Авраам Шмулевич

Мировые СМИ сообщают: Курды впервые получили свою государственную независимость, выделившись из тех государств, где они проживают в качестве национальных меньшинств. Часто непризнанных. Пока только от арабов. Но, как сказал в свое время по другому поводу Горбачев – «Процесс пошёл!» И где он остановится – не знает никто.

Речь идет об Иракском Курдистане – т.е. о северных районах Ирака, населенных преимущественно курдами.

После падения режима Саддама Хусейна эти районы административно были выделены в Иракский Курдистан — автономный регион, чей статус закреплен в конституции страны.

26 сентября 2017 в Иракском Курдистане прошел референдум о независимости. Более 93% его участников поддержали независимость региона. Как заявил председатель ответственной за его проведение «Высшей независимой комиссии по референдуму и выборам в Курдистане», против независимости проголосовали 6,71% избирателей. Официальные итоги огласят в четверг, результаты могут ещё меняться, но незначительно, на пару процентов.

В референдуме участвовали около 3,3 миллиона человек, явка составила 72,16%. Правом голоса на выборах обладали 5,2 миллиона избирателей. Принять участие в голосовании могли все граждане Ирака, зарегистрированные в Иракском Курдистане или в курдских районах, не входящих в автономию.В голосовании участвовали не только провинции Эрбиль, Сулеймания и Дохук, официально входящие в состав курдской автономии, но и районы за ее пределами — в частности, в провинциях Киркук, Найнава, Салах-ад-Дин. Кроме того, голоса поступали через онлайн-голосование от курдов, живущих за пределами Ирака.

Против референдума выступил не только официальный Багдад, но и соседи Иракского Курдистана, а также США и ООН. Турция и Иран начали учения на границе с регионом, кроме того, Иран закрыл свое небо для авиасообщения. Парламент Ирака проголосовал за увольнение всех курдских чиновников, участвовавших в референдуме, потребовав передать Багдаду контроль над границей Курдистана и соседних стран, а также вести все переговоры и сделки по нефти только с иракским правительством.

Новость эта стала одной из первых во всех мировых СМИ. Однако в ее освещении, когда говорят, что курды в Ираке получат государственную независимость, обычно допускают две большие неточности.

Первая неточность – курдов не существует.

Вторая неточность – Иракский Курдистан давно является фактически независимым.

Что означает, «курдов не существует»? Не существует такого единого народа «курды». Нет единого курдского этноса. Курды – это не единая нация, но этническая общность, ее, скорее, можно сравнить с тюрками или со славянами. Более того, между собой курды более разобщены, чем тюрки. Современные нации возникли в 20 веке, пройдя этап индустриализации. Курды же не прошли эту стадию развития, остались на уровне феодализма. Поэтому их сложно втиснуть в формы современных, сложившиеся в индустриальную эпоху, определений.

Курды – это,
скорее, конгломерат близкородственных этносов и субэтносов. По официальным данным курдов в мире насчитывается 25 млн. Согласно отчетам курдских
активистов, эта цифра составляет 45 млн., что я считаю более достоверным. Но между ними нет единства.

Курды разделены по религиозной принадлежности,на четыре религии: йезиды, мусульмане-сунниты и мусульмане-шииты, алави или турецкие алавиты (они тоже определяются как отдельная религия). Внутри каждой из религий курды представлены разновидностями этих конфессий. То же самое и в политическом спектре. От ортодоксальных кемалистов до ортодоксальных марксистов, от сторонников БААС (Партия Арабского социалистического возрождения) до либералов западного типа.

Самый главный противник Эрдогана

Авраам Шмулевич
В течение столетий русские, как нация, при защите своих интересов в столкновении с другими народами опирались, в основном, на мощь государства. Сегодня данная модель не работает.

Жестко-иерархическая российская государственная машина традиционного для России типа не выдержала начала перехода к постиндустриальной эпохе и рассыпалась.

Но русские не оказались способными быстро, причем на новых основаниях, выстроить новый эффективный государственный механизм. Современное российское государство неэффективно, лишено какой-либо скрепляющей идеи — и, главное, не просто коррумпировано, но заточено только на разворовывание ресурсов, не способно ничего производить.

В числе прочих последствий преимущественная опора на государство привела к тому, что у русских слабее, чем у большинства окружающих народов, выражены горизонтальные связи внутри общества, меньше чувство национальной сплоченности. И в результате всюду на просторах РФ, где групповые интересы русских (будь то в сфере бизнеса, криминала, распределении жилья и прочих ресурсов) сталкиваются с групповыми интересами иных национальных групп — представители местной власти, в том числе и русские по национальности, легко «покупаются» «нерусской» стороной. Русские оказываются неспособны действовать, как единое целое, в том числе и при мобилизации финансовых или административных ресурсов «на общее дело», а у чиновников — этнических русских чувство «национальной принадлежности» оказывается много слабее «чувства своего кармана». Механизмы же внутриобщинного принуждения (и силового, и психологического) у современных русских просто отсутствуют как класс.

Единственный поведенческий механизм, который еще мог бы эффективно защитить коллективные национальные интересы в этих условиях — способность к коллективному стихийному насилию, направленному именно против внешних угроз, к пассионарному взрывному сопротивлению.

Но его-то, похоже, у русских в целом, как народа, также нет. Причем нет давно.

Во всяком случае, так представляется при взгляде на русскую историю.

Ответ на никонианский разбой: вместо массового вооруженного восстания — массовые, тысячные самосожжения (где еще такое было?!) и бегство, уход в леса, за кордон.

Соловецкое восстание — единственный крупный чисто русский по составу участников вооруженный эпизод в борьбе за «старую веру», но и здесь мы наблюдаем ту же реакцию — пассивное бегство.

Только тут из-за того, что в Соловецком монастыре, одном из главных интеллектуальных центров антиниконианцев имелись прекрасные почти неприступные укрепления, да еще на удаленном острове — монахи в них и сидели до упора. Сама история так и называется «Соловецкое сидение». Не было никакой военной инициативы, попытки зажечь тыл в самом Московском царстве, массовых выступлений в поддержку в других местах.

Преследования сторонников «старой веры» со стороны московских властей продолжались и в XVIII и XIX веках: массовые выселения, закрытия скитов, сожжения книг, аресты «начетчиков». Со стороны же сектантов и старообрядцев — та же реакция, пассивное сопротивление. А они ведь составляли более 10 % населения России.

Протест против закрепощения крестьян: в крупных восстаниях типа Разина и Пугачева участвовали в основном казаки, а также тюрки-мусульмане.

Ответ на чудовищный гнет при Петре: массовое вооруженное сопротивление было только со стороны украинцев и казаков (самое крупное антипетровское восстание Булавина — восстали, как обычно, донские казаки).

Но казаки — это не русские, в те времена их можно совершенно четко определить как отдельный народ, со своим особым этногенезом,

Казаки даже на момент Революции являлись особой группой, которую многие рассматривают как отдельный этнос, некоторые как субэтнос. В любом случае, по своим психологическим характеристикам отличавшийся, как и дворяне, от основного ствола русского этноса. А в XVII–XVIII веках разница была еще более значительна. На тот момент казаков нужно по всем параметрам рассматривать как отдельный этнос. Впрочем, их именно так и рассматривали в официальных документах и учебниках того времени. Так, в этнографическом труде одного из отцов российской географии проф. Е.Ф. Зябловского

Авраам Шмулевич

Демонстрация израильских черкесов перед посольством РФ в Тель-Авиве в поддержку Андзора Ахохова и других арестованных черкесских активистов и с протестом против проведения Олимпиады в Сочи, 2014.

Причины, вызывающие постоянное напряжение вокруг «черкесской темы» – объективны. Это выражение коллективной воли и коллективных проблем многомиллионного народа, разбросанного по разным странам, но имеющего общее самосознание и общую историю.

Черкесское национальное движение плохо организовано, находится на начальной стадии своего развития. Представляющие его активисты постоянно «грызутся» между собой. Черкесские «толстосумы», этнические черкесы, разбогатевшие на своей исторической родине или в диаспоре (а число долларовых миллиардеров – этнических черкесов в РФ, Турции, Иордании, странах Запада превышает сотню) крайне неохотно дают копеечные суммы на «черкесское дело», в лучшем случае ограничиваясь ничего не значащими патриотическими словами. Многие силы пытаются дезорганизовать, раздробить и задушить на корню Черкесское национальное движение – сами этнические черкесы, члены властных элит черкесских автономий в составе РФ, правительства и спецслужбы России, Турции и Сирии.

Однако то же самое происходило и с национальными движениями практически всех современных государств, добившихся независимости – начиная с Соединенных Штатов Америки на заре Нового времени. Так что и черкесы имеют все шансы добиться реализации своих национальных чаяний, вплоть до обретения независимости.

Главным препятствием на пути выполнения этих требований является позиция Кремля.

Черкесы – единственный народ, для которого Кавказская война все еще не закончилась.Единственный народ, который не только серьезно пострадал в ходе этой войны, но для которого отрицательные последствия поражения все еще актуальны и, более того, катастрофичны.

Основная проблема – это то, что восемьдесят процентов черкесов до сих пор находятся в изгнании, и происходит их активная ассимиляция. Но даже оставшиеся на российском Кавказе, на своей исторической родине, черкесы разделены на шесть административных единиц, шесть субъектов Российской Федерации, что также создает условия для их полного растворения.

Тем более что федерализм РФ является чисто условным. Даже в своих «национальных» образованиях, как и все остальные, черкесы лишены возможности свободно развивать свою культуру и самим определять пути своего национального развития.

Москва упрекает черкесов в том, что они «слишком много» говорят о прошлом. С точки зрения Кремля, война на Кавказе давно закончилась. Но с точки зрения черкесов, где бы они сегодня ни жили, именно столетняя кровопролитная Русско-Черкесская война, в ходе которой было уничтожено и выселено более девяносто пяти процентов коренного этноса, явилась причиной исчезновения единой страны – Черкессии. Действия России по отношению к черкесам, в соответствии с международным правом, однозначно трактуются как геноцид – таково мнение практически любого черкеса. Этот взгляд является настолько общим для всех черкесов, что публично его не отважатся оспаривать даже чиновники прокремлевских черкесских администраций кавказских республик.

Черкесские организации РФ и диаспоры неоднократно обращались к Москве с просьбой официально признать геноцид черкесов в ходе Кавказской войны 1863-1864 годов. Сегодняшняя Россия официально заявила, что она является правопреемником и правопродолжателем Российской империи. Если бы Россия признала совершенный геноцид, то черкесы могли бы восстановить целостность нации на своей исторической территории. Однако Москва отказывается даже обсуждать эту проблему.

Как можно понять, причиной является то, что признание факта геноцида и изгнания черкесов со своей исторической родины неминуемо повлечет за собой признание права черкесов на репатриацию на Кавказ. Это потянет за собой требование создать условия для репатриации, как минимум, признание Россией двойного гражданства для репатриантов.

С точки зрения российского законодательства, нет ничего невозможного в том, чтобы именно репатрианты-адыги получили особый