[631x700]

[700x700]

[700x700]

[700x591]

[700x700]

[700x595]

[700x700]

[700x700]

[700x700]

[609x700]

[700x525]

[560x700]

[700x700]

При чтении документов о трагических событиях Великой Французской революции (и не только французской), часто возникает вопрос: почему люди – и те, что ещё недавно относительно мирно жили по соседству, и совершенно незнакомые, вдруг так охотно и безжалостно стали уничтожать друг друга только на основании принадлежности к определенному классу или слою общества? Не делая особых различий между мужчинами и женщинами, пожилыми и молодыми, умными и глупыми, жестокими и не очень... Ответить на этот вопрос пытались многие исследователи, историки, философы. Но, иногда ответ можно отыскать и в совершенно неожиданных источниках, казалось бы, не имеющих к данной проблеме никакого отношения.

Ближе всех в Японии я сошелся с переводчиком Сагияки-сан, который просил называть его Семой. Он пригласил меня в свой любимый ресторан “Волга”, где мы ножом и вилкой ели борщ и искали общий язык.

– Вы не знаете, – льстиво завязывал я беседу, – как пройти на Фудзияму?
– Понятия не имею.
– А сумо? Вы любите сумо, как я?
– Ненавижу.
– Может быть, театр? Что вам дороже – Но или Кабуки?
– Ансамбль Моисеева.
– Тогда – природа: сакура, бонзай, икебана?

Сагияки-сан выпил саке, закусил гречкой и ласково спросил:

– Часто водите хоровод? Давно перечитывали «Задонщину»? Играете в городки? Сын ваш – Еруслан? Жена – Прасковья? Сами вы – пскопской?

– Рязанский, – сказал я, приосанясь, но добавить к этому было нечего, и мы перешли на водку.

© Т. Толстая

Сашка