-белой пленкой. Он долго ждал того часа, к которому я не решался подойти.

[700x466]

- Интересно, когда пойдет снег, - шепчу я ей в темноте.
- Седьмого декабря, - отвечает она так же тихо.
- А почему седьмого?
Проходит несколько минут. Она спит?
- А почему бы и нет?! Хороший день, - и тут же добавляет:
- А чем ты занимаешься?

Человек в черном спустился по лестнице обшарпанного пятиэтажного здания, притворил за собой дверь и, подняв воротник пальто, двинулся навстречу утренней мгле.

Когда он вышел к морю уже рассвело. Дул легкий осенний ветер, границы пляжа с обеих сторон скрывал туман:
- Словно молоко, - произнес человек.

Он рассеяно огляделся и медленной, неуверенной походкой побрел по берегу вдоль кромки рокочущего в белой пене волн прибоя. Было зябко. Человек глубоко погрузился в свои мысли.

Большинство дней в году не запоминаются. Они следуют друг за другом, не принося ничего, но и ничего не забирая, молчат, точно охранники неведомых тайн. День сменяется ночью, ночь - днем. А затем наступает момент, когда все меняется. И, как правило, обратно уже не повернуть.
Человек в черном остановился, возвращаясь в своих мыслях в прошлое. Набежавшая волна тут же окатила его по щиколотку. Вода была холодной – стоял конец ноября.

«А Рождество совсем уж скоро», - думал человек. Он представил светлую комнату, уставленную свечами, скованное морозом окно, выходящее на городскую площадь, наряженную елку в центре; уловил запал еловых ветвей, услышал детский смех. Прикрыв на мгновение глаза, он вдохнул свежий, соленый воздух, вдохнул так глубоко, что даже пошатнулся и, чтобы удержать равновесие, схватился руками за ближайший валун. Пространство целого мира вдруг резко сжалось так, что стало трудно дышать, и он закричал. И по его щекам катились не понятно откуда взявшиеся капли.

Стоял конец ноября, но снега так и не было. Человек в черном присел на валун. Позади него волны бились о бетонные столбы, врытые в песок.

«Будет хороший день», - говорил голос.
«Будет кружить снегопад и все это будет похоже на ловкие пальцы, парящие над клавиатурой пиано».

Человек поднял голову и посмотрел на небо. Небо опустило взгляд и посмотрело на человека.

Небо расцвело поздно. Я наблюдаю за ним в окно. Печатная машинка на подоконнике отстукивает свой ритм: «Щелк-щелк. Щелк». Замирает на мгновение, а затем продолжает. «Щелк-щелк-щелк…щелк». Вообще-то, комната с утра опустела и машинка, выбивая литерами букву за буквой на белоснежном листе бумаги, говорит нам об этом. Она тоже наблюдает за небом в окно.

Как и я.

Приходит ощущение того, что мы переступили черту невозврата – ту черту, перейдя которую невозможно повернуть назад, а можно лишь только оглядываться, рассматривать фотографии, читать книги. Чтобы что-то понять и что-то осмыслить. Чтобы изо дня в день менять мир, который существует вокруг нас. Для этого у нас есть жизнь. У нас есть. Еще есть, точно!

Потому что говорить о смерти очень сложно. Особенно, о чужой смерти. Говорить вслух. Может быть, этого даже не нужно делать. Потому что все сказанные слова покажутся типичными. Словно вы пришли в магазин за кефиром. А слова, которые не сказаны – застрянут в горле. До лучших времен, которые, впрочем, едва ли наступят. Во всяком случае, я так думаю. Это мое мнение. Да.

Машинка остановилась, оставив предложение незавершенным. И это совершенно ничего не значит. Совершенно ничего. Пока вы не найдете своего решения.

[700x466]


[700x466]

Посмотреть фотографии

Сегодня мы поймали вдохновение и фотографировали открытки, придумывая для них различные декорации из тех вещей, которые попадались нам под руку дома: остатки обоев, разноцветный картон и картон для масляных красок, винные бутылки, плюшевые игрушки и листы с нотами, шахматные фигурки и клетчатую доску. За окном лил дождь, лил очень уютно и смиренно; он словно просил у всех прощение за то, что начался с самого утра и продолжался до самого вечера, впрочем, изредка затихая – давая прохожим передышку. Мы пили чай с горьким шоколадом. И нам было тепло. Вперемешку звучали Сплин, Земфира, HIM, Дельфин и, кажется, кто-то еще. На мониторе одно музыкальное видео сменялось другим. Зерна кофе, разбросанные по дивану, приятно пахли и вместе с зажженными кофейными свечами и заоконным дождем создавали сказочную атмосферу.
Двадцатый день ноября удался.

[700x466]

      Утро. Закрытые шторами окна. Город светится первыми лучами осеннего солнца. Деревья сбросили листву и та, вместе с жухлой травой, покрыта инеем. А кое-где уже снег.
      И если выглянуть в окно, можно увидеть вечно спешащих людей, собирающихся небольшими кучками на автобусных остановках и изо рта у них идет пар. Автомобили мешкают у перекрестков. Заросший некогда парк выглядит голо и пусто. Как много интересного можно увидеть из разных окон, если вглядеться!
      А день будет долгим. И пока никто еще не посмел потревожить звонком на мобильный, почему бы не выпить первую утреннюю чашку кофе в тишине?! Что может быть лучше?

Посмотреть открытки

Сегодня необычный день!

Мне подарили вещь, о которой я давно мечтал. И это произошло так неожиданно, можно сказать – так стремительно, что когда я эту вещь получил, мое лицо выражало удивление и неосознанность того, что произошло. Я никак не мог в это поверить!

Мне нравятся старые предметы; вещи, которые несут в себе истории, какие-то позабытые чувства, знаки, печаль, быть может, воспоминания о прошлом. Пожелтевшие черно-белые фотографии, вклеенные заботливыми руками в альбомы. Иные – собраны в бумажных пакетах, ожидая своего часа, но так оставшиеся в вековом ожидании. Телефоны с дисковым набором номера, где опуская палец в отверстие с нужной цифрой и прокручивая диск – будто совершаешь какой-то неведомый таинственный ритуал. Пленочные фотокамеры. Ретро-автомашины. Проигрыватель винила. Вы позвольте, но никак не передаст современно записанная музыка те эмоции, что аналогичные записи на пластинках в больших цветастых конвертах. Само таинство – достать нужный винил, установить на поверхности проигрывателя, опустить иглу.

Понимаю, как я несвоевременен, но я люблю эти вещи, и они отвечают мне тем же.

Первые снимки сняты на Зенит зимой какого-то очень далекого года, проявлены и напечатаны в ванной комнате при красном свете ламп. Первый, появившийся в доме телефон, имел диск для набора и издавал очаровательные трели. Первые звуки услышаны в милом треске пластинок. Первая электронная игра – волк, который собирает яйца в корзину, помните такие? Я прикасался ко многим предметам, которые имели историю, и я чувствовал это.

Сегодня мне подарили еще одну душевную вещь – немецкую портативную печатную машинку Erika с полным комплектом: чемоданчик, для переноски, инструкция по пользованию, щеточка для чистки, копировальная бумага и набор лент.

Мы сели в трамвай, и он повез нас через весь город, неутомимо «тренькая» на ходу, словно напевая любимую песню. Я то не переставая благодарил Любимую за совершенное ею чудо, то окунался в сладостные мечтания. Я не знал, и по сей час не знаю, какую зажму первую букву, какая литера щелкнет по ленте и какое первое предложение выльется на бумагу. Я не знаю, правда…

Но догадываюсь.