А вот это, может быть, интересная передача: «Радио России», «Путь Андропова к власти. Первые политические чистки и назначения». В гостях у Российского радиоуниверситета (ведущий Дмитрий Конаныхин) Евгений Юрьевич Спицын, автор цикла «Брежневская партия», историк.

Вообще, мы ничего не поймём в Перестройке и в последующих событиях, если не включим в контекст «андроповщину». Например, почему, на местах, вдалеке от шумных митингов столичной интеллигенции, «социальной базой перемен» оказались управленцы среднего звена. То есть люди, обязанные своим положением Советской власти, рискующие «всё потерять» и, в значительной своей части, всё потерявшие (картинка «номенклатура обменяла власть на собственность» грешит неполнотой).

Ну, первый ответ – потому, что они люди служилые, начальство приказало – ответили «есть!», некоторые ещё по приказу памятники Сталину сносили, отчего ж «командно-административную систему» не снести, раз велено.

А другой ответ – «андроповщина», подорвавшая доверие класса управленцев к высшей власти. «Административно-хозяйственый актив» чувствовал себя эдакой необходимой и заезженной лошадью, которая «тащит на себе всё», борясь одновременно, с одной стороны, с идиотизмом, исходящих от верховной власти планов, требований отчётности, бюрократизмом, а с другой, с недисциплинированностью и даже саботажем со стороны «избалованных» «простых советских трудящихся».

И вдруг оказалось, что власть видит в управленцах не «верную гвардию» и не «драгоценные кадры», а вороватых некомпетентных паразитов. Это разочаровывает.

Большинство управленческих практик, которые враз оказались криминальными, на протяжении десятилетий почитались необходимыми и неизбежными, наличествовавшее поколение управленцев «другой жизни и не знало».

Все эти «приписки», «личный фонд директора», «строительство хозспособом», «толкачи», «подарки», «манипуляции с отчётностью», разукомплектование оборудования для починки другого оборудования – стали неотъемлемой частью обеспечения производственных процессов, без которых «ничего не работало».

Имело ли это отношение к воровству и злоупотреблениям?

Не всегда, а там, где имело, это было «освящённое традицией» воровство, люди «брали в меру», полагая, что вознаграждают себя «за дело» и, во многом, «берут ради дела», ибо неформальные практики взаимного одаривания, хлебосольства стали вроде как частью профессиональных обязанностей членов «директорского корпуса» (см. очень советский фильм «Магистраль»).

И тут вместо «спасибо за большой вклад в дело социалистического строительства» и ордена Трудового Красного знамени – следователь и срок...

Кадр из фильма «Магистраль» (1982 г.). Людмила Гурченко в роли «толкача» Капитолина Николаевны: «Нашему нефтеперерабатывающему заводу очень нужны порожние цистерны! Конец месяца! Конец квартала! Вот Вам подарок ко дню рождения от всего нашего коллектива! План горит! Премия людям горит!» [слёзы, имитация истерики]

Лет 25, с тех пор как зашёл последний раз в рок-магазин, не видел календарей с панками (да и тогда именно календарей не помню, плакаты помню).

А тут захожу в «Дом книги» на Преображенском валу, а там «Гр. Об.», среди мягких и пушистых.

Почему бы не завести двенадцатеричный цикл: год Летова, потом год Башлачёва, год Цоя, год Мамонова, год Янки Дягилевой, год Майка Науменко, год Курёхина, год Крупнова, год Вени Д'ркина, год Градского, год Натальи Пивоваровой, год Кормильцева и дальше по кругу?

Впрочем, нет, не надо тревожить память, пусть пушистые отдуваются...

[525x700]

Часть 6-я (ранее – часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5)


Формулируя старомодно, я «внимательно изучаю материалы VIII Всесоюзного совещания молодых писателей» (1982 г.), что называется «заморочился».
Но прежде чем познакомлю читателя с результатами изучения, маленький мемуарчик: 1992 год, я читаю статью какого-то критика-литератора, фамилию не помню, помню, что он занимал некий пост в Литературном институте, наставлял тогдашнюю творческую молодёжь. Автор критически отзывался о романе В. Астафьева «Прокляты и убиты» и писал с пафосом что-то вроде: «Время ужасной «эпической», «народной» литературы прошло и никогда не вернётся, литература будет более камерной и обращённой к свободному от химеры «народа» индивидууму» (примерно так, по смыслу).
Этот текст меня разгневал (хотя мои идеологические предпочтения были тогда крайне эклектичны и включали даже щепотку анархизма): «Эпическая литература вам не нравится, «Война и мир», наверное, жить мешает — думал я — А вот это, вероятно, нравится».
Под рукой у меня лежал какой-то журнал (чуть ли не «Столица», не помню), в журнале рассказ: полусумасшедший человек бродит по неуютному русскому городу и ждёт «погромЪ», иногда пристаёт к прохожим с этим ожиданием и даже требованием «погрома», посыл «не лицемерьте, я знаю, что вы все такие», героя спрашивают «Вы еврей?», он восклицает «Нет! Но прекрасны ливанские кедры!». Очень камерно и про индивида.

Так вот, материалы VIII Всесоюзного совещания дали мне кое-какой контекст в отношении «эпичности» и «народности» как творческой установки. Сочувствия к позиции вышеупомянутого критика это не добавило, но некое понимание этого горячечного отрицания «эпичности» появилось.

Короткая и, на свой лад, очень «атмосферная» статья в праздничном номере журнала (№ 36 за 1982 г.). Документ эпохи. Тема «дружбы народов» на максималках. Название соответствующее. Внимательный читатель может обнаружить в материале рекламу казахской национальной кухни. 

[530x700]

журнал «Крокодил», 1982 г., № 36. Художник Л. Самойлов

.

Мукаш САДЫКБАЕВ, специальный корреспондент «Шмеля»

ПЛАВКА

Есть у нас в Казахстане город Темиртау, что означает «Железная гора». Живут там добрые волшебники, которые выплавляют сталь. Один из них — Арген Жунусов, сталевар первого мартеновского цеха Карагандинского металлургического комбината.

Собрались как-то у него добры молодцы из других республик, тоже ребята хоть куда — из тех, что и подковы гнут и сталь варят. Сидят за широким казахским дастарханом Владимир Антонович Журавлев — сталевар конвертерного цеха Нижнетагильского металлургического комбината, Николай Яковлевич Ужва — сталевар двухванновой печи завода «Запорожсталь», Владимир Федорович Гребнев — сталевар мартеновского цеха Челябинского металлургического завода.

На столе—лучшие блюда казахской национальной кухни: бесбармак с белыми островками курдючного жира, внушительный круг казы, сочные ломтики жая и карта. Посередине огромного блюда высится вываренная баранья голова.

— Берите, друзья, угощайтесь! — предлагает хозяин дома Арген.

— А вот это и есть чужук? — спрашивает один из гостей.

— Да. А вот — казы, — поясняет хозяин. — Все это конина. Теперь испробуйте сурпы — наваристого бульона от бесбармака.

— Сурпа — это замечательно восклицает челябинец Владимир Федорович Гребнев, которому уже приходилось бывать в гостях у казахстанцев.

Большие пиалы, полные сурпы с золотистыми блестками жира, поданы гостям.

Отхлебнув, запорожский гость восклицает:

— О, це гарна юшка!..

— В самом деле, вкусно ! — подтверждает нижнетагилец Журавлев.

— Если украинский борщ сварить на такой сурпе да заесть русскими блинами!..

— Что это мы про еду да про еду?! — нарочито возмутился Владимир Журавлев.— Мы же не кашевары, а сталевары! Давайте о завтрашней плавке поговорим.

— И то верно,—поддержал Гребнев. — У каждого из нас своя метода...

— Вот и посмотрим, у кого какая метода, — лукаво подмигнул Ужва.

— Поделимся опытом.

— И будет эта плавка называться плавкой дружбы! — воскликнул Журавлев.

— И мы, представители трех республик, посвятим ее 60-летию образования СССР! — подхватил Арген Жунусов. — За плавку дружбы!

Зазвенели бокалы. Сошлись в дружеском пожатии четыре мускулистые руки.

...Над городом только занялась заря. А у мартеновских печей Карагандинского комбината встали четверо плечистых, крепких мужчин. Открылись летки, и полилась огненными струями сталь новой плавки — плавки дружбы. Собравшиеся залюбовались действиями четырех знаменитых мастеров стали.

Лабораторный анализ показал: качество стали — отличное! А часы зафиксировали: совместная плавка

Журнал «Крокодил». 1982 г., № 13, стр. 3, художник Леонид Насыров

Артефакт. Молчаливый свидетель эпохи.

[522x700]

Плакат напечатан в 1986-м в копировальном цехе НИИ «Гидропроект» и был раскрашен мною и моей двоюродной сестрой (она в этом НИИ работала) фломастерами и красками. В этом цехе множили и печатали чертежи и прочую техническую документацию. Чуть было не написал «ксерили», но тогда, кажется, ещё говорили не «ксерить», но «РЭМить» (по-крайней мере, некоторые говорили).

А ещё в этот цех можно было обратиться по дружбе, что бы что-то скопировать или переплести.

А под новый год они могли напечатать что-то «для всех» (как этого зайца) и раздавать тем, кто заходит по делам или «в гости». Кстати, именно этот обычай мало отличается от современной практики, бытующей в том числе в частных компаниях, раздаривать направо и налево под новый год квартальники и прочий «мерч».

Вообще, это были славные и щедрые люди, и они охотно печатали (на казённом оборудовании) для друзей и коллег плакаты, выкройки, копии статей, модных журналов и даже книг. Может быть, иногда они делали это за деньги, не знаю. Или не помню. Кажется, твёрдый переплёт они делали «за жидкую благодарность», может быть так, не уверен.

Перестроечный бестселлер роман «Дети Арбата» я прочёл в издании именно этого печатного цеха. Вообще-то советская издательская отрасль выпускала этот роман миллионными тиражами (это был новый, перестроечный официоз), но всё равно не хватало, к тому же круто было почитать свежую журнальную публикацию, а не ждать пока раскачаются издательства. Поэтому, в печатном цехе разброшюровали соответствующие номера журнала «Дружба народов» (кажется так, или это был «Октябрь»?), в котором роман был опубликован по частям, сложили эти части вместе, и выпустили небольшим тиражом такую нетонкую книжицу журнального формата для коллег и прочих желающих. Я был желающим.

«Это была середина 1980-х, мы развлекали себя как могли...»

Видео по ссылке: https://arsenikum.livejournal.com/296934.html

[700x700]

История песни.
Есть стихотворение Анны Долгаревой (многим известное):


Здесь перемелено, здесь перемолото, «Градов» гром,
вот бывший дом, и бывшие люди в нем.
А по развалинам ходит бесхвостый кот
и смятенно орет.

Крик замерзает около синих губ.
Перестань быть мертвым, попробуй сесть.
Кот не ест человеческий труп,
не умирай, он даже не сможет тебя поесть.

Снайпер работает неподалёку,
изрешечёна разграбленная аптека.
Кот бодает мертвую щёку
бывшего человека.

Встань, поднимись до бывшей квартиры,
где на месте третьего этажа пустота.
словно вокруг — тишина бывшего мира,
Встань, покорми кота.


Max Shapiro и Maxim Zorich сделали перевод на английский


Heavy shelling. Ground up, burnt sight.
A used to be house with used to be people inside.
Over the ruins walks a cat in plight.
The cat screams hunger. His owner failed
To feed it since yesterday night.

A cry freezes, fading off at а blue lip.
Wake up, wake up, try to sit.
Wake up, stop lying dead. Try to do it.
Your corpse is no use for even a cat.
Not something cats eat.

Don't lie dead! Try, try to sit.
It's only a cat, that someone must feed.

Riddled by bullets pillaged pharmacy, a wracked van.
A sniper hides nearby in a rat’s den.
The cat pulls the sleeve of a used to be man,
rubbing its muzzle at a still, cold face.
The cat is just asking when?

It’s yelling. It hasn't been fed.
Wake up, get going! Feed, feed the cat.

Get up, walk up to your former flat.
Where the void disguises as silence
Of used to be peace. And yet
It is now a big hole instead.
Get up, stand, feed the cat.

Есть вещи, которые мне кажутся самоочевидными, а как оглянёшься вокруг и понимаешь – не входят они в список того, что «все и так знают».
В частности, мне кажется само собой разумеющимся, что та революция, которая триумфально шествует на Западе (а это именно революция, по масштабам перемен в культуре, демографии, экономике, характеру и типу потребления и т.д.), стала возможной потому, что предыдущий тип культуры, экономики, потребления и т.д. исчерпан, лишён внутренних резервов развития, выжат (почти) досуха. Это не значит, что предыдущий образ жизни нельзя длить (можно), но значит, что его можно опрокинуть, сменить (а было нельзя), «окно возможностей» открылось, в окно лезут.
И вообще, Запад каждые несколько десятилетий претерпевает радикальную трансформацию, это-то очевидно?

Чуть уйду в сторону. В нашем культурном антизападничестве присутствуют две (их можно выделить больше, но речь о двух) тенденции. Одна древняя и более-менее стабильная по своим установкам: противостояние Западу, как холодному миру рационализма, циничной и расчётливой силы, безжалостной конкуренции, хищнической эксплуатации, развращённости, культа золотого тельца и т.д.

Другая тенденция – это различные виды палеозападничества и ретрозападничества: протест против последних западных веяний с обращением к предпоследним, предпредпоследним и позавчерашним модам и укладам. В наших условиях – это восстание против мультигендерного безуглеродного постчеловеческого «дивного нового мира» и против условной одноногой чернокожей лесбиянки, как судьи, истязателя и палача мира старого. И обращение к «старому доброму» западному масскульту 1940-х, 50-х, 60-х, 70-х, 80-х, кому что ближе. Там всё было (на свой лад) человечно и просто, вот мужчина – ковбой, плейбой, хулиган, герой, спецагент; вот женщина – милашка, красотка, модница, серцеедка, стервочка; вот крутизна и сексуальность; вот большие автомобили, красивые пистолеты и красивые жесты. В общем, с нами Мэрелин Монро, Жан-Поль Бельмондо и «Ford Mustang» 1964 года, а с ними Карин Жан-Пьер и веганский бургер.
А то, что вчера эти символы, быть может, воплощали собой мир «бездуховности, насилия и чистогана», так то было вчера, а сейчас они тёплые и родные, как старые плюшевые мишки.

Никто не вспоминает про печальную судьбу Синдзо Абе, и я тоже не вспоминаю.
Просто попалась случайно на глаза фотография «пистолета» из которого его убили. Впечатлился.






«Импровизированный пистолет изготовленный и использованный 41-летним ветераном армии Тэцуей Ямагами для покушения на премьер-министра Японии Синдзо Абэ – это самодельный дульнозарядный пистолет с электрическим воспламенением заряда. Примитивная конструкция из пары трубок, деревянного основания и батареек, питающих электросхему, накрепко стянутых в одно целое изолентой. Тыльная часть трубок с резьбой, закрыта торцевыми крышками. В крышках просверлены отверстия для электрических проводов, с помощью которых происходит воспламенение порохового заряда. Тэцуя Ямагами зарядил своё оружие шариками от подшипника или большим количеством других снарядов, для увеличения поражающего эффекта.»
[источник]



Сначала хотел написать, мол, парадокс: в глазах постсоветских людей Япония до сих пор остаётся ультравысокотехнологичным обществом (ну, такие глаза), а тут такое...

Но я не люблю эдакие парадоксы, они «познавательной силы» не имеют. Зато имеют привкус специфической интеллигентской интеллектуальной беспомощности.

Посмотрел ещё на этот «карамультук» – да ведь гениальная штука, в разобранном виде выглядит как хлам или набор «мирных» запчастей, а пять минут работы с изолентой, и вот, пожалуйста, «дробовик». Интересная подготовка у «бывшего матроса сторожевого катера», он, похоже, способен сделать пистолет,

[557x700]

Ему сегодня исполняется 90 лет.

Хотел написать что-то вроде «никогда не был особенным поклонником его творчества, но...», а какая разница поклонник я, или не поклонник?

Представил, что журнала «Наш современник» могло и не быть, и стало страшно. Меня в конце 1980-х он от отчаяния спасал.

Юбиляр большого мужества человек.

  Строго говоря, обсуждая любою идеологию, систему, общественное движение, да и «вообще что бы то ни было» лучше всего в начале касаться только тех черт оной идеологии, системы, etc, относительно которых нет ни с какой стороны сомнения, что эти приметы имеют место.

Противник, вероятно, считать будет таковые приметы чем-то невыразимо гадким, сторонник пожмёт плечами, типа «а почему вы говорите с такой интонацией, будто находите в этом что-то плохое». Но, наличие их оспаривать не будет.

С этого, повторюсь, следует начинать, а дальше уже «возможны варианты»…

Как пример, очень условный:

У кого-то, кажется у С.В. Волкова встречал утверждение (цитирую по памяти): для советских люди в принципе равны и взаимозаменяемы, отсюда проистекает избыточное почтение к должности. Всё это описывалось со знаком минус, естественно (естественно для данного автора).

Где-то, кажется в комментах к одной заметке К.А. Крылова, встречал реплики некого «духовного неосоветчика», который горячо утверждал то же самое: мол, очень хороша советская ситуация, при которой всё «престижное», чем располагает «элитарий», и всё его влияние и авторитет, являются приложением к занимаемой должности, а будучи отставлен от условно-директорского кресла, он превращается в обычного пенсионера с картофельными грядками, которого за старые заслуги балуют иногда «продовольственными заказами с дефицитом». Вот именно такое положение вещей человеку нравится, никаких «влиятельных отставников», никакой, в сущности, «элиты».

Т.е. в этом случае картина реальности совпадает, различаются оценки.

Разговор хотя бы возможен (не факт, что нужен хоть кому-то, но возможен), и может «принести новое знание», например, выявится рельефненько какая-либо взаимосвязь неочевидная одних свойств явления с другими его свойствами.

Когда же нет согласия по части «было-не было» и картины реальности вовсе не совпадают, то может получится, например, пятиминутка ненависти/любви «для своих», но «познавательной силы» это действо иметь не будет.

Молодцы z-поэты (это почти уже самоназвание).
Обрели азарт, желание действовать коллективно и желание формировать «культурный процесс», а не только «писать хорошие книги». Просто писать хорошие книги – благороднее, но, увы, если не заниматься созданием и усилением своей тусовки, всегда проигрываешь либеральной «сороконожке» (словечко поэта Мельникова), причём проигрываешь вчистую: изгойство будет пыточным, тотальным, да рукописи-то сгореть могут. Впрочем, всё, конечно, сложно.

****

Пишет поэт Александр Пелевин:
Итак, друзья, угадайте, чем снова отличился «экспертный совет» книжной ярмарки «Non/fiction», которая пройдет 1 - 5 декабря в московском Гостином дворе?

Правильно, отказал в презентации книги «Гори огнём».

К дорогому издательству «Городец» у меня ноль претензий. Все остальные презентации издательства «экспертный совет» согласовал. Но на заявку под презентацию «Гори огнем» было ответом молчание. На повторную – тоже.

Книга даже не о z-спецоперации. Это историческая мистика о власовцах и дьявольщине. Но я злой зетный ватник, меня нельзя. Причины отказа, думаю, очевидны более чем: до спецоперации я был с новыми книгами почти на каждом «Нонфике».

Видимо, решили на ком-то отыграться после того, как пришлось экстренно переобуваться в истории с Карауловым, Ревякиной и Ольгой Старушко. Они говорили, что «произошла чудовищная ошибка», но в общем-то все понятно.

Я догадывался, что так и будет.

Что там, опять же, про «злых патриотов, захвативших всю культуру»?

Пишет Елена Заславская:
В среду, 2 ноября, заседание Философского монтеневского общества на тему «Музыкальные иконы Пакистана».


 

Я полагаю, что некие «artes illiberales» («свободные художества», в самом широком смысле) в обществе существовать должны, и даже нужны, необходимы, но нужен формат взаимобезопасного сосуществования большого и совершенно не «artистичного» общества и малых миров «свободных художников» (в том же, самом широком смысле).
Вот такой формат (см. выше) мне симпатичен: локальные, вычурные темы (которые сами по себе хороший фильтр, отсекающий модничающих профанов и «обесточивающий» политактивность), маленькие залы (какое у зала название!), элитарность без господства.
С другой стороны, всё это уже было, и андеграунд, и театрально-богемно-академическая жизнь во времена Застоя, судя по мемуарам причастных, кое-где цвели и даже местами пахли филологическими и антиковедческими розами, однако, тысячелетней гармонии из этого не проистекло, а произошло нечто обратное...

P.S.: Как-то в одном разговоре ляпнул, мол, в Москве есть всё, от какого-нибудь клуба любителей пакистанской эстрады до семинаров по угандийской драматургии (разговор шёл на тему «широта не гарантирует уровень», так что Пакистан тут был приплетён случайно). Ляпнул и задумался: а точно ли есть, клуб-то? Вот, пожалуйста, обнаружился (хотя и не в Москве, по ссылке Луганск). Осталось попасть (по какой-нибудь нелепой случайности) на семинар.

Кое-что о прекрасном от Дмитрия Артиса, почитайте (перепост ниже по тексту).

Отдельно хочется сказать вот о чём.

Вот есть РАНХиГС, академия госслужбы. Госслужилых людей готовят. Не только их, конечно, вуз оброс странными факультетами, это сейчас распространено, в ВШЭ, вон, есть подготовка археологов-античников (говорят, учебные практики у них клёвые).

У академии на официальном сайте зачем-то крупно написано, что она «Президентская Академия», в принципе, это нормально, но есть ощущение перебора (особенно если вспомнить про некий оппозиционный флёр заведения господина Мау). Во общем, РАНХиГС – это про власть. В России и вообще, скажем, про власть над людьми.

В вузе, который «про власть», есть школа дизайна (что «ха-ха»? там ещё продюсерский факультет должен быть, чтобы всё серьезно). Преподаватель этой школы дизайна рассказывает, про то, что торговля пустотой и выставление трупов может принести славу, влияние, «бешенные деньги» и статус лидера общественного мнения (умнейшая женщина, вероятно, и предмет знает). Это всё так логично, в высшем смысле честно, это про всё так про самую сущность (мира, властвования, современности).

Не понятно только, как может кто-то непритворно удивляться тому, что всю эту «современность» именуют сатанизмом, что против неё бунтуют, пусть слепо, пусть непоследовательно. «Какой такой консерватизм? Что, собственно, вы собрались консервировать?» Чем обозначать удивление, лучше бы рассказали, что принимаете для подавления чувства омерзения и ужаса. Сильные, должно быть, таблеточки.

[535x700]

Пишет Дмитрий Артис:

Когда меня спрашивают, почему до начала сво мы не знали о том, что в современной России существует поэзия, не знали, что есть огромное количество прекраснейший авторов, мне трудно ответить. Мне казалось, что поэзия интересна только тем, кто сам пишет.

Это был такой полузакрытый клуб, куда посторонние (читай, обыватели) люди не стремились попасть. Делать там было особо нечего, потому что наиглавнейшим постулатом современной поэзии служила фраза: для того, чтобы стать поэтом не нужно писать стихи. А рядом с этим постулатом всплывает подсказка: настоящие стихи не должны быть похожи на стихи!

В этой привнесенной к концу девяностых годов прошлого столетия западно-европейской (в реальности, несколько искаженной) традиции люди, которые действительно писали стихи, похожие на стихи не могли считаться поэтами. Литературу заполонили мошенники и грантополучатели, которые начинали диктовать вкусы. Поэзия лишилась аудитории. Все происходило приблизительно так, как на этой промо картинке для желающих научиться рисовать - стать художником.

У нас и сейчас есть курсы поэтического мастерства, где учат дружить с нужными людьми. Вы не ослышались. В предоставляемых курсами услугах первым пунктом идёт обучение дружбе с нужными людьми, дальше умение тусоваться с нужными людьми, чтобы получать лит премии для наполнения реноме и в заключение - обучают писать заявки на участие в различных фестивалях. Особо одаренных приближают к небольшому кругу грантополучателей. Вы понимаете, речь о литературном мастерстве даже не стоит, потому что - смотрите главный постулат и всплывающую к нему подсказку.

Весна в этом году выдалась жаркой. Общество сделало запрос на стихи, на лирическая военную песнь, а нынешнему литсообществу предложить оказалось нечего. Ну, все же просто. Стихи, которые не похожи на стихи, не смогут поддержать воина в бою и его женщину - в тылу. Люди спрашивают: где нынешние Твардовские и Симоновы? А им говорят: почитайте лучше тексты (да-да, не стихи, а тексты, слово "стихи" считалось постыдным) про зубастую вульву или о том, какой горячей бывает любовь в мире голубых и розовых… или о том, как подростки поедают на переменах кал в школьном туалете… или о том, как отец насилует дочь, а мать сына… или о том, как женщины ненавидят своих новорожденных детей…

Вам страшно? Но именно эти темы финансировались не только нашим государством (либо его посаженными), но и западными как бы партнёрами, радеющими за будущее русской литературы.

Отечественная, настоящая отечественная поэзия существует. Она никогда не умирала. Она жила своей спокойной жизнью для мам и пап, для любимой женщины, для близких друзей. Она не выходила на площадь, не транслировала себя, не билась рыбой об лёд. Она просто жила. Тихо, спокойно… пока народ - наш великий русский читатель -

Ещё к теме освобождённых «счастливых нищих»

«Вспомнилась одна вещь.»

Если повезёт, найду коллективный прожект, опубликованный, примерно в 1998-м, примерно в «НГ-сценариях».

Ежели не путаю, самой заметной персоной среди авторов являлась одна из известных «демократических» экономисток: Лариса Пияшева, Татьяна Заславская, кто-то из этой среды.

Помнится, видные «демократки» 1990-х стилистически были довольно своеобразны: какая-то смесь фанатизма alaусловная Розалия Землячка и «бабье-комсомольской» надрывности, даже «задушевности» (у некоторых).

Краткое содержание проекта: Есть «Россия-1», молодая, динамичная, проевропейская, «новые русские», «новые интеллигенты», «прогрессивная молодёжь», «шоубиз» и т.п. (нумеровать России начали до того, как этим занялся Э.Лимонов)

Есть «Россия-2», «индустриальная», «сделанная на советском заводе и в советской конторе». На 1998-й год, это инженеры без заплаты; рабочие, неувольняющиеся с «лежачих» предприятий; нищие библиотекарши, хранящие старые тома «классиков, окружённых при тоталитаризме ненужным пиететом» и так далее.

Тут важны нюансы. Советский писатель, ставший членом «ПЕН-клуба» – это «Россия-1», а его коллега, оставшийся в СП РСФСР, есть «Россия-2»; инженер, превратившийся в таксиста, вольного бомбилу – из «России-1», а его однокурсник в НИИ, естественно, из «России-2», научный сотрудник, получивший иностранный грант, совсем не то, что не пытающийся получить оный; принцип, полагаю, понятен.

Есть «Россия-3» – маргиналы, мелкая преступность, деклассированный элемент, бомжи, мельчайший бизнес. Они когда-то тоже были условными «рабочими» и даже «инженерами», но с ними произошли необратимые перемены, они стали свободными (в этой оптике) и на заводскую проходную их не вернуть.

«Россия-1» должна объединиться внутри себя («новые интеллигенты» должны были, наконец, полюбить «новых русских», а те должны начать платить творцам деньги и т.п.). Затем «России-1» нужно соединиться с «Россией-3» (тем более, что у них есть зона неразличимости, один и тот же человек может сегодня торговать тапочками на вещевом рынке, а завтра украсть на металлолом канализационный люк на металлолом), а объединившись – сломать, наконец, хребет «индустриальной России».

«Потому что, сколько же можно это терпеть?!».

Кажется, так и было написано: «сломать хребет». И точно было написано, что добить нужно именно «индустриальную Россию», без оправдательных оговорок. Не потому что она неудачная, совковая, имперская, неконкурентоспособная и т.п., а вот просто – индустриальную нужно добить. Это запомнилось. Вероятно, все эти «обвинения» подразумевались, и были опущены (или обозначены как-то скороговоркой).

Меня ещё удивила какая-то недоговорённость на счёт того, что делать с «Россией-2», когда ей хребет сломают. Помню, что я, будучи человеком относительно молодым и с какими-то остаточными перестроечными иллюзиями, с особенным, тонким, пряным чувством в это вчитывался, быть может, в первый раз так остро понимая, что ломать хребет, вообще-то собрались мне лично (в числе прочих, конечно).

Чем они, потенциальные демиурги «России-1», планировали заниматься после «ломки хребта» было тоже непонятно (если память не подводит меня), но, кажется, что-то писалось про «развитие эко-туризма».

[700x389]

***

А сейчас длинный и необязательный вывод.

Для меня события 1989-1993 годов – революция. Я не вкладываю в это понятие другого смысла, кроме как «быстрая и радикальная смена экономического уклада и государственного строя». Привязывать понятие «революция» к некоему «прогрессу» или к «переменам к лучшему» мне представляется совершенно излишним.

Указание на то, что якобы «ничего не поменялось, всё та же номенклатура у власти», так же мне кажется не вполне состоятельным и проходит скорее по разделу «плохая поэзия» (эмоционально-художественную правду я за этими выкриками иногда могу

Театральный критик Екатерина Кретова рассказывает:

Широко известная в узких музыкальных кругах либертетя поделилась в fb своими мечтами об «идеальном дне» 28.09.2023.

Читаем и роняем слезы:

«Вечер прохладный, но на даче тепло – за лето пристроили большую зимнюю веранду и перевезли туда отреставрированный рояль.

Я еще с утра наготовила, так как днём мы… ездили на первые в истории России честные выборы, где я проголосовала за Е.Шульман (она побеждает с отрывом, согласно экзит-пулам, несмотря на то, что много и других достойных кандидатов: и Навальный, и Яшин, и Ройзман, и другие – от других партий). Вся семья в сборе, все вернулись из эмиграции… мы все вкусно едим, пьём – кто что любит.

…завтра – генеральная репетиция в опере спектакля, где я автор идеи и либреттист, невестка – музыкальный продюсер, брат – композитор, племяши – звукооператор и видеорежиссер, дочь поет одну из ролей, а зять завлит театра.

Это мировая премьера… оперы "Счастливые нищие" по Карло Гоцци, там про низвержение тирана со счастливым апофеозом…

Подросший (имя ребенка) бегает и мешает смотреть трансляцию суда в Гааге над российскими военными преступниками во главе с Пуйлом.»

Эта творческая семья (кроме эмигрировавших) живет в Москве.

[конец цитаты]

Кого как, я меня больше всего словечко «племяши» смутило. Ну, нельзя же так.

И да – «эти» могут не то что мечтать, а вполне себе рассчитывать на такое будущее, это всё у них было (ну, плюс-минус, может, зятя оттёрли ради зятя другой «внучки старой большевички», и продюсировала чужая невестка), это всё у них есть (но стало неуютно, а это очень нервирует). Почему бы им не полагать «счастливый день 2023 года» возможным?

И «Счастливые нищие» – это чудо как хорошо. Это не оговорка – это план. Несчастных они собираются дополнительно наказывать.

P.S. Для невнимательных: Екатерина Кретова просто поделилась чужой цитатой.