Ч.первая.
Когда из тела исходит Дух, оно становится мертвой материей: мы ошеломленно падаем на колени перед трупом и целуем ему руки, но того, кого мы знали, здесь больше нет: только безжизненное сплетение конечностей да болтающаяся голова. Если тот, кого мы любим, умирает, все кроме биения его сердца теряет важность, и мы молим богов о том, чтобы он выжил и становимся счастливы его дыханием так, что не передать: нет ничего сильнее момента, когда мы замечаем, как в глазах улетающего из нашего мира появляется живой блеск: он остался с нами. Как за своим ребенком, затаив дыхание, мы наблюдаем за больным, как он вышевеливает губами слова, а после, оторвавшись от постели, пробует совершать робкие шаги. Если же мы сами мертвы внутри, то стесняясь, просим Бога забрать скорее нашего умирающего, «ради его же блага». В нас попросту исчезает вера или мы признали смерть, не знаю.
Когда из мира изойдет Дух, мы потеряем наш внутренний Огонь. Это значит, что нам перестало хватать воздуха для горения. Что с нами станет, и что мы будем делать, когда Дух окончательно нас покинет? Как сможет быть здесь небо, если мы выбрали землю наших иллюзий? Как сможет существовать свет, если перекрыть костру доступ к воздуху?
Что произошло с нашим миром, когда стало нечем дышать? Он одряхлел: усох, сморщился, опустился и придумал себе бесконечные костыли, мешающие принять и осознать свое старение, расстаться с грузом прошлого и трансформироваться, выйти вне.
В наших сенсорных телефонах и кредитных картах нет воздуха. Его нет в наших квартирах, сборищах и храмах, как нет его и в наших знакомых, в нашем сексе и в наших зрелищах. Есть тень улыбки, а есть след от подошвы сапога, и это разные вещи. Здесь сохранились свои дети, свои невинные и жаворонки, но какой от них будет толк, когда все наши электронные монстры превратятся в орудия саморазрушения?
Те маленькие звери, созданные и призванные нами, инструменты, из которых мы соорудили костыли и подпорки нашему жалкому миру: деньги, компьютеры, правительства, религии - в них нет ничего дурного, но мы не подружились с ними, не сумели верно себя поставить, найти с ними общий язык. А нужны ли они нам были? Поймите, чему мы их научили.
Крошечные, суетливые идеи и спокойная, всегда глубокая, материя: с зари человечества они хотели быть друг в друге и направлены они на служение человеку. Они прекрасны в своей невинности, за что мы сотворили из них монстров?
Огромное количество всего. Но что это за все? Возможность поехать «на отдых»(от чего мы устали?) в теплую страну? Возможность отправиться за покупками в супермаркет? Возможность вечером завалиться перед ящиком? Возможность выбрать тариф по вкусу и круг общения по параметрам? Это возможности большой жопы. Мало кто рад удаче заснуть вечером в своей постели, зато каждый подставляет шею петле бесполезностей. Банально, да, но почему-то никто не сопротивляется. Огромное количество всего. Что из этого выходит? Почему все стали такими старыми и одуревшими? Какой-то жуткий вселенский маразм.
Вес давит, петля затягивается, алкающий зев, углубляясь, пожирает сам себя, наши желудочные души покрываются язвами от тех ядов, которыми мы их заправляем. Мы съедим всех птиц, и не останется ничего кроме безмерной тяжести придуманных обязанностей, ничего кроме предвиденного будущего. Каждому из нас не хватает запала, чтобы спросить: «На кой мне это надо?». Мы ищем смерти, мы всю жизнь ждем смерти.
В этой Вселенной: в любом ее месте, даже самом темном, может порой вспыхнуть какое-то неуловимое движение. Оно промелькнет и в аду христиан, и в нашем бессмысленном городском аду, где в центре торгового комплекса может лететь по катку, расправив руки, стройная девчонка, и это не слишком бросается в глаза, да там, может, толком ничего и нет. Но вот тот момент, когда молодой режиссер побежит под обстрелом с камерой в руке — это нечто намного более прямое, и будет понятно всем, кто еще жив.
Личный Рай человека — это очень просто, а когда в перспективе нашей персональной радуги маячат чудовища, что мы делаем?
Чем нужно было думать, чтобы загнать себя в информационную сеть телеграфов, телефонов, телевидения, интернета? Да ничем, собственно, и не нужно было, это неоправдавшиеся не ожидания. Меня волнует, сколько мне написали новых комментариев мои кретины и как поживает мой счастливый фермер, надавить кнопку и посмотреть шоу, а у другого нет ног, а кого-то еще расстреливают в Ливии или Китае вместе с его семьей. Ни всплеска, ни отзвука. Разве мы — это не звук? Но что с ним, и что с него за толк? Если здесь и осталась радость, то это радость смеющихся умирающих каннибалов. Этот мир испортился.
Чем нужно было думать, чтобы так углубиться, так ввернуться в ту тяжесть, что больше не стоит и минуты нашей жизни? Принцип емкостного сенсорного экрана. Прикасаясь к его поверхности, вы становитесь конденсатором. Вы понимаете, до чего сложна и наворочена эта хрень, но в чем ее смысл? Что за насмешка? Нас правда так затягивает подглядывание за миром
Читать далее...